Черные дыры в Российском Законодательстве 2001'1

Home Поиск Издания Контакты k-press.ru


Продолжается подписка на наши издания! Вы не забыли подписаться?

ПРОБЛЕМЫ РЕОРГАНИЗАЦИИ СУДЕБНОЙ СИСТЕМЫ

Суды общей юрисдикции в Российской Федерации: проблемы и перспективы

Боровский М.В., к.ю.н., научный сотрудник,
Институт государства и права РАН

ВВЕДЕНИЕ

Уже десять лет идет в России судебная реформа. Утвержденная Верховным Советом РСФСР 24 октября 1991 года Концепция судебной реформы сформулировала задачи, достижение которых, по мысли ее авторов, должно способствовать становлению России как действительно правового демократического государства.

Необходимость коренных изменений в судебной системе и судопроизводстве России назревала давно. В условиях командно-административной системы суды в СССР рассматривались в одном ряду с органами прокуратуры, внутренних дел, органами государственной безопасности — т.е. с органами правоохранительными, основная задача которых — борьба с правонарушениями и преступлениями. Несмотря на то, что в нормативных актах того времени провозглашались весьма демократические нормы о правах и свободах граждан, о независимости судей, о праве обвиняемого на защиту, их реализация, в конечном счете, все равно определялась "руководящей и направляющей силой" господствующей коммунистической партии. В этих условиях суды не могли в полной мере выступать в качестве гаранта прав и свобод граждан.

Начавшиеся в стране экономические и политические реформы привели к изменению "акцентов" в деятельности суда — на первое место стали выходить вопросы правовой защиты и гарантий прав и свобод человека. Это, в свою очередь, должно было привести к расширению судебной юрисдикции и изменению устоявшихся правил судопроизводства по гражданским и уголовным делам, усилению в них демократических основ, расширению состязательности. В России началось становление самостоятельной и независимой судебной власти, способной в контексте системы сдержек и противовесов оказывать влияние на действия законодательной и исполнительной властей, "уравновешивать" их, выступать в спорных случаях в качестве арбитра.

В судебной системе страны был создан Конституционный Суд РФ, появилась подсистема арбитражных судов, идет работа по созданию института мировых судей. В значительной мере расширилась юрисдикция судов, особенно в сфере защиты прав и законных интересов граждан. Порядок судопроизводства также претерпел серьезные изменения, связанные с усилением демократических начал в осуществлении правосудия.

Как достижения, так и недостатки проводимой судебной реформы в значительной мере повлияли на порядок организации и деятельности судов общей юрисдикции. Как показывает практика, проблемы функционирования этих судов наиболее болезненно сказываются на состоянии законности и правопорядка, на соблюдении прав человека. Поэтому исследование деятельности системы судов общей юрисдикции в современных условиях приобретает особое значение.

Отметим, что о самой теме "Суды общей юрисдикции в Российской Федерации" нельзя говорить, как о теме, не разработанной в российской юридической литературе. Потребность в ее исследовании диктовалась прежде всего тем, что система этих судов — основная и самая обширная часть всей российской судебной системы. Вместе с тем, следует признать, что в настоящее время не только имеются существенные пробелы в изучении этих судов, но фактически отсутствует концептуальная разработка главных теоретических проблем: понятия суда общей юрисдикции, системы этих судов, их места в общей судебной системе России. Суды общей юрисдикции длительное время даже терминологически не были обозначены в законодательстве, судебной практике и в юридической литературе. Можно утверждать, что специфика этой категории судов, а она существует и важна для реализации функций судебной власти, — не привлекла должного внимания российских юристов. В восполнении этого существенного пробела автор видит актуальность рассматриваемой темы.

Еще в большей степени актуализируется данная тема в связи с тем, что в последнее десятилетие ХХ века в России происходило интенсивное законотворчество, имевшее прямое отношение к становлению, развитию и модернизациям российской судебной системы. Правовой основой происходящих в России преобразований, в том числе и в сфере судебной власти, безусловно, явилось принятие 12 декабря 1993 года Конституции Российской Федерации. Именно Конституция РФ утвердила судебную власть как самостоятельную и влиятельную силу, независимую от законодательной и исполнительной власти, закрепила многие важнейшие положения судопроизводства — презумпцию невиновности, право обвиняемого на защиту, состязательность процесса и равноправие сторон.

Следует также отметить Закон РФ "О статусе судей" (1992 г.), законы о внесении изменений и дополнений в закон "О судоустройстве РСФСР" (1993 г.) и в УПК РСФСР (1992, 1993, 1996 г.), Федеральный конституционный закон "О Конституционном суде Российской Федерации" (1994 г.), Федеральный конституционный закон "Об арбитражных судах в Российской Федерации" (1995 г.), Уголовный Кодекс РФ (1996), наконец, Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации" (1996 г.), а также целый ряд иных законов. Не менее важно то, что подготовлен проект федерального конституционного закона РФ "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации", проекты новых российских УПК и ГПК, в которых предполагается ряд изменений действующей подсистемы судов общей юрисдикции.

Результатом проводимой судебной реформы стало постепенное превращение судов в центральный элемент механизма разрешения социальных конфликтов в обществе, неизмеримо выросла роль судов общей юрисдикции в обеспечении реальной защиты прав и свобод человека.

В то же время возникло много спорных вопросов разграничения компетенции внутри самой подсистемы этих судов и за ее пределами. Динамически функционирующая подсистема судов общей юрисдикции потребовала теоретического осмысления вопросов взаимодействия разных подсистем российской судебной системы, разработки практических рекомендаций судебной практике в рамках такого взаимодействия. Их потребность диктовалась происходящими в России кардинальными изменениями в экономике и социальной жизни общества и возникающей в этой связи необходимостью в создании новых специализированных судов, в совершенствовании структуры и процессуального механизма функционирования традиционных для России действующих судов общей юрисдикции.

Рассмотрение всех этих новых юридических вопросов подтверждает, как представляется, актуальность осуществленного в работе комплексного исследования юридической природы судов общей юрисдикции и особенностей правового регулирования их функционирования в условиях произошедших изменений экономической и социальной ситуации в России, выявления обстоятельств, затрудняющих и усложняющих надлежащее отправление правосудия этими судами, разработки рекомендаций, направленных на повышение эффективности работы этих судов.

Недостаточная научная разработанность указанных проблем отрицательно сказывается и на ходе законотворчества, и на текущей деятельности судов общей юрисдикции. В сложившейся ситуации именно системный анализ наиболее острых проблем организации и деятельности судов общей юрисдикции и разработка рекомендаций по их решению представляются весьма своевременными.

Структура работы в значительной степени обусловлена поставленной основной целью исследования и вытекающими из нее задачами. В соответствии с внутренней логикой изложения темы рассматриваемые вопросы объединены в несколько принципиальных блоков, которые включают в себя понятие судов общей и специальной юрисдикции, выделение в структуре судов общей юрисдикции федеральных судов и судов субъектов Федерации, организацию специализированных судов в системе судов общей юрисдикции, анализ актуальных проблем организации и деятельности отдельных звеньев судов общей юрисдикции, вопросы статуса судей судов общей юрисдикции и порядка участия граждан в осуществлении правосудия этими судами, порядок финансирования судов общей юрисдикции, наконец, их место в судебной системе России.

Соответственно предлагаемая работа состоит из введения и пяти глав (с выделением параграфов). Материалы по главам расположены в порядке рассмотрения проблем, без привязки к существующей системе звеньев судов общей юрисдикции, что делает ее структуру в определенном смысле нетрадиционной.

Автор выражает глубокую признательность доктору юридических наук В.М. Савицкому и доктору юридических наук Э.Б. Мельниковой, оказавшим неоценимую помощь в работе. Автор учел ценные замечания коллег по сектору проблем правосудия ИГП РАН, и он искренне благодарен им за интерес, проявленный к теме, и предоставленные материалы.

1. СИСТЕМА СУДОВ ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ РОССИИ

1.1. Понятие и система судов общей юрисдикции в Российской Федерации

Понятие судов общей и специальной юрисдикции. Термин "суды общей юрисдикции" в современном российском законодательстве впервые появился после принятия 12 декабря 1993 года Конституции РФ. В ст. 126 Конституции РФ при определении полномочий Верховного Суда РФ говорится о делах, "подсудных судам общей юрисдикции". Прежде чем перейти к рассмотрению системы этих судов, целесообразно остановиться на анализе некоторых общих принципов, лежащих в основе организации современных судебных систем различных стран. Рассмотрение столь общих вопросов необходимо в первую очередь потому, что происходящее в ходе проводимой судебной реформы усложнение судебной системы России в определенной степени опережает имеющуюся теоретическую базу. В советский период по ряду причин многие из рассмотренных ниже вопросов не являлись особо актуальными, поэтому и само понятие "суды общей юрисдикции", и связанная с ними проблематика в целом являются достаточно новыми для российского законодательства и правовой науки.

Конституции многих стран содержат общее положение о том, что судебная власть в стране осуществляется специальными государственными органами — судами, которые учреждаются в соответствии с законом (ст. 11 Конституции РФ, раздел 1 ст. III Конституции США; ст. 102 Конституции Итальянской Республики, ст. 92 Основного закона ФРГ и др.).

Совокупность всех судов страны составляет судебную систему государства. Вместе с тем, смысл понятия "система" предполагает не простую совокупность отдельных частей, но организационное объединение их в единое целое. Специфика же судов, как государственных органов, состоит в том, что в силу независимости, самостоятельности и обособленности судебной власти говорить о каком-либо объединении судов можно только с определенными оговорками.

Круг вопросов, подлежащих рассмотрению в судебном порядке, а также компетенция конкретных судов определяется в соответствии с законом. В пределах своей компетенции "суды осуществляют судебную власть самостоятельно, независимо от чьей-либо воли, подчиняясь только Конституции Российской Федерации и закону" (ч. 1 ст. 5 ФКЗ "О судебной системе"). Поэтому особую значимость приобретает вопрос о согласовании (разграничении) компетенции различных судов. Именно через установленное законом соотношение компетенции различных судов проявляется та взаимосвязь судебных органов в государстве, которая позволяет говорить об организационном объединении их в единое целое — судебную систему страны.

Говоря о компетенции судебных органов, зачастую используют специальный термин — юрисдикция суда. Традиционно юрисдикцией называют право решать правовые вопросы (споры), однако более точным будет определение судебной юрисдикции как совокупности полномочий конкретного суда (или соответствующих видов судов) по осуществлению судебной власти.

Следует остановиться еще на двух терминах, производных от понятия компетенции — "подведомственность" и "подсудность". Первое понятие разрабатывалось преимущественно в рамках науки гражданского процесса и выражает разграничение компетенции судов и иных органов по разрешению споров о праве и иных правовых вопросов, т.е. определяет "внешние границы" судебной юрисдикции. Подсудность же означает разграничение компетенции по рассмотрению правовых вопросов между различными судами, "внутри" судебной системы — т.е. в конечном счете позволяет определить конкретный суд, правомочный рассмотреть конкретное дело.

Хотя в законодательстве термин "подведомственность" иногда используется для разграничения компетенции между различными видами судов (ст. 22 АПК РФ), представляется, что предложенное понимание понятий подведомственности и подсудности в большей степени соответствует как букве (ст. 126), так и духу российской Конституции.

Таким образом, общую юрисдикцию судов образует круг вопросов, которые полномочны решать созданные в государстве суды (подведомственный судам). Основу ее, безусловно, составляет рассмотрение судами гражданских, уголовных и административных дел. Однако в силу большого разнообразия правоотношений и социальных конфликтов в современном обществе исчерпывающим образом определить содержание "общей юрисдикции" не представляется возможным.

В основе организации современных судебных систем лежат (в различных сочетаниях) три основных принципа: территориальной, материальной (предметной) и персональной юрисдикции.

Территориальная юрисдикция означает, что вся территория страны делится на судебные районы (округа, участки), таким образом суд осуществляет судебную власть только в пределах соответствующего судебного района. Такое деление имеет место в судебных системах абсолютного большинства стран, имеет большей частью "технический характер" и преследует цели рациональной организации работы судов (распределение нагрузки между ними). Судебные районы могут как совпадать, так и не совпадать с административно-территориальным делением, причем последний вариант в известной мере является предпочтительным, поскольку создает дополнительные гарантии независимости судов от местных властей.

Принцип территориальной юрисдикции обычно дополняется принципами материальной (предметной) и персональной юрисдикции — т.е. установлением полномочий определенных судов по рассмотрению дел, исходя из характера правоотношений или особенностей статуса участвующих в деле лиц.

Суды в судебной системе подразделяются на несколько уровней (звеньев). Суды одного уровня почти всегда имеют одинаковую структуру и обладают одинаковыми полномочиями (объемом компетенции), а разграничение компетенции между ними происходит на основании принципа территориальной юрисдикции. Разграничение компетенции между звеньями (судами различных звеньев) проводится на основе материальной и (реже) персональной юрисдикции.

Разделение судов на звенья хотя и оказывает значительное влияние, но не определяет окончательно их процессуальную компетенцию применительно к конкретному делу, которая выражается в делении судов на инстанции. Выделяется первая инстанция и вышестоящие инстанции, количество, наименование и полномочия которых определяются соответствующим процессуальным законодательством. Инстанционная взаимосвязь судов — единственный фактор, позволяющий говорить о "вертикали" судебной власти в правовом государстве, о "вышестоящих" и "нижестоящих" судах. Следует иметь в виду, что инстанционная взаимосвязь имеет процессуальный характер и не подразумевает (скорее, даже исключает) отношения начальствования и подчинения между судами.

Таким образом, наиболее простая структура судебной системы состоит из нескольких (обычно — двух-трех) звеньев судов, возглавляемых высшим судом государства. Все дела, составляющие общую юрисдикцию судов, таким образом, рассматриваются в рамках единой системы. В соответствии с принципом материальной юрисдикции определяется, суд какого звена полномочен рассмотреть судебное дело в качестве суда первой инстанции, а конкретный суд определяется на основании территориальной юрисдикции.

Вместе с тем, в судебных системах большинства стран существуют особые суды, к компетенции которых отнесено рассмотрение отдельных категорий дел, изъятых из компетенции судов общей юрисдикции — т.е. существует несколько видов судебных органов. В литературе тенденция появления систем специализированных судов называется одной из характерных особенностей организации правосудия в современный период. При этом в случае создания особых судов для рассмотрения определенных категорий дел возникает проблема определения компетенции этих судов и ее соотношения с компетенцией иных судов. Выше уже говорилось о том, что исчерпывающим образом определить в законе круг дел, входящих в общую юрисдикцию судов, невозможно. Столь же сложно определить в законе материальную или персональную юрисдикцию для каждого вида судов, поэтому в законодательстве практически всех стран используется следующая конструкция.

Определенные суды наделяются общими полномочиями по разрешению любых дел, входящих в общую юрисдикцию судов, за исключением тех категорий дел, для рассмотрения которых созданы особые судебные органы. Все иные судебные органы в государстве осуществляют свои полномочия в пределах строго определенной компетенции. В различных странах суды этих двух типов могут выступать под самыми разными названиями, но в целом вполне правомерно называть их соответственно судами общей и специальной юрисдикции.

Суды специальной юрисдикции необходимо отличать от чрезвычайных судов, которые хотя и имеют по формальным признакам много общего с судами специальной юрисдикции, принципиально отличаются и от них, и от судов общей юрисдикции. Чрезвычайные суды (в большинстве случаев — по уголовным делам) создаются в условиях авторитарных режимов, обычно — с целью решения текущих политических проблем, для решения которых по каким-либо причинам не удается использовать существующие в государстве судебные органы. Деятельность чрезвычайных судов осуществляется с нарушением принципа разделения властей и сопровождается нарушением прав человека, отказом от основополагающих принципов правосудия — независимости суда, гласности, состязательности, права обвиняемого на защиту, законности. Таким образом, чрезвычайные суды, по сути, не являются судами в том понимании роли и значения этого института, которое нашло отражение в ряде международно-правовых документов (например, ст. 6 ЕКПЧ). В Российской Федерации создание чрезвычайных судов запрещается (ч. 3 ст. 118 Конституции РФ).

При сравнении судебных систем различных стран наблюдается отсутствие единообразных подходов к решению вопросов о видах специальных судов и их компетенции. Тем не менее, можно выделить несколько основных причин существования судов специальной юрисдикции в судебной системе страны:

Существование некоторых специализированных судов может быть вызвано конкретной политической ситуацией в стране или исторической традицией; часто играет роль сочетание нескольких причин.

Однако определяющим фактором в создании судов специальной юрисдикции является необходимость установить особый (по сравнению с принятым в судах общей юрисдикции) порядок рассмотрения какой-либо категории дел. Именно введение отличного от общего порядка рассмотрения дел является стержнем конструкции судов специальной юрисдикции. При отсутствии процессуальных различий в правилах производства по делу в судах общей и специальной юрисдикции отпадает сама необходимость в существовании последних. Напротив, если такие различия есть, но с развитием государства и общества объективная необходимость различного порядка производства по делу утрачивается, основание для существования особых судов также исчезает.

История судебных органов и в России, и в мире содержит множество примеров, подтверждающих указанную закономерность. Так, по мере утверждения принципа равенства граждан перед законом и судом повсеместно исчезали сословные суды, особый порядок производства в которых обосновывался исключительно социальным статусом участников судебного разбирательства. Показательным является также пример США, где после объединения систем общего права и права справедливости специальный суд совести остался только в штате Делавэр — как дань традиции, хотя первоначально такие суды были созданы практически во всех штатах.

Вместе с тем, хотелось бы отметить, что установление особого порядка производства по делам определенной категории хотя и является основой для создания судов специальной юрисдикции, необязательно должно привести к выделению подсистемы таких судебных органов. Практически во всех странах отсутствуют отдельные суды для рассмотрения гражданских и уголовных дел, в ряде стран (к числу которых относится и Россия) судами общей юрисдикции рассматриваются также и дела, вытекающие из административно-правовых отношений.

Далеко не всегда структура судебной системы ограничивается выделением на основе принципов материальной и персональной юрисдикции особых судов для рассмотрения отдельных категорий дел по первой инстанции. Суды специальной юрисдикции также могут подразделяться на звенья, между которыми устанавливается инстанционная взаимосвязь — т.е. образовывать подсистему тех или иных судов специальной юрисдикции. При этом разграничение компетенции между судами специальной юрисдикции, "внутри" подсистемы этих судов, проводится на основе тех же общих принципов — территориальной, материальной и персональной юрисдикции.

Каково соотношение судов специальной и общей юрисдикции? Место, которое занимают суды специальной юрисдикции в судебной системе страны, может быть различным. В целом можно выделить три основные модели организации этих судов:

Единый подход к организации судов специальной юрисдикции зачастую отсутствует даже в рамках одного государства, поэтому различные специализированные суды могут быть организованы на основе разных моделей, и судебные системы европейских стран могут служить хорошим тому примером.

Система судов общей юрисдикции Российской Федерации. Прежде чем перейти к рассмотрению системы судов общей юрисдикции в России, необходимо сделать определенное уточнение, поскольку подход российского законодателя к определению судов, входящих в систему судов общей юрисдикции, несколько отличается от изложенной выше теоретической модели.

Как уже говорилось, Конституция РФ упоминает о судах общей юрисдикции при определении полномочий Верховного Суда РФ, указывая, что он "является высшим судебным органом по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции". Из приведенной формулы Конституции РФ следует, что Верховный Суд РФ не может являться "высшим судебным органом" по делам, подсудным иным, чем суды общей юрисдикции, судебным органам. В то же время существующие в России военные суды, которые с теоретической точки зрения совершенно определенно являются судами не общей, но специальной юрисдикции, процессуально замыкаются именно на Верховный Суд РФ, в составе которого функционирует Военная коллегия.

По-видимому, именно поэтому при разработке ФКЗ "О судебной системе" было принято решение, хотя и не безупречное с точки зрения логики, однако позволяющее снять указанное противоречие: и ныне действующие военные суды, и специализированные федеральные суды, возможность создания которых предусматривается этим законом, были объявлены входящими в систему федеральных судов общей юрисдикции (ч. 3 ст. 4 ФКЗ "О судебной системе"). Таким образом, несмотря на явное внутреннее противоречие термина "специализированный федеральный суд общей юрисдикции", следует констатировать, что любой суд (система судов), для которого высшей судебной инстанцией является Верховный Суд РФ, считается судом общей юрисдикции Российской Федерации.

Схематично систему судов общей юрисдикции Российской Федерации можно представить следующим образом (см. рис. 1).

Структура системы судов общей юрисдикции России определяется двумя факторами, которые более подробно рассматриваются в следующих разделах:

Рис. 1. Система судов общей юрисдикции Российской Федерации

В настоящее время в системе судов общей юрисдикции только мировые судьи относятся к судам субъектов федерации, все остальные суды являются федеральными.

Суды, входящие в систему судов общей юрисдикции, подразделяются на две подсистемы: суды общие (гражданские) и военные суды.

Военные суды подразделяются на три звена. Общие суды пока также действуют на трех уровнях, хотя в ряде субъектов Федерации уже создано четвертое звено общих судов – сформирован корпус мировых судей.

Юрисдикция военных судов определена ст. 7 ФКЗ "О военных судах" достаточно четко. Это преимущественно уголовные суды, которые рассматривают дела о преступлениях или административных правонарушениях, в совершении которых обвиняются военнослужащие. В силу такой специализации военных судов до последнего времени в них не создавалось структурных подразделений (судебных коллегий, президиума). Ст. 13 ФКЗ "О военных судах" предусмотрела создание в окружном (флотском) военном суде президиума и возможность образования судебных коллегий.

Территориальная юрисдикция общегражданских федеральных судов общей юрисдикции определяется в соответствии с федеративным и административно-территориальным устройством страны. Участки мировых судей создаются по иному принципу — исходя из определенной законом численности населения на одном участке (ст. 4 ФЗ "О мировых судьях"). При этом, поскольку в соответствии с ч. 2 ст. 21 ФКЗ "О судебной системе" районный суд является "непосредственно вышестоящей судебной инстанцией по отношению к мировым судьям, действующим на территории соответствующего района", судебные участки мировых судей, по-видимому, должны будут определяться таким образом, чтобы не выходить за пределы территориальной юрисдикции одного районного суда. Военные суды создаются по территориальному принципу по месту дислокации воинских частей и учреждений Вооруженных Сил (ч. 2 ст. 1 ФКЗ "О военных судах").

При рассмотрении системы судов общей юрисдикции с точки зрения их инстанционной взаимосвязи, необходимо, в первую очередь, выделить два момента, отличающие систему российских судов общей юрисдикции от судебных систем многих современных стран: возможность суда любого звена (вплоть до Верховного Суда РФ) выступать в качестве суда первой инстанции по соответствующим делам, а также значительное количество инстанций, которые вправе осуществлять проверку вступивших в силу решений нижестоящих судов в порядке надзора.

Более подробный анализ всей системы судов общей юрисдикции, структура и порядок организации работы судов отдельных звеньев и взаимодействия между ними в целом остаются за рамками настоящей работы. Поскольку в целом система судов общей юрисдикции не претерпела кардинальных изменений за годы реформ, представляется более целесообразным сосредоточить внимание на анализе действительно актуальных проблем функционирования этих судов, на решении вопросов, которые оказывают и будут оказывать в дальнейшем значительное влияние на перспективы развития судов общей юрисдикции в России.

1.2. Структура судов общей юрисдикции и проблемы российского федерализма

Одним из факторов, определяющих развитие судебной власти в современной России, является необходимость поиска оптимального соотношения полномочий федерального центра и субъектов Федерации в сфере судебной власти. Данная проблема является принципиально новой для российской юридической науки, так как ни во времена Российской Империи, ни в советский период эти вопросы не являлись предметом специальных исследований.

В современной России, напротив, вопрос выбора модели организации судебной власти применительно к распределению полномочий между центром и субъектами Федерации стоит достаточно остро. Федерализм возведен в ранг основ конституционного строя, причем современный российский федерализм наполнен реальным содержанием, в отличие от РСФСР, которая, "хотя и именовалась Федерацией, но фактически и формально-юридически ... таковой не являлась".

Судебная система Российской Федерации должна быть установлена федеральным конституционным законом (ст. 118 Конституции РФ), сама же Конституция РФ называет только три федеральных суда — Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ и в общем виде указывает на существование "иных федеральных судов" (ст. 128 Конституции РФ), в том числе — судов общей юрисдикции и арбитражных судов (ст. 126 и ст. 127 Конституции РФ).

1 января 1997 года вступил в силу ФКЗ "О судебной системе", который, несмотря на горячие споры, возникавшие в ходе работы над этим законом (а может быть — как раз вследствие таких споров) стал по существу "рамочным" законом, поскольку большинство его положений должно раскрываться в других федеральных конституционных и федеральных законах. И хотя судебная система России в ФКЗ "О судебной системе" определена достаточно четко, нельзя сказать, что с его принятием она получила окончательное нормативное закрепление. Многие вопросы, решенные в законе, остаются предметом дискуссий и в настоящее время.

ФКЗ "О судебной системе" фактически пошел по пути закрепления сложившейся к моменту его принятия судебной системы. Так как существующая в настоящее время система судов общей юрисдикции во многом является результатом эволюции советской судебной системы, представляется важным проследить логику происходивших изменений.

Судебная система, действовавшая в СССР, была закреплена Конституцией СССР и конституциями союзных республик, а также Основами законодательства о судоустройстве Союза ССР и союзных республик (от 25 декабря 1958 г. и от 28 ноября 1989 г.) и законами республик о судоустройстве. К судам Союза ССР относились Верховный Суд СССР и военные трибуналы. Все иные суды — от Верховного Суда союзной республики до районных судов — считались судами союзных республик.

Таким образом, в СССР существовала как судебная система Союза ССР, так и отдельные судебные системы союзных республик. Поскольку суды республик разных уровней формировались органами государственной власти (Советами) того же уровня (или избирались населением), можно было бы предположить, что судебные системы союзных республик предполагали достаточно сильную децентрализацию судебной власти. Однако судебная система СССР была жестко централизована на ином уровне — политическом, и господство одной партии обеспечивало единство судебной системы всего Советского Союза. В литературе того времени прямо указывалось, что "наиболее важный рычаг управления судебной системой — политическое руководство ею со стороны КПСС".

С распадом в 1991 году СССР новой России "в наследство" досталась фактически сложившаяся к тому времени судебная система. Все существовавшие к этому времени на территории страны судебные органы являлись судами Российской Федерации. Верховный Суд России стал правопреемником Верховного Суда СССР, а военные трибуналы (именуемые с 1992 года военными судами), дислоцированные на территории РСФСР, также вошли в судебную систему России. Собственно, в таком виде судебная система России и существовала последние восемь лет (преобразование системы Госарбитража в систему арбитражных судов и образование Конституционного Суда РФ в целом остаются за рамками настоящей работы).

Вместе с тем, большое значение имели изменения, произошедшие в порядке наделения судей полномочиями. В 1992 году Закон РФ "О статусе судей" установил (ст. 6), что судьи районных судов избираются вышестоящими Советами народных депутатов (напомним, что ранее они избирались непосредственно населением), а судьи Верховного Суда Российской Федерации, краевых, областных и военных судов — Верховным Советом Российской Федерации (прежде судьи этих судов избирались Советами того же уровня). В 1995 г. централизация судебной системы пошла еще дальше — в соответствии с Конституцией РФ в Закон РФ "О статусе судей" были внесены изменения, в соответствии с которыми судьи Верховного Суда РФ назначаются Советом Федерации по представлению Президента РФ, а судьи всех иных судов общей юрисдикции назначаются Президентом РФ по представлению Председателя Верховного Суда РФ.

Изменение порядка наделения судей полномочиями (вместе с признанием принципа несменяемости судей) преследовало важнейшую цель — обеспечить дополнительные гарантии независимости судей, в том числе от местных органов власти. Однако в результате судебная система оказалась весьма жестко централизованной, что в условиях роста амбиций региональных элит и непростых отношений ряда регионов с федеральным центром уже в 1995 г., в процессе работы над ФКЗ "О судебной системе", повлекло резко критические ее оценки. Дискуссия об организации системы судов общей юрисдикции с учетом федеративной природы российского государства не завершена и сейчас, более того, в ходе обсуждения законопроекта "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации" она только обострилась.

Можно выделить три основных точки зрения на эту проблему.

Первая концепция, отраженная в ФКЗ "О судебной системе", предполагает сохранение всех существующих судов как судов федеральных, и учреждение мировых судей как судов субъектов Федерации. Такой взгляд активно поддерживается Верховным Судом РФ и органами судейского сообщества (Постановление III (внеочередного) Всероссийского съезда судей от 24 марта 1994 г., Постановление Совета судей РФ от 29 октября 1998 г.). В качестве основных аргументов обычно указывается, что сохранение единой системы федеральных судов является непременным условием сохранения Российской Федерации как единого государства, позволяет в полной мере обеспечить независимость судей, обеспечивает гражданам равный доступ к правосудию, и, в целом, такая конструкция полностью соответствует Конституции РФ и (применительно к проекту закона "О судах общей юрисдикции") — ФКЗ "О судебной системе".

Несколько иной точки зрения придерживается ряд известных правоведов, в числе которых — авторы первоначальной редакции проекта закона "О судах общей юрисдикции Российской Федерации". Не оспаривая целесообразность сохранения существующей системы судов как судов федеральных, предлагается не ограничивать права субъектов Федерации возможностью создания только мировых судей, а предоставить им право создавать именно систему судов субъектов Федерации, в т.ч. апелляционно-кассационные и надзорные суды субъектов Федерации. Основным доводом является представление о том, что система судов общей юрисдикции, предусмотренная ФКЗ "О судебной системе", не в полной мере соответствует федеративной природе современной России, как она определена Конституцией РФ.

Наконец, существует еще один подход, выразителями которого, в основном, являются руководители ряда субъектов Федерации. Согласно этой концепции, система судов общей юрисдикции должна быть построена аналогично существовавшей в СССР — к федеральным судам общей юрисдикции относятся Верховный Суд РФ и военные суды, а остальные — являются судами субъектов Федерации (в качестве варианта можно рассматривать законодательную инициативу Ингушетии, предусматривающую отнесение к судам субъектов Федерации только районных судов). В любом случае, этот подход предусматривает передачу части существующих судов в ведение субъектов Федерации.

Какие же признаки позволяют отнести тот или иной суд к федеральным судам или судам субъекта Федерации? Рассмотрение этого вопроса является актуальным в первую очередь потому, что иногда складывается впечатление, что руководителей некоторых субъектов Федерации беспокоит исключительно вопрос их полномочий по назначению судей, иные вопросы деятельности этих судов занимают их значительно меньше.

Вместе с тем можно выделить целый ряд критериев, которые в комплексе характеризуют принадлежность того или иного суда к системе судов федерации или ее субъектов:

Хотя в различных федеративных государствах модели организации судебной системы могут отличаться весьма значительно, следует признать, что вопрос о полномочиях по назначению судей является только одним из признаков, позволяющих решить вопрос о месте данного суда (или данного вида судов) в судебной системе федеративного государства. Представляется, что одним из наиболее характерных признаков суда субъекта Федерации является применение такими судами законодательства соответствующего субъекта.

Сторонники различных подходов к организации судебной системы России при обосновании своей позиции апеллируют к тем или иным нормам Конституции РФ, поэтому взвешенная оценка конституционных принципов и норм, в соответствии с которыми должна быть выстроена судебная система в стране, приобретает чрезвычайную важность. Задача осложняется тем, что, как неоднократно указывалось в литературе, в Конституции РФ содержится ряд неясных, противоречивых норм. Положения Конституции РФ, определяющие основы организации судебной власти, также в ряде случаев оставляют возможность для их различного толкования.

Так, с одной стороны, в Конституции РФ достаточно четко проводится различие как между "судами" (ст. ст. 46-50, 118, 120, 123, 124, 126) и "федеральными судами" (ч. 3 ст. 128), так и между "судьями" (ст. 119-122) и "судьями федеральных судов" (ч. 2 ст. 128).

С другой стороны, не исключено различное понимание тех положений Конституции РФ, в которых не уточняется, о каких судах и судьях идет речь. Так, статья 118 Конституции предписывает, что "судебная система Российской Федерации устанавливается Конституцией Российской Федерации и федеральным конституционным законом". Но что означают слова "судебная система Российской Федерации" — совокупность всех судебных органов на территории страны либо же только систему судов собственно Федерации? В США сосуществование системы федеральных судов и систем судов штатов базируется на аналогичной по существу формулировке ст. III Конституции США: "Судебная власть Соединенных Штатов осуществляется Верховным судом и теми низшими судами, которые будут время от времени учреждаться Конгрессом".

Объективных оснований для толкования применяемых в Конституции РФ понятий "суд" или "судья" только как "федеральный суд" и "федеральный судья" нет. Более того, такой подход (применительно к организации и деятельности судов субъектов Федерации) может привести к отрицанию таких важнейших принципов, как осуществление правосудия только судом, судебная защита прав и свобод, независимость, несменяемость и неприкосновенность судей. А ведь эти положения не только напрямую связаны с постулированием России как демократического правового государства и республиканской формой правления в ст. 1 Конституции РФ, но и относятся к общепризнанным принципам и нормам международного права. Представляется, что если иное специально не уточнено в тексте Конституции РФ, все статьи Конституции РФ, касающиеся "суда" и "судей", в равной степени относятся и к федеральным судам (судьям) и к судам (судьям) субъектов Федерации.

Примечательно, что в Конституции РФ о судах субъектов Федерации прямо не сказано ни слова. Можно предположить два объяснения этого, на первый взгляд, парадоксального факта: либо создание судов субъектов Федерации вообще не соответствует Конституции РФ, либо законодатель сознательно ушел от решения этих вопросов на конституционном уровне, поскольку реформирование судебной системы в то время только начиналось, да и реальное утверждение принципа федерализма в России произошло именно после принятия Конституции РФ.

С уверенностью можно заявить, что верно последнее, так как возможность и необходимость создания судов субъектов Федерации все-таки следует непосредственно из Конституции РФ, в первую очередь,— из положений гл. 1 "Основы конституционного строя", которые имеют определяющее значение, так как "Никакие другие положения настоящей Конституции не могут противоречить основам конституционного строя Российской Федерации" (ч. 2 ст. 16 Конституции РФ).

Из сопоставления ст. 10 и ч. 2 ст. 11 Конституции РФ можно сделать вывод, что поскольку государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе принципа разделения властей, а государственную власть в субъектах Федерации осуществляют образуемые ими органы государственной власти, в субъектах Федерации должны быть созданы, наряду с законодательными и исполнительными, также и органы судебной власти, то есть суды субъектов Федерации. Органы судебной власти субъектов Федерации при осуществлении своих полномочий самостоятельны, однако они входят в единую судебную систему России (ч. 3 ст. 5 Конституции РФ). Принципиально важным моментом является то, что органы судебной власти субъектов Федерации образуются непосредственно субъектами — без участия федеральных органов государственной власти. А.Н. Лебедев на основании толкования ст. 10 в системной связи с ч. 3 ст. 125 Конституции РФ обосновывает необходимость создания не просто судов субъектов Федерации, но системы таких судов (образование высших и иных органов судебной власти субъектов Федерации).

Тот факт, что Конституция РФ предполагает создание судебных органов субъектов Федерации, подтверждается и логическим толкованием ст. 128 Конституции РФ — в противном случае излишним выглядит уточнение, что федеральным законом определяется порядок наделения полномочиями судей федеральных судов, а федеральным конституционным законом — порядок образования и деятельности федеральных судов.

Таким образом, исходя непосредственно из текста Конституции РФ, можно сделать вывод, что судебная система России должна включать в себя как федеральные суды, так и суды субъектов Федерации. Однако, как было отмечено выше, представление о путях реализации права субъектов Федерации на создание собственных судов может быть различным.

ФКЗ "О судебной системе" во многом воспринял позицию Верховного Суда РФ, впоследствии поддержанную Советом судей и III (внеочередным) Всероссийским съездом судей. Ее сформулировал на одном из круглых столов первый заместитель Председателя Верховного Суда РФ В.И. Радченко: "сохранить сложившуюся судебную систему, дополнив ее системой местных судов". Такой подход выглядит достаточно обоснованным: ст. 118, а также п. "о" ст. 71 Конституции РФ относят вопросы установления судебной системы, судоустройства, гражданского и уголовного процесса к ведению Российской Федерации, поэтому в части организации своих судебных органов субъекты ограничены решениями, принятыми на федеральном уровне (в настоящее время, напомним, они вправе создавать конституционные (уставные) суды и учреждать должности мировых судей). Применительно к федеративной структуре России сложившуюся систему судов общей юрисдикции можно охарактеризовать как весьма жестко централизованную.

Критические замечания в отношении указанного подхода, отраженного в ФКЗ "О судебной системе", основаны на оценке соответствующих положений этого закона, как противоречащих основам конституционного строя, закрепленным в гл. 1 Конституции РФ. Так, Председатель Конституционного Суда Башкортостана И.Ш. Муксинов отмечал, что ФКЗ "О судебной системе" "не считается ни с конституциями республик, ни с их законодательством о судоустройстве, лишает республики судебной ветви власти и, по существу, не признает разделения властей в республиках". Что и говорить, обвинения весьма серьезные. При этом возникает закономерный вопрос: о каком "законодательстве республик о судоустройстве" идет речь, если п. "о" ст. 71 Конституции однозначно относит вопросы судоустройства к ведению Российской Федерации?

Дело в том, что положения, характеризующие судебные системы республик, содержатся во многих конституциях республик и уставах краев, областей, что зачастую не соответствует федеральной Конституции и иным законам. При этом проблема значительно сложнее, чем это представляется некоторым правоведам, которые считают, что "первоочередная задача в устранении подобных расхождений — это приведение актов субъектов Федерации в соответствие с Федеральным конституционным законом".

Настоящая проблема — а вопросы организации системы судов общей юрисдикции, в конечном счете, только одно из ее проявлений — заключается в том, что в современной России как среди ученых, так и среди политиков, сосуществуют несколько принципиально отличающихся взглядов на природу российского федерализма. Первая концепция оценивает Россию в качестве договорно-конституционной федерации, причем Федеративный договор и отдельные договоры между республиками и Российской Федерацией имеют определяющее значение, а Конституция РФ может быть источником правового статуса республики, если это предусмотрено в договоре. Такой подход четко прослеживается во многих публикациях, особенно в работах представителей государственных органов ряда республик.

Другой широко распространенный подход определяет Россию как симметричную федерацию, статус субъектов в которой, в соответствии с Конституцией РФ,— равный, а сама Конституция РФ имеет безусловный примат над иными актами. Конституции республик и договоры между республиками и Россией в таком случае безусловно должны соответствовать Конституции РФ, особенно в части распределения полномочий, установленных ст. 71-73 Конституции РФ. ФКЗ "О судебной системе", в его нынешнем виде, был принят именно в рамках такого подхода.

Вероятно, на сегодняшний момент проблема соотношения правовых систем федерального центра и субъектов Федерации не имеет однозначного решения. А.Н. Лебедев отмечает: "За четыре года после принятия действующей Конституции РФ сложилась парадоксальная ситуация, когда почти все основные законы субъектов РФ в той или иной степени противоречат либо не соответствуют Конституции РФ". При этом четкая и логическая политика федеральных властей, направленная на устранение этих противоречий, до недавнего времени отсутствовала. Следует признать, что центральная власть долгое время не была готова поднимать эти вопросы, хотя ряд ученых, в том числе Б.Н. Топорнин, А.Г. Хабибулин, совершенно справедливо обращали внимание на порочность такой позиции органов государственной власти России.

Органы власти ряда субъектов Федерации, в первую очередь,— национальных республик, напротив, весьма жестко обозначают свою приверженность концепции договорной формы федерации. М. Шаймиев прямо заявляет: "Татарстан не позволит в одностороннем порядке менять свой статус, мы ни на йоту не отступим от того, что записано в Договоре".

Таким образом, несмотря на то, что ФКЗ "О судебной системе" действует уже три года, вопрос о разграничении полномочий в сфере судебной власти между Российской Федерацией и ее субъектами не получил окончательного разрешения. Основания для критической оценки существующей системы имеются и у руководителей субъектов Федерации, и у органов государственной власти России.

Определенные этим законом границы создания органов судебной власти субъектов Федерации — мировые судьи и конституционные (уставные) суды — могут показаться слишком узкими для некоторых из них. С учреждением мировых судей субъекты Федерации все равно не получают возможности сформировать свою систему судов, поскольку решения мировых судей обжалуются в вышестоящий федеральный суд; кроме того, подсудность дел мировым судьям определяется в основном федеральными законами, поэтому применение мировыми судьями законодательства субъектов сведено к минимуму.

В настоящее время стремление федеральных властей обеспечить приведение законодательных актов субъектов, в том числе по вопросам судоустройства, в соответствие с федеральным законодательством, сформулирована достаточно четко. Вопрос создания собственной судебной системы для большинства субъектов Федерации сейчас также не очень актуален. Вряд ли возможно повторение ситуации с созданием конституционных судов в субъектах Федерации, значительная часть которых была создана субъектами еще до принятия ФКЗ "О судебной системе", закрепившего status quo в отношении этих судов.

В то же время, на основании ст. 72 и 73 Конституции РФ судам субъектов Федерации в принципе может принадлежать более значительный объем компетенции, чем это предусмотрено в настоящее время. Представляется, что достаточно сложному федеративному устройству России в большей степени соответствует "смешанная" модель организации судебной системы, ярким примером которой может служить судоустройство Канады.

Как уже было сказано, в силу положений ст.ст. 71 и 118 Конституции РФ, относящих вопросы судоустройства, а также уголовного, гражданского и арбитражного процесса к компетенции Российской Федерации, только федеральное законодательство должно задавать те правовые рамки, в которых возможно развитие судов субъектов Федерации.

Определенная попытка отойти от жестко централизованной модели организации системы судов общей юрисдикции была сделана разработчиками проекта Закона "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации". Заложенный в первоначальной редакции этого законопроекта подход предусматривал возможность создания судебной системы субъектов Федерации наряду с сохранением существующей системы судов общей юрисдикции как федеральных судов. Однако в ходе дальнейшей работы над законопроектом законодатель отказался от столь радикальных изменений в системе судов общей юрисдикции.

Кратко резюмируя вышеизложенное, следует отметить:

Такой подход не является единственно возможным способом организации системы судов общей юрисдикции. В зависимости от развития политических процессов в Российском государстве и обществе одним из направлений развития системы судов общей юрисдикции может стать ее формирование по смешанной, "асимметричной" модели.

1.3. Структура судов общей юрисдикции: специализированные суды

Специализированные суды в системе судов общей юрисдикции России. В литературе справедливо отмечается, что одним из основных направлений, в котором происходит развитие судебной власти в современной России, является специализация судов. В ходе судебной реформы был создан Конституционный Суд РФ, система арбитражных судов, конституционные (уставные) суды субъектов Федерации. Все названные суды создаются как суды специальной юрисдикции, причем суды, равнозначные по отношению друг к другу и судам общей юрисдикции.

Означает ли установленное Конституцией РФ существование Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, невозможность создания новых судов специальной юрисдикции, как еще одной, полностью независимой от существующих судов ветви судебной власти (например — системы административных судов во главе с Высшим Административным Судом)? Формальных препятствий нет — ч. 3 ст. 128 Конституции РФ дает возможность установить "полномочия, порядок образования и деятельности ...иных федеральных судов" федеральным конституционным законом. В то же время ФКЗ "О судебной системе" пока не предусматривает такой возможности, поскольку специализированные суды, возможность создания которых предусматривается ст. 26 этого закона, входят в систему федеральных судов общей юрисдикции (ч.3 ст. 4 ФКЗ "О судебной системе").

Отметим, что действующий ФКЗ "О судебной системе" (ст. 26) ограничивает возможность создания специализированных судов в системе судов общей юрисдикции определенными рамками:

Указанные ограничения, однако, нельзя считать слишком жесткими, поскольку специализированные суды учреждаются "путем внесения изменений и дополнений" в ФКЗ "О судебной системе", а это означает, что в случае необходимости законодатель может изменить и формулировку ст. 26 этого закона (тем более, что существование специализированных судов, рассматривающих преимущественно уголовные дела — военных судов — предусмотрено самим ФКЗ "О судебной системе").

Насколько целесообразным является учреждение специализированных судов вообще и в частности — в рамках системы судов общей юрисдикции? Следует признать, что создание судов специальной юрисдикции позволяет более оптимально решить ряд судоустройственных и процессуальных вопросов.

Во-первых, это возможность приспособить процессуальные нормы к особенностям материальных правоотношений, из которых возникают споры, рассматриваемые специальными судами. Все разнообразие судов низшей инстанции в других странах (Франция, Великобритания, США) обусловлено, в первую очередь, необходимостью создать возможность быстрого, не очень дорогого и достаточно неформального разбирательства основной массы простых и наиболее часто встречающихся дел (налоговых, транспортных, коммерческих и т.д.).

Во- вторых, суды специальной юрисдикции позволяют, когда это необходимо, создать особый порядок рассмотрения дел в зависимости от специфических особенностей участников процесса (например, система ювенальной юстиции или суды, рассматривающие споры между коммерсантами).

Развитие общества на современном этапе характеризуется существенным усложнением многих сфер его жизни. Специализированные суды дают возможность действующим в них судьям сосредоточиться на анализе тонкостей, нюансов соответствующей категории дел, и благодаря этому выносить квалифицированные решения. Так, многие французские правоведы ставят в заслугу судьям административных судов глубокое знание вопросов управления, что помогает им принимать справедливые решения. Впрочем, такой результат является, в первую очередь, следствием специализации самих судей и вполне достижим без создания отдельной системы судов.

Создание системы судов специальной юрисдикции имеет и свою "оборотную сторону".

Поскольку процедура рассмотрения дел во многих судах специальной юрисдикции более простая, чем в судах общей юрисдикции, зарубежные исследователи нередко отмечают, что защита прав лиц, участвующих в рассмотрении дел специализированными судами, обеспечивается недостаточно.

Современные правоотношения весьма сложны и носят комплексный характер. В таких условиях узкая специализация судей (и судов) может вызывать определенные сложности. Решить вопрос об уголовной ответственности, например, за налоговые преступления или иные преступления в сфере экономики, основываясь только на доскональном знании уголовного права, зачастую бывает затруднительно.

Однако самым серьезным недостатком системы судов специальной юрисдикции нужно все же считать сложность разграничения компетенции между ними и судами общей юрисдикции (а также между различными специальными судами). При наличии достаточно развитой системы судов специальной юрисдикции вопрос определения судебного органа, в который необходимо обратиться за защитой нарушенного права, может оказаться весьма непростым даже для юристов.

Важность этой проблемы усиливается тем, что институт подсудности напрямую связан с возможностью судебной защиты своих прав физическими и юридическими лицами. В случае, если в результате коллизий при определении подсудности между судами различных ветвей судебной системы рассмотрение дела становится невозможным или существенно затягивается, налицо серьезное нарушение одного из важнейших прав человека — права на справедливое разбирательство его дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом "при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения" (п. 1 ст. 6 ЕКПЧ).

В настоящее время единственными реально созданными в рамках системы судов общей юрисдикции специализированными судами являются военные суды. Что касается иных специализированных судов, пока существуют только более или менее проработанные концепции развития соответствующих судебных органов. Наиболее интересные предложения по созданию таких судов в России будут рассмотрены ниже.

Возможное учреждение специализированных судов приведет к изменению системы судов общей юрисдикции, поэтому анализ различных подходов, связанных с организацией специализированных судов, позволяет сделать достаточно обоснованные прогнозы о возможной структуре системы судов общей юрисдикции в не столь отдаленном будущем.

Военные суды. Существование в том или ином виде специализированной военной юстиции является традиционным для России. Даже если не рассматривать систему судов, действовавшую до Октябрьской революции 1917 года, достаточно сказать, что формирование органов военной юстиции, существующих параллельно с общегражданскими судами, началось уже в середине 1918 года и в целом было завершено к 1924 году, когда в состав Верховного Суда СССР вошла Военная коллегия. Все военные трибуналы, хотя и являлись судами СССР, при осуществлении правосудия руководствовались материальным и процессуальным законодательством соответствующих республик.

После распада Союза ССР, в 1991 году Президиум Верховного Совета РФ включил в судебную систему России военные трибуналы, расположенные на территории РСФСР, а с 21 апреля 1992 года (после внесения изменений в Конституцию) они были переименованы в военные суды, хотя Положение, регламентирующее их деятельность, оставалось прежним.

Принятый в 1996 году ФКЗ "О судебной системе" определил место военных судов в системе судебных органов новой России. Ст. 22 этого закона устанавливает, что военные суды "создаются по территориальному принципу по месту дислокации войск и флотов и осуществляют судебную власть в войсках, органах и формированиях, где федеральным законом предусмотрена военная служба". Предусмотрено также, что в пределах своей компетенции военные суды рассматривают дела в качестве суда первой и второй инстанции, а также в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам.

Более подробно вопросы организации и деятельности военных судов раскрываются в ФКЗ "О военных судах". Этот закон закрепил положение военных судов как подсистемы федеральных судов общей юрисдикции. Система военных судов четко структурирована, военные суды создаются по территориальному принципу по месту дислокации воинских частей и иных приравненных к ним законом формирований и органов. Военные суды имеют трехзвенную систему — основное звено (гарнизонный военный суд); среднее звено (окружной (флотский) военный суд) и высшая судебная инстанция — Верховный Суд РФ (в составе которого действует Военная коллегия). Таким образом, в целом ФКЗ "О военных судах в РФ" сохранил существовавшую систему военных судов.

Подсудность дел военным судам также не претерпела особых изменений. Основной категорией дел, рассматриваемых военными судами, остаются уголовные дела о всех преступлениях, в совершении которых обвиняются военнослужащие (приравненные к ним лица). В ст. 7 ФКЗ "О военных судах" прямо закреплена подсудность военным судам дел о защите прав, свобод и интересов военнослужащих. Такие дела и ранее рассматривались военными судами на основании ст. 4 Закона РФ "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан". Военным судам, кроме того, подсудны дела об административных правонарушениях, совершенных военнослужащими или гражданами, проходящими военные сборы. Военная коллегия Верховного Суда РФ полномочна рассматривать по первой инстанции дела об оспаривании широкого круга правовых актов, касающихся прав, свобод и охраняемых законом интересов военнослужащих или граждан, проходящих военные сборы, а также рассматривать все дела по обвинению судьи военного суда в совершении преступления (при наличии его ходатайства).

Вопрос о месте военных судов в судебной системе новой России неоднократно обсуждался в ходе работы над проектами "судоустройственных" законов. И хотя считается, что ФКЗ "О судебной системе" "подвел итог...дискуссии о военных судах, в ходе которой настойчиво предлагалось их упразднить, а правосудие в Вооруженных силах осуществлять гражданскими судьями", ряд спорных моментов в существующей конструкции этих судов все же остается.

Сторонники сохранения системы военных судов в неизменном виде, к сожалению, зачастую никак не аргументируют свою позицию, ограничиваясь заявлениями, что "необходимость военных судов в специфических армейских условиях очевидна". Иные доводы являются по большей части соображениями "практического свойства". Поскольку в настоящее время военные суды рассматривают значительную массу дел, в случае упразднения последних эти дела должны быть перераспределены между "общегражданскими" судами, которые и так перегружены сверх всякой меры. Указывается, кроме того, что в некоторых местностях, где дислоцированы воинские части, отсутствуют "гражданские" суды, и в случае упразднения военных судов возникнут сложности с обеспечением права военнослужащих на судебную защиту.

Необходимость военных судов кажется очевидной и при размещении военных контингентов российской армии за границами России. В 1998 году пять военных судов функционировали за пределами страны — в Грузии, Казахстане, Таджикистане и Приднестровье. Но парадокс заключается в том, что в соответствии с международными договорами России во многих случаях военнослужащие подсудны гражданским судам по месту дислокации, которые, естественно, руководствуются законодательством того государства, в котором размещены российские воинские части.

Сторонники сохранения подсистемы военных судов зачастую обращают внимание на то, что "в последние годы деятельность военных судов приобретает все более ярко выраженный правозащитный характер", имея в виду, в первую очередь, то, что в соответствии со ст. 7 ФКЗ "О военных судах" и ст. 4 Закона РФ "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан", военнослужащие вправе обратиться в военный суд с жалобой на действия и решения органов военного управления и должностных лиц, нарушающих его права и свободы. Действительно, в 1997 году военными судами было рассмотрено 21 509 жалоб военнослужащих , в первом полугодии 1998 года — 22 686; более 90% жалоб удовлетворено. При этом, к сожалению, когда в печати называются данные цифры, обычно не заостряют внимание на то, что, по данным Военной коллегии Верховного суда, абсолютное большинство жалоб (около 90 процентов!), рассматриваемых военными судами, вызвано "необеспечением положенными видами довольствия". Зная, что в последние годы состояние недофинансирования армии стало ее "хронической болезнью", достаточно обоснованным выглядит предположение, что такое количество жалоб военнослужащих и высокий процент их удовлетворения военными судами вызваны исключительно недостатком у Министерства Обороны России средств для осуществления положенных по закону выплат военнослужащим. В случае надлежащего материального обеспечения армии поводов для подачи жалоб по этому основанию будет гораздо меньше, а, следовательно, и "правозащитная" деятельность военных судов станет гораздо менее ярко выраженной.

Критики существующей системы наиболее часто обращают внимание на сложности, с которыми связана реализация принципа независимости судей в отношении судей военных судов. Поскольку судьи находятся на действительной военной службе, на них распространяется действие воинских уставов и приказов Министерства Обороны России. "Возможность прямого или косвенного воздействия" командования на военные суды признается даже авторами учебников для вузов. Большое значение имеет также то, что хотя финансирование военных судов должно осуществляться органами Судебного департамента при Верховном Суде РФ, материально-техническое обеспечение военных судов по-прежнему будет обеспечиваться соответствующими органами Вооруженных Сил РФ (ст. 32 ФКЗ "О военных судах").

С точки зрения рациональности выделения военных судов в отдельную подсистему, существующая организация военных судов также подвергается критике. В Российской Федерации в настоящее время функционирует около 150 военных судов первого звена, в то время, как районных судов — почти две с половиной тысячи. Соотношение по числу рассмотренных уголовных дел между ними несколько иное — военные суды рассматривают ежегодно около 20 тысяч уголовных дел, а "гражданские" суды только первого звена в 1996 году рассмотрели более одного миллиона ста тысяч уголовных дел. Таким образом, военные суды первой инстанции, в количественном отношении составляющие около 6 процентов от числа районных судов, рассматривают не более 2 процентов уголовных дел. А ведь кроме уголовных, есть еще гражданские дела (их почти в пять раз больше), которые военные суды почти не рассматривают! Такая диспропорция в нагрузке на "гражданские" и военные суды дает основания заявлять, что "ликвидация военных судов была бы вполне разумной — и в целях экономии средств, и в целях концентрации судебной власти".

Наиболее "слабым местом" современной конструкции военных судов является то, что после принятия ФКЗ "О судебной системе" и ФКЗ "О военных судах" исчезли почти все различия между военными и "гражданскими" судами, лежавшие в основе организации военной юстиции, как обособленной подсистемы общих судов.

Материальное право (уголовное, в первую очередь), которое применяется в военных судах, не отличается от применяемого в иных судах общей юрисдикции. Отменена исключительная подсудность военным судам уголовных дел о шпионаже, теперь такие дела могут рассматриваться "гражданскими" судами в общем порядке. Военные суды лишены права рассматривать "все уголовные и гражданские дела" в местностях, где не действуют общие суды. Законодатель отказался также и от определения персональной подсудности уголовных дел в военных судах в зависимости от воинского звания лица, обвиняемого в совершении преступления.

Никаких процессуальных особенностей производства в военных судах в мирное время также не существует. Отбор народных заседателей для участия в рассмотрении дел в военных судах будет осуществляться в общем порядке (ст.ст. 5, 6 ФЗ "О народных заседателях") — т.е. народные заседатели военных судов скорее всего окажутся гражданскими лицами. Более того, в военных судах даже предусмотрена возможность рассмотрения дел с участием присяжных заседателей (ст. 15 ФКЗ "О военных судах").

Можно сказать, что созданная исключительно по признаку персональной подсудности система специализированных военных судов вполне обоснованно подвергается критике. С принятием ФКЗ "О военных судах" основа юрисдикции военных судов осталась прежней — военным судам подсудны уголовные дела о всех без исключения преступлениях, в совершении которых обвиняются военнослужащие. Можно называть этот подход традиционным, однако не следует забывать, что такая подсудность военных трибуналов впервые была установлена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 декабря 1940 года — когда уже больше года в Европе шла вторая мировая война. Причины упорного стремления сохранить этот порядок и в мирное время понять сложно.

Безусловно, воинские преступления (глава 33 УК РФ) имеют свою специфику, и рассмотрение специализированными военными судами такого рода дел должно способствовать более качественному и профессиональному их разрешению. В то же время, вполне возможно передать на рассмотрение "гражданских" судов все дела о совершении военнослужащими общеуголовных преступлений, что послужит более последовательной реализации принципа равенства граждан перед законом и судом независимо от должностного положения и иных обстоятельств.

Хотя недавно принятые федеральные конституционные законы сохранили существовавшую более семидесяти лет систему военных судов практически в неизменном виде, нельзя исключать того, что в ходе дальнейшего развития судебной системы России роль военных судов в системе судов общей юрисдикции может быть изменена.

Заслуживающим внимание примером можно назвать реформу военной юстиции во Франции в 1982 году. Из постоянно действующих военных судов во Франции сохранились только Верховный трибунал вооруженных сил и "трибуналы прево" в войсках, расположенных за границей. Постоянные трибуналы вооруженных сил были упразднены, а взамен учреждены территориальные трибуналы вооруженных сил только на случай военных действий.

Патентные суды. В конце 1980-х — начале 90-х годов в ходе обсуждения возможных путей развития государства (тогда еще — СССР), в том числе вопросов совершенствования существовавшей судебной системы, был высказан ряд предложений, касавшихся создания различных специализированных судебных органов, которые дополняли бы сложившуюся к тому времени систему судов. Одно из предложений — о необходимости создания особого, независимого от администрации, органа для рассмотрения патентных споров, даже начало приобретать нормативное закрепление.

В конце декабря 1988 года в соответствии с принятой тогда практикой был опубликован "для всенародного обсуждения" проект Закона СССР "Об изобретательской деятельности в СССР". В соответствии с этим проектом предполагалось создать систему патентных судов, возглавляемую Патентным судом СССР.

В ходе обсуждения проекта закона (вызвавшего широчайший общественный резонанс, в первую очередь, именно из-за предложений по созданию специализированных патентных судов) были высказаны различные мнения. В редакционной статье журнала "Вопросы изобретательства", посвященной указанному проекту, создание системы патентных судов называлось "важной гарантией защиты прав и законных интересов участников изобретательских отношений".

В.Н. Миронов считал, что в рамках патентного права сформировался самостоятельный институт — патентное процессуальное право, которое имеет тенденцию развиваться в самостоятельную (комплексную) отрасль права. Из этого делался вывод, что существует реальная процессуальная основа деятельности патентных судов.

В ряде работ отмечалась также назревшая необходимость изменить процедуру рассмотрения жалоб на решения по заявке на изобретение (порядок рассмотрения жалоб на решение органа управления в порядке подчиненности вышестоящим органам этой же системы вызывал обоснованную критику, в первую очередь со стороны иностранных заявителей), обеспечить гарантии справедливого и беспристрастного рассмотрения споров подобного рода, что можно реально обеспечить только в случае судебного порядка разрешения таких дел.

Обращалось внимание и на то, что ряд вопросов патентного права, которые предстоит решать судебным органам в случае отнесения соответствующих споров к их компетенции, обладает значительной спецификой. Такие споры, как обжалование решения экспертизы об отказе в выдаче патента, или выдача патента с неправильным указанием в нем объема защищаемых прав, или признание выданного патента недействительным, предполагают разрешение не только (может быть, даже не столько) юридических вопросов, они прежде всего связаны с принятием решения по достаточно сложным техническим проблемам.

Наконец, многие авторы указывали на то, что независимые от административных органов, но и не входящие в систему общих судов специализированные патентные суды (или специализированные коллегии общегражданских судов) успешно действуют в ряде стран.

В то же время, были даны и резко негативные оценки предлагаемого в проекте решения. Возражения против создания обособленных от единой судебной системы СССР системы патентных судов основывались на том, что это, во-первых, нарушит единую систему организации судов, а во-вторых — патентные споры не имеют столь большой специфики, которая препятствовала бы рассмотрению этих споров общегражданскими судами.

Вместе с тем, создание Патентного суда СССР (без нижестоящих патентных судов) признавалось большинством авторов весьма целесообразным. Законодатель остановился именно на таком решении — в принятом в мае 1991 г. Законе СССР "Об изобретениях" (также как и в Законе СССР от 10 июля 1991 г. "О промышленных образцах") упоминался только Патентный суд СССР, организация и порядок деятельности которого, равно как и точное определение видов споров, подведомственных этому суду, должны были быть определены в законе "О Патентном суде СССР", который так и не был принят. В Основах законодательства Союза ССР и союзных республик о судоустройстве от 13 ноября 1989 года возможность создания Патентного суда СССР также не упоминалась.

После распада Союза ССР идея создания специализированных патентных судов (Патентного суда) в новой России не нашла поддержки у законодателя, да и среди научных публикаций последнего времени проблема патентных судов практически не упоминается. Появившаяся возможность (ст. 46 Конституции РФ) в судебном порядке обжаловать решение любого органа, затрагивающее права физических или юридических лиц, во многом сняла остроту проблемы.

Однако нельзя исключать того, что эти вопросы вновь приобретут актуальность, если законодатель приступит к работе над законом "О Высшей патентной палате Российской Федерации", создание которой предусмотрено Патентным законом Российской Федерации и Законом Российской Федерации "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименования мест происхождения товаров". Включение Высшей патентной палаты в судебную систему РФ в качестве специализированного суда может стать одним из возможных подходов к созданию соответствующего закона, о чем упоминают некоторые авторы.

Суды по трудовым спорам. Нередко высказываются предложения о необходимости создания специализированных судов для разрешения трудовых споров, или, по крайней мере, специализированных составов для их разрешения. Представляется, что сами нормы трудового законодательства не являются настолько специфичными, чтобы для их применения требовалась особая специализация судей (тем более, что в судах общей юрисдикции накоплен значительный опыт по разрешению, в частности, индивидуальных трудовых споров).

В то же время, можно согласиться с И.Я. Кисилевым, который утверждает: "специфические черты трудового права диктуют необходимость формирования соответствующих процессуальных форм и, в конечном итоге,— процессуального трудового права". Концепция организации трудовых судов именно с целью установления особого, отличного от применяемого судами общей юрисдикции, порядка разрешения индивидуальных и коллективных трудовых споров может оказаться весьма плодотворной. Анализ практики создания и деятельности трудовых судов в ряде европейских стран позволяет наметить основные принципы, на которых возможно развитие специализированной трудовой юстиции в России.

Следует признать, что основной задачей, на достижение которой направлено большинство особенностей производства в трудовых судах, является поддержание социальной стабильности и урегулирование (в идеале — предотвращение) трудовых конфликтов. Достижение этой цели представляет собой большую социальную ценность.

Поэтому в трудовых судах многих стран (промышленные трибуналы в Англии, прюдоминальные советы во Франции, суды по трудовым спорам ФРГ) широко применяются принципы трехстороннего сотрудничества (т.н. трипартизма) — коллегия судей формируется из профессионального судьи и двух представителей — от профессиональных союзов и объединений предпринимателей. В ФРГ этот принцип усиливается тем, что порядок назначения профессионального судьи в суды по трудовым делам предусматривает в том или ином виде консультации с соответствующими организациями предпринимателей и рабочих.

Одной из задач суда по трудовым спорам является побуждение сторон к применению, принятию компромиссных решений. Это оказывает влияние на процедуру рассмотрения дел, в некоторых странах существует обязательная досудебная, почти неформальная стадия разбирательства.

В отличие от обычных судов, суды по трудовым спорам должны иметь право проявлять большую инициативу в исследовании и получении доказательств. В ряде случаев особую роль могут играть профсоюзы, которые наделяются рядом специальных процессуальных полномочий.

Немаловажным является также то, что процесс в трудовых судах обычно не так длителен и требует меньше материальных затрат, чем обычное судопроизводство.

Указанные особенности производства по делам о трудовых спорах имеют особое значение при рассмотрении дел в первой инстанции. Поэтому трудовые суды целесообразно создавать именно как суды первой инстанции, одного уровня с районными судами, с тем, чтобы пересмотр вынесенных ими решений осуществлялся в общем порядке вышестоящими федеральными судами общей юрисдикции.

Представляется, что создание специализированных судов по рассмотрению трудовых споров в России — дело достаточно отдаленного будущего. Необходимыми условиями для практического воплощения этой идеи является, во-первых, принятие нового, соответствующего современным экономическим и правовым реалиям, трудового законодательства, а во-вторых — появление в России обладающих высоким авторитетом элементов гражданского общества, таких как профсоюзы и организации предпринимателей.

Административная юстиция. Вопрос о создании в России особых административных судов имеет весьма солидную историю и является предметом научных дискуссий еще со второй половины XIX века. В ходе работы над проектом ФКЗ "О судебной системе" эта проблема в очередной раз стала весьма актуальной. Многие специалисты в области административного права давно и достаточно последовательно отстаивают концепцию создания специализированной административной юстиции в России. Соответствующий законопроект был внесен в Государственную Думу еще в 1994 г., но работа над ним приостановлена. В качестве долгосрочной перспективы предлагается "сформировать самостоятельную систему административных судов ... во главе с Высшим административным судом". В качестве промежуточных этапов предлагается специализация судей (в настоящее время она имеет место в арбитражных судах и крупных районных судах, хотя закрепление ее в законодательстве отсутствует), затем — создание специализированных присутствий по административным делам (по аналогии с административными коллегиями, существующими в арбитражных судах).

М.С. Студеникина совершенно справедливо отмечает, что для решения вопроса о создании специализированных административных судов следует определиться по ряду вопросов, в том числе по вопросам подсудности дел этим судам, кадровой политике (формирование судейского корпуса судей административных судов) и, наконец, о процессуальных нормах, применяемых в административных судах.

По вопросу определения круга дел, рассматриваемых в порядке административного судопроизводства, в настоящее время достигнут определенный консенсус. В общем виде — это "споры между сторонами регулируемых административно-правовыми нормами управленческих общественных отношений", характеризуемые, в первую очередь, тем, что в этих правоотношениях в обязательном порядке присутствует субъект, наделенный властными полномочиями — орган государственного управления или должностное лицо. Именно участие такого субъекта придает административным правоотношениям публично-правовой характер и позволяет отграничить административно-правовые споры от гражданско-правовых и иных отношений.

Исходя из этого положения, предлагаются следующие подходы к определению объема административного судопроизводства, т.е. установления предметной компетенции специализированных административных судов: 1) обжалование актов и действий должностных лиц и органов; 2) производство по делам об административных правонарушениях; 3) споры о компетенции между органами исполнительной власти.

Но определение круга дел, рассмотрение которых возможно передать создаваемым органам административной юстиции, еще недостаточно для обоснования необходимости такой правовой реформы. Важно то, что в области теоретической разработки основ административного судопроизводства спорных вопросов значительно больше. Между тем, как уже неоднократно отмечалось в настоящей работе, без создания процессуальных основ рассмотрения какой-либо категории споров создание специализированных судебных органов не является оправданным. Выработка каких-то общих подходов к основам административного судопроизводства затрудняется тем, что специалисты в области гражданского процесса в настоящее время занимают прямо противоположную позицию, указывая, что любые административные споры могут быть успешно рассмотрены в рамках гражданского процесса, в порядке искового производства. Указывается, что "логика развития так называемого производства по делам, возникающим из административно-правовых отношений, в конце концов должна привести к полной его ликвидации".

Представляется, что такой подход в корне неверен. Неравенство сторон административно-правовых отношений обязательно должно быть компенсировано порядком административного судопроизводства. Рассмотрение таких дел в порядке гражданского судопроизводства, основанного на принципах состязательности, диспозитивности и равенства сторон, не сможет во многих случаях надлежащим образом защитить права и законные интересы физических и юридических лиц, которые зачастую оказываются безоружными перед лицом администрации — в первую очередь, в плане сбора доказательств.

Поэтому основным принципом построения системы административного судопроизводства должно стать положение, согласно которому бремя доказывания законности соответствующих действий и решений возлагается на соответствующий государственный орган. Доказывание обратного — право, а не обязанность другой стороны. Только такой подход может служить достаточной гарантией защиты физических и юридических лиц, права и законные интересы которых нарушаются администрацией.

Помимо этого основного принципа, можно предложить также ряд других положений, на основе которых возможно построение административного судопроизводства в России:

Хотя некоторые из названных положений в настоящее время в той или иной форме закреплены в действующем законодательстве, только возведение их в ранг общих принципов административного судопроизводства позволит говорить о формировании самостоятельной отрасли административного процессуального права.

Формирование полноценного административного производства в России — настоятельная необходимость. Вопрос о создании специализированных судебных органов более сложен. В любом случае, вряд ли целесообразно выстраивать совершенно обособленную систему во главе с Высшим Административным Судом (Палатой). Сложность разграничения компетенции между административными судами, судами общей юрисдикции и арбитражными судами может негативно повлиять на общий уровень правовой защиты интересов физических и юридических лиц. Более целесообразно рассмотреть вопрос о создании одно- или двухзвенной системы административных судов в рамках системы федеральных судов общей юрисдикции.

Ювенальная юстиция. Концепция ювенальной юстиции является наиболее разработанным в научном плане подходом к организации специализированных судов в рамках системы федеральных судов общей юрисдикции в России. Установление особого порядка производства по делам о правонарушениях несовершеннолетних относится к общепризнанным принципам и нормам международного права, таким, как Конвенция о правах ребенка 1989 г., Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила) 1985 г., Руководящие принципы Организации Объединенных Наций для предупреждения преступности среди несовершеннолетних 1990 г.

Особенности производства по уголовным делам несовершеннолетних отражены в действующем уголовно-процессуальном законодательстве, существует многолетняя практика их применения; создание судов для несовершеннолетних предусмотрено Концепцией судебной реформы и Федеральной программой по ее реализации. Соответствующий законопроект был подготовлен еще в 1994 г. Можно сказать, что в настоящее время существуют все предпосылки для создания судов по делам несовершеннолетних.

Среди основных принципов, на основе которых предполагалось строительство ювенальной юстиции, можно выделить следующие:

Отметим, что создание системы ювенальной юстиции на указанных началах явилось бы значительным шагом по приведению национального законодательства в соответствие с Пекинскими правилами ООН.

Казалось бы, перспективы ювенальной юстиции в России достаточно оптимистичны. Но российская действительность сложнее всяких схем — этот проект закона о ювенальной юстиции до сих пор даже не рассматривался в Государственной Думе. Более того, после принятия ФКЗ "О судебной системе", предусматривающего создание специализированных судов только для рассмотрения гражданских и административных дел, складывается впечатление, что идея создания отдельных судебных органов, осуществляющих правосудие по делам о несовершеннолетних, в т.ч. по уголовным делам о несовершеннолетних (как это принято во многих странах), входит в противоречие с этим законом. Возможно, именно это заставило авторов законопроекта о ювенальной юстиции ограничиться предложением о создании специализированной коллегии по делам несовершеннолетних в рамках действующих судов общей юрисдикции.

В 1999 году активная разработка вопросов, связанных с созданием в России ювенальной юстиции, была возобновлена. В соответствии с распоряжением Государственного Комитета РФ по молодежной политике от 19 июля 1999 г. № 42 был подготовлен проект федерального закона "Основы законодательства о ювенальной юстиции Российской Федерации", который принципиально отличается от рассмотренного выше проекта Закона о ювенальной юстиции в Российской Федерации. Если законопроект 1994 года определяет ювенальную юстицию как "судебную систему, осуществляющую правосудие по делам о несовершеннолетних", то авторы "Основ законодательства о ювенальной юстиции" определяют ее как "совокупность правовых механизмов, медико-социальных, психолого-педагогических и реабилитационных, а также иных процедур и программ, предназначенных для наиболее полной защиты прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних".

Таким образом, название законопроекта 1999 г. не в полной мере соответствует его содержанию, поскольку собственно "ювенальная юстиция" — т.е. организация правосудия по делам о несовершеннолетних, рассматривается лишь как один из механизмов "наилучшего обеспечения прав ребенка", при этом вопросы организации судов по делам несовершеннолетних и принципы их деятельности в законопроекте практически не раскрываются.

Представляется, что такое превалирование социологического понимания ювенальной юстиции над собственно юридическим является наиболее существенным недостатком этого законопроекта. В вопросах защиты прав и законных интересов несовершеннолетнего именно судебное решение имеет приоритет перед всеми остальными. Поэтому создание особых условий рассмотрения и разрешения дел о несовершеннолетних (в т.ч. — путем организации специализированных судов) является первоочередной задачей, вытекающей, в том числе, из международных обязательств России. Именно суды по делам о несовершеннолетних должны стать центральным звеном системы обеспечения прав и интересов несовершеннолетних.

Перспективы. Каким образом может в дальнейшем развиваться законодательство о специализированных судах в системе судов общей юрисдикции? Как уже отмечалось, хотя в литературе достаточно часто выдвигаются предложения о создании различных специализированных судов — трудовых, семейных, налоговых, патентных, пенитенциарных и т.д., серьезные теоретические разработки этих проблем практически отсутствуют.

Весьма характерно резко негативное отношение судейского сообщества к предложениям о создании специализированных судов (пожалуй, за исключением административной юстиции). Неоднократно высказывались мнения, что создание специализированных судов приведет к размыванию судебной системы, которая в результате утратит свою целостность. Можно сказать, что существующая судебная система (и закрепивший ее ФКЗ "О судебной системе") активно поддерживается судейским корпусом.

Чаще всего вопрос о создании каких-то специализированных судов ставят специалисты в области соответствующей отрасли материального права. В этом случае аргументы сторонников создания различных специализированных судов, в общих чертах, сводятся к следующему: создание специализированных судов, во-первых, позволит повысить качество рассмотрения соответствующей категории дел и, во-вторых, разгрузит существующую систему общих судов.

Представляется, что такой подход во многом упрощает проблему. Специализированные суды — весьма тонкий инструмент, предназначенный для решения проблем особого рода. Нет оснований считать, что создание специализированных судов само по себе может повысить профессионализм судей и улучшить организацию деятельности всех судов. Если преследовать только эти цели, то их гораздо быстрее и проще можно достичь, обеспечив надлежащее финансирование судебной системы и реальную работу системы повышения квалификации судей.

Наиболее вероятно появление в судебной системе России административных судов и судов по делам несовершеннолетних. Появлению первых должна предшествовать глубокая научная разработка правил административного судопроизводства, а создание работоспособной системы ювенальной юстиции во многом будет зависеть от согласования позиций сторонников различных подходов к пониманию этого института.

Можно с уверенностью заявить, что идея создания специализированных судов окажется плодотворной только в случае появления ясно выраженной необходимости установить особую процедуру для рассмотрения в суде (а, может быть, и досудебного производства) дел определенной категории. И, конечно, следует иметь в виду, что любые попытки реформирования судебной системы, в том числе и учреждение специализированных судов, обречены на неудачу в случае, если не будет обеспечено надлежащее финансирование как судебной системы в целом, так и мероприятий по ее преобразованию.

ФКЗ "О судебной системе" не предполагает возможности создания специализированных судов субъектов Федерации. Представляется, что такой подход не является оптимальным. Специфические особенности производства в специализированных судах в наибольшей степени проявляются в судах первой инстанции, которые наиболее близки к населению; порядок пересмотра вынесенных судами решений унифицирован гораздо в большей степени. Организация специализированных судов на базе мировой юстиции позволила бы, в зависимости от потребностей конкретного субъекта Федерации, создавать различные виды специализированных судебных органов. В таком подходе заложены большие возможности по оптимизации производства в судах первой инстанции, а в конечном счете — для усиления гарантий судебной защиты прав юридических и физических лиц. Так, основным звеном ювенальной юстиции и в дореволюционной России, и в большинстве стран, в которых создана система специальных судов по делам несовершеннолетних, являются именно магистраты (мировые судьи) .

2. ПРОБЛЕМЫ ОРГАНИЗАЦИИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОТДЕЛЬНЫХ ЗВЕНЬЕВ СУДОВ ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ

2.1. Мировые судьи — новое звено в системе судов общей юрисдикции

Мировые судьи в современной России. Указание о целесообразности возрождения в России института мировых судей содержалось еще в Концепции судебной реформы, одобренной Верховным Советом РСФСР в 1991 году. Впервые упоминание о мировых судьях появилось в Законе РФ "О статусе судей", но реальных изменений в этом направлении долгое время не происходило. С выходом ФКЗ "О судебной системе" и ФЗ "О мировых судьях" были обозначены контуры организации мировой юстиции в современной России.

Обращаясь к вопросам организации мировой юстиции в новой России, нередко говорят о "возрождении института мировых судей". На мой взгляд, это в значительной мере является преувеличением. Анализируя имеющуюся нормативную базу деятельности мировых судей, можно сказать, что формируемую в настоящее время систему мировых судей и учрежденный Судебными уставами 1864 г. институт мировой юстиции Российской Империи объединяет исключительно название.

Так как в середине XIX века Россия являлась империей, все суды, в том числе — мировые судьи, которые утверждались 1-м департаментом Сената, были представителями центральной власти. ФКЗ "О судебной системе" (ст. 4), и ФЗ "О мировых судьях" (ст. 1), относят мирового судью числу судов общей юрисдикции субъектов Федерации, а создание в России федеральных мировых судей не предусматривают вовсе.

Важно, что мировые суды в Российской Империи представляли собой процессуально обособленную от общих судов ветвь судебной системы — апелляция на решения мирового судьи рассматривалась съездом мировых судей, приговор которого считался окончательным. В дальнейшем возможно было только кассационное обжалование в соответствующий кассационный департамент Сената. Согласно же ст. 21 ФКЗ "О судебной системе", мировые судьи процессуально замыкаются на федеральные суды общей юрисдикции — районные суды, которые считаются для них "непосредственно вышестоящей судебной инстанцией". Таким образом, мировая юстиция в новой России не является сколь-нибудь автономной системой, а представляет собой просто совокупность отдельных мировых судей, никак не связанных между собой.

Рассмотрение гражданских и уголовных дел мировым судьей в Российской Империи осуществлялось по особым, упрощенным правилам, по сравнению с порядком судопроизводства в общих судах. В России в настоящее время как в уголовно-процессуальном, так и в гражданско-процессуальном законодательстве отсутствуют специальные нормы, определяющие особый порядок производства у мирового судьи. Возможно, такое правовое регулирование появится в дальнейшем, когда будут приняты новые ГПК и УПК.

Согласно ст. 21 ФКЗ "О судебной системе" решения мирового судьи обжалуются в районный суд — первое звено федеральных судов общей юрисдикции. Такое решение можно назвать беспрецедентным. Существовавшая в Российской Империи система не предусматривала, чтобы вышестоящей инстанцией для мировых судов было бы низшее звено судов общей юрисдикции (такого, впрочем, нет и в Англии — родине мировых судебных учреждений). Учитывая, что в Российской Федерации районный суд — это суд федеральный, нельзя провести аналогию и с построением судебной системы Соединенных Штатов, где решения мировых судов хотя и обжалуются в суд общей юрисдикции, но (и это важно!) — в суд штата, а не в нижний уровень федеральной системы судов.

Центральная идея института мировой юстиции, сформировавшаяся в Англии и воспринятая в России в ходе реформы 1864 года, редко становится предметом исследования современных авторов. Между тем, в Постановлении III (внеочередного) Всероссийского съезда судей совершенно справедливо отмечено: "Целью мировой юстиции является максимальное приближение правосудия к населению. Это достигается, как показывает мировой опыт, путем предоставления права рассмотрения некоторых категорий уголовных и гражданских дел при согласии сторон доверенным лицам жителей определенной части населенного пункта. В этом главный смысл мировой юстиции". Таким образом, можно выделить три момента, являющиеся наиболее существенными в мировой юстиции (еще раз подчеркнем — именно для мировой юстиции, а не просто в организации судов низшей инстанции) — это приближение правосудия к населению, избрание (назначение) мировых судей из числа лиц, обладающих определенным кредитом доверия общины, где им предстоит отправлять правосудие, и, наконец, возможность осуществления полномочий мирового судьи лицом, не имеющим высшего юридического образования.

Привлечение непрофессионалов в качестве мировых судей имеет глубокий смысл, однако данный аспект проблемы также, к сожалению, практически не освещался в публикациях на эту тему. Осуществление правосудия мировыми судьями, которые не являются дипломированными специалистами в праве, выступает формой реализации гражданами своего конституционного права участвовать в отправлении правосудия. Учитывая, что суд присяжных действует пока только в 9 субъектах Федерации, а институт народных заседателей, как неоднократно отмечалось в прессе, находится в глубоком кризисе, участие непрофессионалов в осуществлении мировой юстиции могло бы стать важным элементом реализации этого конституционного права. Английские правоведы, например, высоко оценивают роль непрофессиональных магистратов в осуществлении правосудия, и находят в такой системе гораздо больше достоинств, чем недостатков.

В целом, предложенная законодателем современная конструкция российского института мировых судей мало соответствует указанным представлениям о сущности мировой юстиции, что позволяет говорить о том, что к создающемуся нижнему звену судов общей юрисдикции само название "мировые судьи" применять не совсем корректно. Наверное, прав был И.Л. Петрухин, говоря, что "назвать эти суды надо как-то иначе".

Вместе с тем, обращение современного российского законодателя к идее мировой юстиции вполне объяснимо. После того, как к компетенции судов были отнесены любые споры, связанные с защитой прав и законных интересов физических и юридических лиц (ст. 46 Конституции РФ), да и сами граждане постепенно осознали первостепенную роль суда в разрешении конфликтов и защите своих прав, нагрузка на судебную систему и, в первую очередь, на районные суды, возросла многократно. При этом проблема оптимального построения процесса рассмотрения относительно несложных гражданских и уголовных дел стала особенно остро.

Можно назвать три основных фактора, повлиявших на разработку современной концепции мировой юстиции:

В ходе работы над Концепцией судебной реформы и разработки проектов конкретных законов с созданием мировых судей связывались большие надежды. При этом в ходе разработки ФЗ "О мировых судьях" преимущественное значение имели как раз сугубо практические соображения: "разгрузить федеральную систему судов, которые просто задыхаются от вала накопившихся дел". Предполагалось, что "судебный корпус почти удвоится", что районные суды будут освобождены от вала малозначительных дел, возрастет доверие населения к "своим" судьям и, в целом, общий уровень отправления правосудия в России будет повышен.

Однако при рассмотрении уже принятых законов складывается впечатление, что конструкция института мировой юстиции, предусмотренная действующими законами и внесенными в Государственную Думу законопроектами, едва ли может способствовать достижению поставленных задач.

Как уже было отмечено выше, согласно ст. 21 ФКЗ "О судебной системе", мировые судьи процессуально замыкаются на федеральные суды общей юрисдикции. Ограничение возможностей субъектов Федерации создавать собственные судебные органы только в пределах назначения (избрания) мировых судей является проявлением компромисса между сторонниками различного понимания российского федерализма, о котором говорилось в параграфе 1.2. Главы I настоящей работы.

При этом, как нередко случается при выборе "среднего пути", сохраняются недостатки, присущие обоим противоположным подходам, но теряются достоинства каждого из них. Так как создать именно систему своих судов субъекты Федерации не вправе (ст. 4 ФКЗ "О судебной системе"), их заинтересованность в учреждении мировых судей, рассматривающих только малозначительные дела, которые затем могут быть пересмотрены в федеральных районных судах, может быть не очень большой.

Нельзя исключать, что применительно к мировым судьям проблема обеспечения их независимости станет гораздо более острой, чем по отношению к судьям федеральных судов. Ограниченный срок полномочий, возможность назначения мировых судей органами власти субъектов Федерации, запутанная (если не сказать больше) ситуация с источниками финансирования их деятельности — все это, по мнению Ю.И. Стецовского, позволяет говорить о гарантиях независимости мировых судей как об одной из "концептуальных проблем" этого института в современной России.

Когда речь идет о приближении правосудия к населению, в первую очередь имеется в виду увеличение числа судей и более равномерное их распределение по территории страны. В настоящее время существуют два обстоятельства, не позволяющих радикально увеличить количество судей — недостаточное финансирование судебной системы и отсутствие достаточного числа квалифицированных специалистов. Если создаваемый институт мировых судей должен способствовать, в первую очередь, увеличению судейского корпуса, в законодательстве должны быть заложены пути решения обеих проблем, стоящих перед существующими судами — и финансовой, и кадровой. Приходится, однако, констатировать, что и в этом направлении не стоит ожидать существенных изменений к лучшему в связи с появлением у субъектов Федерации возможности учреждать должности мировых судей.

В 1996 году главный консультант Верховного Суда РФ Е.А. Смоленцев говорил о необходимости двукратного увеличения числа судей — с 13 до 25 тысяч. Однако известно, что сегодня существующие районные суды укомплектованы только на 90 процентов. Основная причина — недостаточное финансирование, проявляющееся как в задержках зарплаты судьям и работникам аппарата судов, так и в отсутствии средств на поддержание в нормальном состоянии зданий судов. Поскольку мировые судьи финансируются также из федерального бюджета, еще на стадии разработки законопроекта "О мировых судьях" можно было с уверенностью предположить, что существующая проблема недостаточного финансирования действующих судов в полной мере коснется и мировых судей. Так и получается — из 6 миллиардов рублей, необходимых для развития мировой юстиции, в 1999 году предполагалось выделить всего 132 миллиона — то есть чуть больше двух (!!!) процентов.

Не решает закрепленная в новом законодательстве конструкция мировой юстиции и другую проблему — кадровую. В ряде стран к мировым судьям предъявляют менее строгие требования (в части образовательного ценза или стажа), чем к судьям общих судов. В Российской Империи от кандидатов на должность мирового судьи не требовалось юридического образования, а в Великобритании и сегодня подавляющее большинство мировых судей являются непрофессиональными судьями, и от них не требуется высшего юридического образования. В законопроекте "О мировых судах Российской Федерации" был воспринят именно такой подход — предполагалась возможность избирать мировыми судьями граждан, не достигших 25 лет и не имеющих высшего юридического образования или пятилетнего стажа работы по юридической специальности. Но поскольку такое решение требовало иной редакции ст. 119 Конституции РФ, а законопроект о соответствующих изменениях Конституции РФ принят не был, статья 5 ФЗ "О мировых судьях" воспроизвела общие требования к судьям, содержащиеся в ст. 119 Конституции РФ и ст. 4 Закона РФ "О статусе судей" — высшее юридическое образование, достижение 25-летнего возраста и стаж работы по специальности не менее пяти лет. Таким образом, соответствие нормам Конституции РФ о статусе судей было обеспечено, но исчезла возможность увеличить число судей за счет выпускников юридических вузов, кандидатов на судебные должности и просто граждан, пользующихся доверием и уважением у жителей в данном судебном округе.

Для России, с ее обширной территорией, проблема обеспечения доступа к правосудию и приближения суда к населению всегда стояла достаточно остро, не потеряла она своей актуальности и в настоящее время. Но требования к мировому судье, содержащиеся в законе, не способствуют достижению этой цели. На самом деле, рассчитывать на то, что где-нибудь в глубинке, в сельской местности, где нет ни суда, ни нотариуса, проживает достаточное количество квалифицированных юристов, имеющих пятилетний стаж работы по специальности, по меньшей мере наивно. Таким образом, реального появления мировых судов следует ожидать в первую очередь в городах, где проблема доступа к правосудию и сейчас стоит не так остро, а большая часть россиян по-прежнему будет испытывать сложности с защитой своих прав в суде.

Как видно из вышесказанного, при заложенной в действующем законодательстве конструкции института мировых судей, говорить о возможности быстрого его введения и вызванного этим роста судейского корпуса не приходится. Ни одну проблему, препятствующую увеличению числа судей районных судов, введение мировых судей не решает. Более того, введение института мировых судей в нынешнем виде вызывает появление ряда вопросов, связанных с разграничением полномочий мировых судей и районных судов.

Компетенция мировых судей. Учреждение мировых судей в значительной степени изменяет компетенцию районных судов в тех субъектах, где созданы должности мировых судей. Подсудность дел районным судам в значительной мере сужается. К компетенции мирового судьи относятся следующие группы дел:

Указанный подход к определению компетенции мирового судьи порождает ряд вопросов.

Так, в настоящий момент совершенно отсутствует ясность в вопросах о подсудности мировому судье дел об административных правонарушениях (возможность рассмотрения им таких дел предусмотрена ст. 3. ФЗ "О мировых судьях"). До внесения изменений в КоАП мировые судьи вообще не смогут рассматривать такие дела. Но даже если такие изменения будут оперативно внесены в действующий КоАП, окончательно этот вопрос все равно решен не будет. Специалисты в области административного права неоднократно отмечали, что в течение последних лет существует четкая тенденция расширения объема регулирования субъектов Федерации в области установления и реализации ответственности за административные правонарушения. На основании подпункта "к" части 1 ст. 72 Конституции РФ, субъекты Федерации весьма часто принимают законы, устанавливающие административную ответственность за те или иные правонарушения, не указанные в федеральном законодательстве, в т.ч. в КоАП. Хотя законность этой практики в некоторых случаях может вызывать сомнения, она получила повсеместное распространение. Поскольку мировые судьи являются судами субъектов Федерации, естественно предположить, что они в первую очередь должны применять законодательство соответствующего субъекта РФ. Однако приведенная формулировка ст. 3 ФЗ "О мировых судьях" не предполагает такой возможности, поскольку КоАП (что вполне естественно) регулирует подсудность дел только по тем правонарушениям, которые указаны в нем непосредственно.

Применительно к уголовному судопроизводству, представляется, что подсудность дел мировому судье неоправданно сужена. Ограничивать компетенцию мировых судей только делами о преступлениях, за которые может быть назначено наказание до двух лет лишения свободы, вряд ли целесообразно. Современное законодательство, помимо непосредственного рассмотрения судами уголовных дел, предусматривает также осуществление судебного контроля по широкому кругу вопросов — и на стадии предварительного расследования, и на стадии исполнения приговора. После приведения уголовно-процессуального законодательства в соответствие с положениями Конституции РФ, только по судебному решению будет производиться арест, заключение под стражу и содержание под стражей (ст. 6 Заключительных и переходных положений Конституции РФ). Уже сейчас суды рассматривают значительное количество дел в порядке ст. 2201 УПК РСФСР (обжалование законности ареста, задержания, или продление сроков содержания под стражей). Общим для указанных дел является то, что принимать решения по ним нужно в кратчайшие сроки, при этом их количество весьма значительно уже сейчас и с изменением уголовно-процессуального законодательства должно только возрасти. Наделение полномочиями по решению указанных вопросов мировых судей, которые действительно наиболее приближены (в том числе и территориально) к населению, могло бы значительно усилить судебную защиту прав и свобод граждан. Кроме того, такой порядок объективно способствует усилению гарантий беспристрастности судей вышестоящих судов, на позицию которых не будут влиять принятые на досудебных стадиях решения (в частности, об обоснованности ареста или задержания).

Аналогичные, в целом, замечания можно высказать и в отношении установленных законом ограничений компетенции мирового судьи по рассмотрению дел, возникающих из семейных или трудовых отношений.

Складывается впечатление, что круг дел, подсудных мировому судье, был определен еще на той стадии разработки законопроекта, когда предполагалась возможность занятия этой должности лицами, не имеющими высшего юридического образования, и в дальнейшем законодатель к данному вопросу не возвращался.

Так, в 1996 г. на совместном заседании ученых советов Московской городской коллегии адвокатов и Правовой Академии МЮ РФ, посвященному обсуждению проекта УПК РФ, Н.В. Радутная выступала против предоставления мировому судье права давать санкции на арест, поскольку процедура эта сложная и "мировому судье она не под силу".

Такой подход к определению подсудности дел мировому судье мог бы быть оправданным в том случае, если бы мировыми судьями действительно могли становиться лица без высшего юридического образования или без стажа работы по специальности, либо если бы все дела, превышающие подсудность мирового судьи, рассматривались районными судами коллегиально. Но поскольку заложенная в современном законодательстве конструкция института мировых судей не предполагает ни того, ни другого, есть основания говорить о том, что в ходе работы над проектами УПК, ГПК и КоАП необходимо вернуться к рассмотрению вопросов подсудности дел мировым судьям, поскольку существующее решение о распределении полномочий между ними и районными судами не может быть названо оптимальным. Вызывает озабоченность, что важная и глубокая идея организации близкого населению суда в новом законодательстве не получила надлежащего отражения.

2.2. Порядок пересмотра дел судами второй инстанции. Вопросы создания нового звена федеральных судов

В ходе работы над проектом ФКЗ "О судебной системе" активно обсуждались два тесно связанных вопроса — о порядке пересмотра судебных решений судами второй инстанции и о необходимости создания нового звена федеральных судов, которое дополнило бы существовавшую трехзвенную систему.

В основном предложения сводились к созданию межрегиональных (или, по другой терминологии, федеральных окружных судов), которые должны были занять место между верховными судами республик (и соответствующими им другими судами) и Верховным Судом РФ. Судам нового звена предполагалось передать значительную часть вопросов, отнесенных в настоящее время к компетенции Верховного Суда РФ, в том числе рассмотрение дел по первой инстанции и в кассационном порядке. Такого рода предложения, в частности, были выдвинуты Секцией общих судов совета судей России и Министерством Юстиции.

Некоторые авторы, правда, считали, что место нового звена судебной системы — между районными судами и нынешним вторым звеном федеральных судов.

Как справедливо указывалось в литературе, вопрос о количестве звеньев в судебной системе не является в чистом виде "судоустройственным" или "процессуальным", так как эти проблемы в большой степени взаимосвязаны и требуют согласованного решения. В наибольшей степени вопрос о количестве звеньев системы судов общей юрисдикции связан с такими процессуальными проблемами, как количество судебных инстанций, рассматривающих дело, и порядок пересмотра судебных постановлений.

Очевидно, что последовательность решения этих проблем должна быть следующая: вначале определиться с построением процесса, количеством инстанций и их полномочиями, а затем — рассмотреть вопрос, соответствует ли такая модель процесса существующей системе судебных органов.

Концепция судебной реформы, а также проекты УПК и ГПК РФ предусматривали введение апелляционного производства наряду с кассационным. Таким образом, предполагалось, что после рассмотрения дела в суде первой инстанции оно может быть пересмотрено еще в двух инстанциях — в порядке "чистой" апелляции и затем — "чистой" кассации. В случае принятия такого решения, действительно, появлялась необходимость в создании дополнительного звена судебной системы.

Однако в настоящее время развитие законодательства пошло по иному пути — разработчики проектов новых ГПК и УПК должны учитывать положения уже вступившего в силу ФКЗ "О судебной системе". Как и во многих других случаях, в вопросе о количестве звеньев судебной системы ФКЗ "О судебной системе" пошел по пути минимальных преобразований и сохранил существующую трехзвенную систему федеральных судов общей юрисдикции (ч. 3 ст. 4). При этом указывалось, что как гражданское, так и уголовное судопроизводство ведется в первой, второй и надзорной инстанциях (не раскрывая при этом, в каком именно порядке — кассационном или апелляционном — рассматриваются дела во второй инстанции). В то же время, возможность апелляции в судах общей юрисдикции все-таки была оговорена (п. 2 ст. 36). Таким образом, поскольку закон не предусматривает "судов третьей инстанции", ясно, что пересмотр дел и в апелляционной, и в кассационной инстанциях не предполагается. Но вопрос о порядке пересмотра судебных постановлений судом второй инстанции (апелляционном или кассационном) по-прежнему остается открытым.

Прежде чем перейти к рассмотрению современных российских подходов к организации производства по обжалованию решений суда первой инстанции, необходимо хотя бы вкратце остановиться на истории вопроса.

Сам принцип, в соответствии с которым необходим механизм пересмотра вынесенного по делу решения суда, получил признание в ходе исторического развития практически всех народов и судебных систем разных стран. Первоначально, под влиянием римского права, в европейских странах любой пересмотр гражданских и уголовных дел по жалобе сторон именовался апелляцией.

В английском праве такой подход сохранен до настоящего времени — под апелляцией (appeal) понимается "процесс передачи (перенесения) дела в суд, имеющий полномочия изменить решения суда, который вынес обжалуемое решение" — то есть, фактически, любой пересмотр дела вышестоящим судом. Причем в настоящее время под апелляцией чаще всего понимается не полный пересмотр дела судом второй инстанции, а "исправление правовой ошибки, допущенной нижестоящим судом" — то есть наиболее распространена апелляция "по вопросам права", а не "по вопросам факта".

В XVI — XVII веках во Франции сложился специфический институт обжалования судебных решений, противоречащих законам королевства, из которого позднее развилась кассация — пересмотр решений в связи с нарушением процессуальной формы или материального закона, в отличие от апелляции — пересмотра решения, в первую очередь, из-за ошибки в исследовании и оценке фактических обстоятельств дела.

Французская конструкция пересмотра судебных решений была воспринята авторами судебных уставов в России в ходе судебной реформы 1864 года. Возможно, что именно опыт функционирования судебной системы Российской Империи после принятия судебных уставов и заставляет современных российских процессуалистов поднимать вопрос о необходимости "исправления недостатков" нынешнего уголовного и гражданского процессов и, в частности, о введении "чистой" апелляции и "чистой" кассации.

Таким образом, процедура пересмотра судебных решений в разных странах и в разные исторические периоды могла иметь весьма существенные отличия, хотя и схожие названия (особенно учитывая перевод их на русский язык). Представляется, что значительной части дискуссий об апелляции и кассации можно было бы избежать, если бы спорящие стороны вкладывали одинаковый смысл в используемые термины.

Так, Н.В. Радутная говорит: "апелляция — это, по существу, повторный суд первой инстанции". Между тем, это утверждение нуждается в существенном уточнении.

Во-первых, правовые системы различных стран знают как полную, так и неполную апелляцию. Полная апелляция закреплена в законодательстве Франции и Италии, а неполная — в Германии, Австрии. При полной апелляции стороны достаточно свободны в предъявлении доказательств (как рассмотренных в суде первой инстанции, так и новых), а сама апелляционная инстанция имеет все необходимые полномочия для вынесения решения по делу, более того, такое решение вынести она обязана. При неполной апелляции стороны не вправе (за исключением ограниченного числа случаев) представлять суду новые доказательства, апелляционная инстанция имеет некоторые ограничения своих полномочий и при определенных условиях может вернуть дело для нового рассмотрения в суд первой инстанции.

Во-вторых, обычно апелляционная инстанция не пересматривает все дело целиком, а исследует отдельные факты, обстоятельства и доказательства (в первую очередь те, на которые указывает сторона в апелляционной жалобе), оставляя другие моменты за рамками рассмотрения.

В-третьих, в апелляционной инстанции такие принципы процесса, как устность, непосредственность, состязательность и некоторые другие зачастую действуют в меньшем объеме, чем в судах первой инстанции.

Все это не позволяет рассматривать апелляцию просто как повторное рассмотрение уголовного или гражданского дела.

Какие же признаки характеризуют апелляцию? Можно согласиться с Е.А. Борисовой, которая, обобщая различные конструкции пересмотра решений суда первой инстанции, называет пять таких признаков:

При этом полномочия апелляционного суда при пересмотре дела ограничиваются как пределами апелляционной жалобы, так и предметом решения суда первой инстанции.

Указанные признаки апелляции являются достаточно общими, характеризующими принципиальные начала института пересмотра решений судов первой инстанции на современном уровне развития процессуального права. Как отмечалось выше, конкретные формы и процедуры пересмотра решений в различных странах могут существенно отличаться. Поэтому практическое воплощение в нормах российского гражданского и уголовного процесса провозглашенной Концепцией судебной реформы апелляции также вызвало дискуссии среди правоведов. Идея "чистой" и полной апелляции, получившая признание в уголовном и гражданском процессе Франции, подвергалась критике еще в прошлом веке. Учитывая, что предложение о создании нового звена в судебной системе России — специальных апелляционных (или кассационных) судов- не было поддержано ни судьями, ни субъектами Федерации, в последнее время и среди российских ученых преобладает критическое отношение к введению "чистой" апелляции и "чистой" кассации в новое процессуальное законодательство. Справедливо отмечается, что апелляция — достаточно дорогостоящая как для государства, так и для сторон процедура, к тому же нетрадиционная для России последнего столетия; апелляция приводит к замедлению судопроизводства, подрывает авторитет суда первой инстанции, а также, по сравнению с судом первой инстанции, объективно имеет ряд недостатков, связанных с неизбежными ограничениями ряда принципов процесса.

В настоящее время в проектах УПК и ГПК полная апелляция предусматривается только для пересмотра решений мирового судьи. В соответствии с ч. 2 ст. 21 ФКЗ "О судебной системе", непосредственно вышестоящей судебной инстанцией по отношению к мировым судьям является районный суд. Таким образом, именно он и должен в апелляционном порядке пересматривать решения мировых судей. Предлагаемая процедура пересмотра решения мирового судьи, однако, далека от совершенства.

Первоначально предполагалось (ст. 412 проекта УПК, ст. 38 проекта закона "О судах общей юрисдикции"), что районные суды будут рассматривать апелляции на решения мировых судей в составе коллегии из трех профессиональных судей. Затем, в связи со значительным количеством односоставных районных судов и невозможностью радикального увеличения числа судей этих судов, было предложено осуществлять рассмотрение апелляции на решения мирового судьи единолично судьей районного суда или судьей с участием народных заседателей. В соответствии со ст. 488 УПК и ст. 3188 ГПК, рассмотрение апелляционных жалоб и протестов производится судьей районного суда единолично.

Предложенное решение, на мой взгляд, показывает абсолютное непонимание разработчиками сущности апелляции и института пересмотра судебных решений в целом. Смысл этой процедуры вовсе не в том, чтобы просто дать сторонам возможность "переиграть" весь процесс заново. Главное при этом — повышение, если так можно сказать, уровня рассмотрения дела — пересмотр его более квалифицированными судьями, коллегиальное рассмотрение дела и т.д.. Институт пересмотра судебного решения — это одно из проявлений компромисса между правовой защитой интересов участников дела и экономичностью процесса, поскольку пересмотр дела на более высоком уровне происходит только тогда, когда решение суда первой инстанции не удовлетворяет одну или обе стороны.

Общепризнанно, что кассационный или апелляционный пересмотр решений по делу не осуществляется единолично судьей; аналогичное указание — о коллегиальном рассмотрении дел в кассационной и надзорной инстанциях содержится и в ст. 15 УПК РСФСР, и в ст. 6 ГПК РСФСР. Принимая во внимание, что требования к кандидатам в мировые судьи и судьи районного суда ничем не отличаются (что дает основание говорить о их по меньшей мере равной квалификации), пересмотр решения мирового судьи единолично судьей районного суда представляется достаточно спорным решением.

Апелляция — не самоцель и применима не всегда. Решения суда присяжных, например, никогда и нигде не пересматриваются в чисто апелляционном порядке именно потому, что такой пересмотр не имеет смысла — считается, что суд присяжных сам по себе является достаточной гарантией необходимого уровня вынесения решения по делу. Статья 2 Протокола № 7 к ЕКПЧ, устанавливая право каждого осужденного на пересмотр его приговора вышестоящей судебной инстанцией, допускает исключение из этого правила, "когда соответствующее лицо было судимо уже в первой инстанции судом высокого уровня".

Возвращаясь к вопросу о создании еще одного звена судебной системы, отмечу, что одним из самых "сильных" доводов сторонников введения апелляции является то, что необходимость апелляционного производства якобы диктуется международными обязательствами России, в частности, в связи с вступлением в Совет Европы. Между тем, необходимо отметить, что в таких заявлениях присутствует определенная "натяжка".

Действительно, в докладе от 8 марта 1996 г., подготовленном экспертами Совета Европы, были отмечены недостатки существующего в России порядка пересмотра судебных решений. В частности, было отмечено, что процедура обжалования приговоров и рассмотрения дел в вышестоящей инстанции должна соответствовать принципам равенства сторон и состязательности, что существующий механизм обжалования судебных решений в большей мере предназначен для контроля высших инстанций над низшими, нежели для защиты интересов сторон в деле. Однако это совершенно не означает, что единственным способом решения этой действительно важной проблемы является введение "чистой" апелляции и создание нового звена судов общей юрисдикции. Более того, в постановлении по делу Belgian Linguistic Европейский суд по правам человека однозначно заявил: " Статья 6 настоящей Конвенции не заставляет государства вводить систему апелляционных судов".

Подводя итоги вышесказанному, отмечу следующее.

  1. Существующий механизм обжалования решений суда первой инстанции действительно не лишен серьезных недостатков и нуждается в определенной корректировке, в первую очередь с точки зрения расширения прав сторон по защите своих интересов и прав вышестоящей инстанции по рассмотрению и разрешению дела.

  2. Введение по французскому образцу апелляционной и кассационной инстанции не является единственным способом достижения поставленных целей, более того, учитывая сложившуюся судебную систему и сложности с финансированием судов, в настоящее время такое решение может быть оценено как весьма спорное. Апелляционный порядок обжалования решений мировых судей также вызывает ряд сомнений, наиболее серьезным из которых является предусмотренное проектами единоличное рассмотрение апелляционной жалобы судьей районного суда, что не может в должной мере являться гарантией защиты интересов сторон.

  3. Решением проблемы реформирования стадии пересмотра решений суда первой инстанции является, на мой взгляд, более широкое включение элементов апелляции в кассационное производство (как это сделано в гражданском процессе законом о внесении изменений в ГПК от 30 ноября 1995 года № 189-ФЗ), не отказываясь при этом полностью от таких элементов "советской кассации", как ревизионный порядок рассмотрения, запрет поворота к худшему и некоторые другие. Отрадно, что в целом развитие российского уголовного и гражданского законодательства идет именно в данном направлении. Весьма показательно также то, что сходная конструкция стадии пересмотра решений суда первой инстанции предлагалась в ходе дискуссии о реформе уголовного процесса ФРГ.

2.3. Рассмотрение Верховным Судом РФ дел по первой инстанции и вопросы пересмотра принятых им решений

Полномочия Верховного Суда РФ не определяются Конституцией РФ столь же полно, как, например, полномочия Конституционного Суда РФ. В соответствии со ст. 126 Конституции РФ "Верховный Суд Российской Федерации является высшим судебным органом по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за их деятельностью и дает разъяснения по вопросам судебной практики". Часть 3 статьи 128 Конституции РФ предусматривает, что "полномочия, порядок образования и деятельности" федеральных судов, в том числе Верховного Суда РФ, устанавливаются федеральным конституционным законом. В процессе подготовки ряда законопроектов, направленных на реализацию Концепции судебной реформы, возможность различных подходов к определению компетенции Верховного Суда РФ обсуждалась весьма активно.

По действующему в настоящее время законодательству, Верховный Суд РФ имеет право рассматривать уголовные и гражданские дела в качестве суда первой инстанции, в пределах своей компетенции он рассматривает дела в качестве суда второй инстанции, осуществляет судебный надзор за деятельностью судов общей юрисдикции, рассматривает дела по вновь открывшимся обстоятельствам, а также дает разъяснения по вопросам судебной практики (ст. 19 ФКЗ "О судебной системе").

После принятия ФКЗ "О судебной системе" практически все суды общей юрисдикции (кроме мировых) стали совмещать полномочия первой и вышестоящей инстанций, причем Верховный Суд РФ по-прежнему рассматривает дела в первой, кассационной и надзорной инстанциях. В литературе неоднократно отмечалось, что соединение в суде одного звена полномочий всех инстанций не является правильным, поскольку подобная практика негативно сказывается на независимости судей, на их незаинтересованности в исходе дела, что позволяет усомниться в объективности такого суда.

Сформировалась определенная концепция, в соответствии с которой роль Верховного Суда РФ в судебной системе России должна была быть изменена. Предложения по созданию межрегионального звена судебной системы, о котором говорилось в предыдущем параграфе, во многом были направлены на то, чтобы лишить Верховный Суд РФ права на рассмотрение дел по первой инстанции, а также ограничить или вовсе исключить кассационные полномочия Верховного Суда РФ, передав соответствующие дела в компетенцию федеральных окружных судов.

Противники такого подхода указывали, что кроме значительных финансовых затрат, связанных с созданием нового звена федеральных судов, такое ограничение полномочий Верховного Суда РФ привело бы к раздроблению судебной системы, разобщению судебной практики и значительному ослаблению Верховного Суда РФ. Сейчас можно отметить, что столь мрачные прогнозы вряд ли имели под собой достаточно реальную основу. Практика применения принятого в 1995 году Федерального конституционного закона "Об арбитражных судах в Российской Федерации", содержащего по существу аналогичные нормы (полномочия Высшего Арбитражного Суда РФ по рассмотрению дел в кассационной инстанции были переданы новому звену в системе арбитражных судов — федеральным арбитражным судам округов), не дает оснований говорить об уменьшении влияния Высшего Арбитражного Суда РФ на судебную практику или о раздроблении системы арбитражных судов.

Так или иначе, поскольку предложения о создании нового звена в системе судов общей юрисдикции не получили достаточной поддержки ни среди судей, ни среди субъектов Федерации, ни у законодателя, Верховный Суд РФ по-прежнему должен будет рассматривать кассационные жалобы на принятые в первой инстанции решения Верховных Судов республик в составе РФ и приравненных к ним судов.

Более сложным представляется вопрос о рассмотрении Верховным Судом РФ гражданских и уголовных дел в качестве суда первой инстанции. Ч. 3 ст. 19 ФКЗ "О судебной системе" определяет, что Верховный Суд РФ рассматривает дела в качестве суда первой инстанции "в случаях, определенных федеральным законом". Следует признать, что в настоящее время нормы, исчерпывающим образом определяющие подсудность уголовных и гражданских дел Верховному Суду РФ по первой инстанции, отсутствуют.

Так, в соответствии со ст. 38 УПК РСФСР Верховный Суд РФ рассматривает по первой инстанции уголовные дела особой важности или особого значения, принятые им к производству по собственной инициативе или по инициативе Генерального прокурора РФ (при наличии ходатайства обвиняемого). Большое значение имеет установленное ч. 7 ст. 16 Закона РФ "О статусе судей" правило, согласно которому любое уголовное дело в отношении судьи по его ходатайству должно быть рассмотрено Верховным Судом РФ.

Согласно ст. 9 ФКЗ "О военных судах", Военная коллегия Верховного Суда РФ рассматривает по первой инстанции некоторые дела, отнесенные к подсудности военных судов — об оспаривании ненормативных актов Президента РФ, нормативных актов Правительства, Министерства обороны и иных федеральных органов исполнительной власти, в которых предусмотрена военная служба, касающихся прав, свобод и охраняемых законом интересов военнослужащих и граждан, проходящих военные сборы; дела о преступлениях судьи военного суда, заявившего соответствующее ходатайство, а также иные дела о преступлениях особой сложности или особого общественного значения, подсудные военным судам, которые Военная коллегия вправе принять к своему производству при наличии ходатайства обвиняемого.

Что касается полномочий Верховного Суда РФ по рассмотрению в первой инстанции гражданских дел, следует отметить, что новая редакция ст. 116 ГПК РСФСР определяет подсудность Верховного Суда РФ достаточно четко:

Таким образом, рассмотрение уголовных и гражданских дел по первой инстанции занимает значительное место в деятельности Верховного Суда РФ. Основная проблема, возникающая в связи с этим, касается определения порядка пересмотра решений, вынесенных Верховным Судом РФ по первой инстанции. Как известно, до последнего времени считалось (соответствующие нормы содержались и в УПК РСФСР, и в ГПК РСФСР), что решения Верховного Суда РФ, принятые по первой инстанции, не подлежат обжалованию в кассационном порядке. Именно эти положения законодательства стали объектом резкой критики и послужили основанием для предложений лишить Верховный Суд РФ права рассматривать дела по первой инстанции. Так, Е.А. Борисова считает: "в случае, если решения Верховного Суда не будут обжаловаться в апелляционном порядке, то возникает вопрос о возможности осуществления права на судебную защиту".

Это замечание представляется небесспорным. В предыдущем параграфе приводились доводы, связанные с тем, что апелляция не является единственно возможным способом пересмотра судебных решений. Однако, даже с таким уточнением, постулат о том, что невозможность пересмотра решений Верховного Суда РФ препятствует реализации прав граждан на судебную защиту нуждается в специальном рассмотрении.

Статья 46 Конституции (ч. 1) гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод. Право на судебную защиту подразумевает обращение в суд за защитой любых прав и свобод, предоставляемых физическим и юридическим лицам как национальным законодательством, так и принципами и нормами международного права. Данное право не может быть ограничено даже в условиях чрезвычайного положения (ч. 3 ст. 56 Конституции РФ).

Вместе с тем, как справедливо отмечают эксперты Совета Европы, в частности, Э. Гронтайн, само по себя право на судебную защиту не гарантирует права на обжалование вынесенного решения. Поэтому говорить, что невозможность обжалования решений Верховного Суда РФ ограничивает право на судебную защиту, не совсем точно. Право на жалобу — отдельный элемент правового статуса человека. Российская Конституция закрепляет его в ч. 2 той же ст. 46: "решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд". Такая формулировка предполагает, что решения органов судебной власти, в том числе и решение, вынесенное Верховным Судом РФ по рассмотренному им в первой инстанции делу, также может быть обжаловано в судебном порядке.

В случае, если в результате рассмотрения уголовного дела был вынесен обвинительный приговор, Конституция РФ (ч. 3 ст. 50) предусматривает специальную гарантию справедливого рассмотрения дела и устранения судебных ошибок — право осужденного на пересмотр дела вышестоящим судом. Подчеркну: не просто "судебный порядок обжалования", но — пересмотр дела — то есть проверка вынесенного приговора в судебном порядке. В силу такой формулировки рассмотрение Верховным Судом РФ именно уголовных дел по первой инстанции представляет собой правовую проблему — ведь в силу ст. 126 Конституции и ст. 19 ФКЗ "О судебной системе" Верховный Суд РФ сам является высшим судебным органом. В то же время, 6 июля 1998 года Конституционный Суд РФ вынес решение о том, что запрет обжаловать приговоры Верховного Суда РФ противоречит Конституции РФ.

В этой ситуации видится только два юридически безупречных пути устранения данного противоречия: либо лишить Верховный Суд РФ права рассматривать дела по первой инстанции, либо — создать "над" ним еще один судебный орган, который был бы по отношению к нему "вышестоящим" судом.

Российский законодатель пошел, как нередко бывает, "третьим путем" — уже после поступления жалобы по этому вопросу в Конституционный Суд РФ, но до вынесения решения, Верховный Суд РФ в порядке законодательной инициативы внес в Государственную Думу РФ законопроект, в соответствии с которым предусматривалось создание в Верховном Суде РФ кассационной коллегии, которая бы рассматривала кассационные жалобы на решения иных коллегий Верховного Суда РФ, принятые ими по первой инстанции. В такой конструкции явно существует определенная "натяжка", что признавалось ведущими процессуалистами уже на стадии рассмотрения этого законопроекта.

Допустимо ли считать пересмотр одним подразделением суда решения по делу, вынесенного другим подразделением этого же суда, равноценным понятию пересмотра дела "вышестоящим судом"? Законодатель, по-видимому, считает такой порядок вполне возможным (в качестве основания приводят положения ч. 2 ст. 36 ФКЗ "О судебной системе").

Представляется, что судебная инстанция — это в первую очередь процессуальное понятие, связанное с движением дела, в то время, как категория "вышестоящий суд" — в большей степени связана с судоустройством, с уровнем суда, со звеньями судебной системы. В зависимости от конкретного дела оно может быть рассмотрено по первой инстанции в суде любого звена, но принципиально то, что пересмотр (рассмотрение во второй инстанции) происходит в суде другого звена, в суде более высокого уровня — в "вышестоящем суде". Такой подход в целом является общепризнанным. Установленный же порядок деятельности Кассационной коллегии Верховного Суда РФ помимо отхода от указанного правила содержит и вовсе странное положение о том, что в период между заседаниями Кассационной коллегии входящие в нее судьи "участвуют в рассмотрении дел в составе соответствующей судебной коллегии"(ст. 621 УПК РСФСР). Это значит, условно говоря, что сегодня судья "Х" проверяет решение судьи "У", а завтра — уже судья "У" будет проверять решения судьи "Х" — И. Бентам более двухсот лет назад отмечал, что такой подход содержит опасность превращения апелляции в "пустую церемонию".

Каким же должно быть оптимальное решение этого вопроса? Может быть, действительно необходимо лишить Верховный Суд РФ права рассматривать дела по первой инстанции? В современной ситуации вряд ли это будет совершенное решение, учитывая, что круг дел, которые Верховный Суд РФ рассматривает в первой инстанции, в силу прямого указания закона достаточно узок, и их рассмотрение на столь высоком уровне действительно оправданно.

Возьму на себя смелость утверждать, что основной причиной рассматриваемого противоречия является бескомпромиссная формулировка ст. 50 Конституции. Посмотрим, как сходная по существу норма сформулирована в ЕКПЧ (точнее — в ст. 2 Протокола № 7 к ЕКПЧ):

"1. Каждый осужденный судом за совершение уголовного преступления имеет право на то, чтобы его осуждение или приговор были пересмотрены вышестоящей судебной инстанцией. Осуществление этого права, включая основания, на которых оно может быть осуществлено, регулируются законом.

2. Из этого правила могут делаться исключения в отношении незначительных правонарушений, определенных законом, или когда соответствующее лицо было судимо уже в первой инстанции судом высокого уровня или было осуждено после рассмотрения апелляции против его оправдания".

Если бы "осторожная" оговорка, аналогичная содержащейся в ч. 2 ст. 2 Протокола № 7 к ЕКПЧ была включена в текст российской Конституции, вопрос о целесообразности отнесения тех или иных дел к подсудности Верховного Суда РФ по первой инстанции не утратил бы своей актуальности, однако юридической проблемы пересмотра решений Верховного Суда РФ просто бы не возникало.

3. НОСИТЕЛИ СУДЕБНОЙ ВЛАСТИ В СУДАХ ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ

3.1. Актуальные вопросы статуса судей судов общей юрисдикции в Российской Федерации

Особая роль суда, как органа судебной власти в современном правовом государстве, предопределяет высокие требования к лицам, которым доверяется осуществление судебной власти на профессиональной основе. Даже формальные требования к кандидатам на судейские должности являются наиболее жесткими по сравнению с условиями занятия иных государственных должностей. При этом в современном российском законодательстве большое внимание уделяется обеспечению правовых гарантий надлежащего осуществления судьей своих полномочий, и, в первую очередь, обеспечению реальной независимости судей. В конечном счете, эффективность работы судов по обеспечению законности и правопорядка, охране конституционного строя и защите прав и законных интересов физических и юридических лиц во многом определяется тем положением, которое судьи занимают в обществе.

Положения законодательства, устанавливающие основы статуса судей в России, имеют определяющее значение для становления действительно независимой и авторитетной судебной власти. Именно поэтому В.М. Савицкий называл Закон РФ "О статусе судей" "первым и основополагающим для практической реализации судебной реформы в Российской Федерации".

Взаимосвязь судоустройственных и процессуальных вопросов с вопросами, касающимися правового положения судей, а также необходимость их комплексного рассмотрения ощущается и законодателем — неслучайно в ФКЗ "О судебной системе" включена глава 2 "Основы статуса судей в Российской Федерации".

Применительно к рассматриваемым в настоящей работе вопросам организации и деятельности судов общей юрисдикции, анализ некоторых вопросов, касающихся статуса судей, также представляется необходимым. Несмотря на провозглашенное ст. 2 Закона РФ "О статусе судей" единство статуса судей, некоторые особенности правового положения судей различных ветвей судебной власти все же существуют. Более того, определенная специфика правого положения имеется даже среди судей судов, входящих в систему судов общей юрисдикции. Таким образом, рассмотрение некоторых вопросов статуса судей судов общей юрисдикции представляется вполне оправданным исходя из особенностей их правового положения и наличия ряда вопросов, актуальных, в первую очередь, именно для судов общей юрисдикции.

Независимость судей и ее гарантии. В литературе совершенно справедливо указывается, что "независимость судей — главное условие существования в стране самостоятельной и авторитетной судебной власти, способной объективно и беспристрастно осуществлять правосудие, защищать права и законные интересы граждан". Совершенствование системы гарантий независимости судей названо законодателем в числе важнейших направлений судебной реформы. В ходе работы над реализацией Концепции судебной реформы было сделано много важных шагов на пути к обеспечению действительной независимости судей. В то же время не прекращаются дискуссии о формах и методах обеспечения независимости судей, о гарантиях независимости.

Статья 120 Конституции РФ закрепляет принцип независимости судей: "Судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону". Более широкое (и абсолютно верное!) определение принципа независимости судей содержится в ч. 2 ст. 5 ФКЗ "О судебной системе": "Судьи, присяжные, народные и арбитражные заседатели, участвующие в осуществлении правосудия, независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и закону". Большим достоинством приведенной формулировки является то, что принцип независимости судей прямо распространяется и на представителей народа, участвующих в отправлении правосудия.

Конституционный принцип независимости судей и подчинения их только Конституции и закону является в настоящее время центральным элементом статуса судей. Все остальные составляющие правового положения судей по сути направлены на реализацию гарантий принципа независимости (хотя некоторые из них и выделяются в качестве самостоятельных принципов правосудия).

К числу гарантий независимости судей обычно относят:

Поскольку практически все процессуальные механизмы обеспечения независимости судей при вынесении решения по делу применяются достаточно давно и должны войти в новое процессуальное законодательство без особых изменений, вопросы процессуальных гарантий независимости судей, как наименее дискуссионные, оставим за рамками рассмотрения. Вопросы финансирования судов и материального обеспечения судей достаточно подробно будут рассмотрены в Главе IV настоящей работы.

Поэтому применительно к статусу судей судов общей юрисдикции ограничимся рассмотрением следующих вопросов: о порядке наделения судей полномочиями, о принципе несменяемости и о принципе неприкосновенности судей.

Требования, предъявляемые к судьям. Общие (базовые) требования к судьям сформулированы в ст. 119 Конституции РФ. Судьями могут быть граждане Российской Федерации, которые достигли возраста 25 лет, имеют высшее юридическое образование и стаж работы по специальности не менее 5 лет. Среди этих требований наличие российского гражданства и достижение возраста 25 лет являются традиционными для России — они содержались еще в Законе РСФСР "О судоустройстве РСФСР" от 27 октября 1960 г. Интересно, что в советский период наличие юридического образования не являлось обязательным условием для занятия должности судьи, и хотя на практике к концу семидесятых годов судей с высшим юридическим образованием было более 95 процентов, предложения правоведов законодательно установить требование обязательного наличия у судей высшего юридического образования было реализовано только в 1989 году — с принятием Закона СССР от 4 августа 1989 г. "О статусе судей в СССР". Можно согласиться с Р. Давидом, который видел причину такого подхода в историческом наследии "исканий периода военного коммунизма".

Сходная ситуация сложилась и с вопросом о наличии опыта работы по юридической специальности — необходимость для кандидата в судьи иметь определенный стаж обосновывалась, например, в работе А.Л. Ликаса в еще 1971 году, но соответствующая норма появилась в законодательстве спустя почти двадцать лет — в том же Законе "О статусе судей с СССР" указывалось, что кандидат в судьи должен иметь стаж работы по юридической специальности "не менее двух лет". Удивительно, но с распадом Союза ССР это требование применительно к судьям районных судов исчезло из российского законодательства и вновь появилось только после принятия Конституции РФ (Закон РФ "О статусе судей" указывал стаж работы в качестве обязательного требования только по отношению к кандидатам на должности судей вышестоящих судов — 5 лет для судей второго звена и 10 лет — для судей Верховного Суда РФ).

Требование наличия большего стажа работы у судей вышестоящих судов вполне логично, поскольку больший стаж предполагает и более высокую квалификацию судьи. В России, однако, в настоящее время складывается алогичная ситуация — пятилетний стаж работы требуется и для кандидатов в мировые судьи, и для кандидатов в судьи районных судов, и для кандидатов в судьи судов субъектов Российской Федерации. При таком подходе нет формальных оснований предполагать, что судья, проверяющий законность принятого по делу решения, окажется действительно более опытным и квалифицированным специалистом, чем его коллега, вынесший это решение в нижестоящем суде.

Установленные Конституцией РФ базовые требования к судьям являются формальными основаниями для занятия должности судьи и направлены на то, чтобы обеспечить минимальные гарантии наличия у судьи достаточных знаний, а также жизненного и профессионального опыта. Дополнительные, по сравнению с установленными ст. 119 Конституции РФ, требования к судьям судов Российской Федерации могут быть установлены только федеральным законом. Среди таких требований, установленных Законом РФ "О статусе судей", можно выделить необходимость для всех кандидатов в судьи сдавать квалификационный экзамен; повышенный возрастной ценз для кандидатов в судьи вышестоящих судов; отсутствие поступков, умаляющих авторитет судебной власти и порочащих достоинство судьи; уже упомянутое выше требование 10-летнего стажа работы по специальности для судьи Верховного Суда РФ; обычный для государственных служащих запрет заниматься предпринимательской деятельностью, а также совмещать занимаемую должность с любой иной оплачиваемой работой (кроме научной, преподавательской и иной творческой деятельности); запрет быть депутатом представительных органов, принадлежать к политическим партиям и движениям.

ФКЗ "О военных судах" устанавливает дополнительные требования к судьям военных судов: кандидат на эту должность должен иметь офицерское звание и заключить контракт о прохождении военной службы. Можно говорить о том, что требования к судьям военных судов с принятием этого закона были повышены, поскольку в соответствии с ранее действовавшим Положением о военных трибуналах от судей военных судов требовалось только состоять на действительной военной службе.

Порядок наделения полномочиями судей федеральных судов общей юрисдикции. Хотя в действующем законодательстве (в первую очередь, в Конституции РФ, Законе РФ "О статусе судей" и ФКЗ "О судебной системе") порядок наделения полномочиями судей федеральных судов общей юрисдикции изложен достаточно подробно, многие вопросы по-прежнему остаются предметом дискуссий.

За время реформ порядок наделения судей полномочиями менялся неоднократно. Основой сложившегося в советский период порядка наделения судей полномочиями являлся принцип выборности судей всех судов, причем судьи районных (городских) народных судов избирались непосредственно населением соответствующего административного образования, судьи вышестоящих судов избирались советами народных депутатов соответствующего уровня, в том числе и Верховный Суд СССР, который избирался Верховным Советом СССР.

С началом перестройки была сделана попытка усилить независимость судей путем изменения порядка их избрания — в 1988 году были приняты поправки к Конституции СССР, а в 1989 г. — принят союзный Закон "О статусе судей в СССР", в соответствии с которыми был введен порядок выборов всех судей вышестоящими советами народных депутатов, кроме судей Верховного Суда и судей судов автономных округов и областей, которые избирались советами одного с ними уровня — соответственно Верховным Советом РСФСР и Советами народных депутатов автономного округа или автономной области. Позже этот порядок получил закрепление и в Законе РФ "О статусе судей" (ст. 6).

Такое решение преследовало цель уменьшить влияние местных властей на судей, однако полностью проблему обеспечения независимости судей оно не решало, особенно с учетом того, что срок полномочий судей был по-прежнему ограничен (10 лет). Имело значение также и то, что избрание судей вышестоящими Советами нередко ставилось в зависимость от разрешения ими конкретных дел.

Принятая в декабре 1993 г. Конституция РФ вновь изменила порядок наделения судей полномочиями. В соответствии с ч. 2 ст. 128 судьи Конституционного, Верховного и Высшего Арбитражного судов Российской Федерации назначаются Советом Федерации РФ по представлению Президента РФ, а судьи иных федеральных судов назначаются Президентом РФ в порядке, установленном федеральным законом.

Изменение порядка наделения судей полномочиями были направлены, в первую очередь, на обеспечение дополнительных гарантий независимости судей, в том числе от местных органов власти. Однако следствием установленного Конституцией РФ порядка стали, во-первых, преобладающая роль исполнительной власти при формировании судов, а во-вторых, достаточно жесткая централизация судебной системы, что не является характерным для судебных систем федеративных государств.

Для смягчения возникших противоречий и во исполнение п. "л" ст. 72 Конституции РФ, отнесшего к совместной компетенции Российской Федерации и ее субъектов кадры судебных органов, в 1995 году в Закон РФ "О статусе судей" были внесены изменения. В соответствии с ними при назначении судей Верховного Суда РФ Президент РФ при внесении кандидатуры в Совет Федерации "учитывает мнение" Председателя Верховного Суда РФ, а судьи иных федеральных судов общей юрисдикции назначаются Президентом РФ по представлению Председателя Верховного Суда РФ "с учетом мнения законодательного (представительного) органа соответствующего субъекта Российской Федерации". Обязательным условием назначения на должность судьи стало также наличие положительного заключения соответствующей квалификационной коллегии судей. В формировании судейского корпуса стали принимать то или иное участие все ветви власти, что не только позволило сбалансировать роль Президента РФ в назначении судей, но и дало основания надеяться на усиление гарантий независимости судей.

Тем не менее, следует отметить, что и такой порядок наделения судей полномочиями не смог полностью гармонизировать интересы всех федеральных и региональных властей в этом вопросе и в скором времени также был изменен.

Приобретение федеральным центром в лице Президента полномочий по назначению судей почти всех существующих в стране судов общей юрисдикции (кроме судей Верховного Суда РФ и мировых судей) вызывало серьезные возражения со стороны ряда субъектов Федерации, поскольку после принятия Конституции РФ они практически лишились возможности влиять на формирование судейского корпуса в своем регионе. В связи с этим в сложившейся в то время политической ситуации руководители некоторых субъектов Федерации вновь стали возвращаться к обсуждению вопросов о необходимости создания собственной системы судов (более подробно эти вопросы рассматривались в параграфе 1.2. Главы I настоящей работы).

Пытаясь компенсировать ограничение возможностей субъектов Федерации по созданию собственной системы судов, законодатель расширил права субъектов Федерации при назначении судей федеральных судов. Ст. 13 ФКЗ "О судебной системе" предусматривает, что судьи федеральных судов, действующие в субъектах Федерации, назначаются на должность по согласованию с законодательными (представительными) органами государственной власти соответствующих субъектов Федерации (напомним, что Закон РФ "О статусе судей" предусматривал в этом случае только "учет мнения" органов власти субъектов). При этом процедура разрешения противоречий (в случае несогласия субъекта Федерации с предложенной кандидатурой судьи федерального суда) законодательством до настоящего времени не установлена.

Последствия такого подхода не замедлили сказаться — процесс назначения судей федеральных судов превратился в достаточно сложную многозвенную процедуру, причем достаточно растянутую во времени. При этом органы власти субъектов Федерации получили возможность фактически блокировать назначение судей федеральных судов, что, кстати, уже имеет место в Удмуртии. Правовая процедура выхода из таких ситуаций отсутствует (в той же Удмуртии "патовая" ситуация продолжается более года), в результате страдает право граждан на судебную защиту. Любое "силовое" решение поставит под сомнение легитимность решений, выносимых с участием этих судей. Иного пути, кроме сложного политического "торга" с субъектами Федерации, на сегодняшний момент не существует.

Таким образом, вопрос о порядке наделения полномочиями судей судов общей юрисдикции, изначально связанный с обеспечением их независимости, превратился в современной России в один из элементов проблемы соотношения полномочий Российской Федерации и субъектов Федерации в сфере судебной власти. На мой взгляд, это может иметь ряд негативных последствий, в первую очередь,— именно для независимости судей.

Проблема соотношения участия трех ветвей федеральной власти в назначении на должность судей также сохраняет свою актуальность. Ряд авторов считает, что роль Президента в формировании судейского корпуса по-прежнему остается доминирующей. И.Л. Петрухин, напротив, обращает внимание на то, что ни один судья (кроме мировых судей) не может быть назначен на должность без волеизъявления Председателя Верховного Суда РФ. В настоящее время сложно говорить о том, что Председатель Верховного Суда РФ "подбирает на судебные должности ... людей, на которых он может положиться", хотя вероятность такого использования предоставленных законом полномочий существует. Необходимо, однако, иметь в виду, что современный порядок наделения судей полномочиями пришел на смену процедуре, предусмотренной первоначальной редакцией Закона РФ "О статусе судей". При этом назначение судей по представлению председателей соответствующих судов ставило судью в определенную зависимость от председателя того суда, в котором судье предстояло в дальнейшем работать, что представляется гораздо более опасным.

В качестве альтернативы некоторыми авторами предлагается создание особого органа, обладающего полномочиями по назначению судей — Высшего Судебного Совета РФ, в который бы входили Президент РФ, министр юстиции, председатели Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ, представители Федерального Собрания и избранные на съездах судей представители судов разных уровней. Целесообразность введения такого порядка наделения полномочиями судей федеральных судов общей юрисдикции вызывает сомнения, поскольку велика вероятность того, что столь широкое представительство всех ветвей власти превратит этот орган в аморфную и неработоспособную структуру.

Переход к ныне действующей системе назначения судей привел к появлению совершенно новой проблемы, которую И.Л. Петрухин охарактеризовал как "бюрократизацию судебной системы". В соответствии со ст. 13 ФКЗ "О судебной системе" замещение должностей председателей и заместителей председателей федеральных судов общей юрисдикции всех уровней происходит в порядке, аналогичном наделению полномочиями судей соответствующих судов — т.е. они назначаются на указанные должности Советом Федерации РФ или Президентом РФ. Поскольку судья несменяем (ст. 121 Конституции РФ), он не может быть назначен на другую должность или в другой суд без его согласия, и при этом полномочия судей федеральных судов не ограничиваются определенным сроком (ст. 14 ФКЗ "О судебной системе), складывается следующая ситуация: лица, назначенные на "руководящие должности" в судах общей юрисдикции, могут занимать их пожизненно, независимо от того, насколько в действительности они соответствуют своим должностям, независимо от результатов их работы. Возможности профессионального и служебного роста для иных судей при этом существенно сокращаются.

Каковы пути решения этой проблемы? Вряд ли уместно проводить аналогию с порядком замещения должности Председателя, заместителя Председателя и судьи-секретаря Конституционного Суда РФ, которые избираются в пленарном заседании из состава судей этого суда (ст. 23 ФКЗ "О Конституционном Суде"). Следует иметь в виду, что председатели и заместители председателей судов общей юрисдикции обладают определенными процессуальными полномочиями (правом принесения протеста в порядке надзора на решения нижестоящих судов), и их назначение — важный элемент судебной политики государства. Поэтому оптимальным представляется следующий порядок: все судьи соответствующих судов наделяются полномочиями в общем порядке, при этом замещение должностей председателя суда и заместителя председателя суда производится путем назначения пусть на достаточно длительный (10-12 лет), но все же ограниченный срок. По истечении указанного срока проводится новое назначение, причем лица, занимавшие соответствующие должности, вправе претендовать на назначение на новый срок. В случае, если назначение на новый срок не произошло, лица, ранее занимавшие те или иные руководящие должности, сохраняют статус судьи соответствующего суда.

Целесообразно также предусмотреть возможность досрочного освобождения лица от занимаемой в суде руководящей должности в случае недобросовестного исполнения им своих обязанностей или злоупотребления своими правами, при этом, если отсутствуют обстоятельства, влекущие прекращение полномочий судьи, бывший руководитель сохраняет полномочия судьи соответствующего суда.

Несменяемость и срок полномочий судей. Несменяемость судьи является одной из наиболее существенных гарантий его независимости и возведена в ранг конституционных норм — согласно ст. 121 Конституции РФ судьи несменяемы и их полномочия могут быть прекращены "не иначе как в порядке и по основаниям, предусмотренным федеральным законом". Более подробно понятие несменяемости раскрыто в ст. 12 Закона РФ "О статусе судей" и ст. 15 ФКЗ "О судебной системе". Принцип несменяемости состоит в том, что судья не может быть назначен или избран на другую должность или переведен в другой суд без его согласия, а его полномочия могут быть прекращены или приостановлены только по решению соответствующей квалификационной коллегии в порядке и по основаниям, установленным федеральным законом.

"Половинчатость" принятых в конце 80-х годов изменений порядка и сроков назначения судей в первую очередь проявлялась в том, что законодатель не отказался от существовавших институтов подотчетности и досрочного отзыва судей — принцип несменяемости судей по-прежнему был неизвестен нашему законодательству. И только с принятием Закона РФ "О статусе судей" впервые за советский период несменяемость была установлена в качестве одного из важнейших элементов статуса судей.

Закон РФ "О статусе судей" содержал еще одну важнейшую новеллу — он ввел норму о неограниченном сроке полномочий судей (ст. 11). Бессрочное наделение судей полномочиями, которое предлагалось ведущими правоведами, наконец стало частью российской правовой системы. Впрочем, это правило не было абсолютным — формулировка: "Полномочия судьи в Российской Федерации не ограничены определенным сроком, поскольку иное не установлено Конституцией и законами Российской Федерации",— позволяла делать исключения из данного правила. Так, ФКЗ "О Конституционном Суде" определил, что судья Конституционного Суда РФ назначается на должность на двенадцать лет (ст. 12). Сам Закон РФ "О статусе судей" в ч. 2 этой же статьи устанавливал, что мировые судьи избираются сроком на пять лет. 14 апреля 1993 года по предложению Президента РФ данная статья была дополнена нормой, устанавливающей пятилетний срок полномочий впервые избранных судей районных (городских) народных судов и военных судов первого звена (гарнизонов, армий, флотилий, соединений), после которого они могут быть избраны без ограничения срока их полномочий (в 1995 году срок первоначального назначения судей этих судов был сокращен до трех лет).

Установление своеобразного "испытательного срока" для судей, по завершению которого можно было делать определенные выводы о пригодности данного лица для судейской деятельности, в целом положительно оценивалось специалистами, были даже сделаны предложения распространить данную практику на судей вышестоящих судов. Однако принятый в 1996 г. ФКЗ "О судебной системе" содержал два весьма "тонких" уточнения, касающихся срока полномочий судей. Он установил, что, во-первых, не ограничены определенным сроком только полномочия судей федеральных судов, а во-вторых, что такие ограничения могут быть установлены только Конституцией РФ или федеральным конституционным законом. Такая формулировка, по сути, означала, что полномочия судей судов субъектов федерации могут быть ограничены определенным сроком, причем этот срок может быть ограничен как федеральным законом (ч. 2 ст. 11 Закона РФ "О статусе судей"), так и законами субъектов федерации (ч. 1 ст. 7 ФЗ "О мировых судьях"). Вторым (осмелюсь предположить, не предусмотренным законодателем) следствием такой формулировки ст. 14 ФКЗ "О судебной системе" явилось то, что ч. 3. ст. 11 Закона РФ "О статусе судей", устанавливающая срок полномочий впервые назначенных судей районных судов и военных судов первого звена, утратила силу, как противоречащая федеральному конституционному закону (ч. 3 ст. 76 Конституции РФ). На это указывает, в частности, В.И. Радченко, хотя этот момент неочевиден даже для специалистов — в ряде работ, вышедших уже после принятия ФКЗ "О судебной системе", по-прежнему содержится упоминание об ограничении срока полномочий вновь назначенных судей, как о действующей норме. Таким образом, если законодатель заинтересован в сохранении ограниченного срока полномочий вновь назначаемых судей, ему предстоит внести изменения непосредственно в ст. 14 ФКЗ "О судебной системе" либо оговорить это в ином федеральном конституционном законе. В ФКЗ "О военных судах", как и в проекте закона "О судах общей юрисдикции в РФ" таких положений пока не содержится.

Соотношение принципа несменяемости судей и ограничения их полномочий определенным сроком представляет собой отдельную конституционно — правовую проблему, а именно: является ли бессрочность полномочий неотъемлемой частью принципа несменяемости судей? Конституция РФ (ст. 121), провозглашая принцип несменяемости судей, вообще не содержит указания на срок полномочий судей. Часть 2 этой статьи устанавливает, что "Полномочия судьи могут быть прекращены или приостановлены не иначе как в порядке и по основаниям, установленным федеральным законом. Ст. 15 ФКЗ "О судебной системе", озаглавленная "Несменяемость судей", в ч. 2 содержит указание на то, что в случае, если судья избран или назначен на определенный срок, его полномочия прекращаются по истечении этого срока. Таким образом, несомненно, что установленный срок полномочий определенным образом ограничивает несменяемость судьи.

Некоторые авторы считают, что назначение или избрание судьи на определенный срок не только ограничивает принцип несменяемости судей, но и вообще с ним несовместимо. Так, И.Л. Петрухин в отзыве на законопроект "О мировых судах в Российской Федерации" указывал, что принятие этого законопроекта, предусматривающего избрание мировых судей на определенный срок, должно сопровождаться внесением изменений в ст. 121 Конституции, "поскольку мировые судьи сменяемы". В.М. Жуйков также отмечает, что "право законодателя ограничивать полномочия судьи, который по Конституции РФ несменяем, ... не только не вытекает из Конституции РФ, но и противоречит ей, создает возможность злоупотребления этим правом, что может нивелировать конституционное положение о несменяемости судей и лишить их серьезной гарантии независимости".

Представляется, что в данном вопросе такие категорические суждения могут привести к ошибке. Основным содержанием принципа несменяемости судей все-таки является установление гарантированного срока полномочий, в течение которого они не могут быть произвольно отозваны, переведены на работу в другой суд и т.д. Установление же каких-то сроков осуществления полномочий (выхода на пенсию, переизбрания) обычно направлено на достижение иных социально значимых целей — например, для обеспечения участия граждан в выборах государственных органов (если судьи избираются) или во избежание конфликтных ситуаций при прекращении полномочий судьи, который в силу возрастных особенностей не способен нести это высокое звание. Принципу несменяемости судей может противоречить именно злоупотребление законодателем своим правом устанавливать срок полномочий судей, точнее — неоправданно краткий срок, а не сама такая возможность.

Справедливость такого подхода подтверждается и рядом международных документов — в частности, возможность установления срока полномочий судей допускается п. 12 Основных принципов независимости судебных органов. Европейский суд по правам человека, например, в одном из своих решений также указывает, что трехлетний срок полномочий относительно короток, однако допустим с учетом конкретных обстоятельств этого дела.

Неприкосновенность судей. Неприкосновенность судей является одним из важнейших элементов статуса судей, она служит гарантией их независимости, обеспечивает способность судей осуществлять правосудие беспристрастно и справедливо. Нормы о неприкосновенности судей содержатся в Конституции РФ (ст. 122), и конкретизируются в Законе РФ "О статусе судей" (ст. 16) и ФКЗ "О судебной системе" (ст. 16). Неприкосновенность судьи заключается в законодательном запрете привлечения его к административной и дисциплинарной ответственности, установлению особого порядка привлечения судьи к уголовной ответственности (уголовное дело в отношении судьи может быть возбуждено только Генеральным прокурором РФ при наличии на то согласия соответствующей квалификационной коллегии судей) и установлению дополнительных гарантий осуществления таких конституционных прав, как личная неприкосновенность, неприкосновенность жилища, неприкосновенность частной жизни, тайна переписки и некоторых других прав.

Не ставя под сомнение исключительно важную роль принципа неприкосновенности судей в обеспечении их независимости, хотелось бы обратить внимание на следующую проблему.

К сожалению, можно констатировать, что за семь лет действия Закона РФ "О статусе судей" в обществе сформировался устойчивый стереотип: неприкосновенность и несменяемость судей приводят к тому, что коррумпированность и злоупотребление служебным положением со стороны судей, недобросовестность и хамство служителей "третьей власти" остаются безнаказанными, судейское сообщество представляет собой государство в государстве, этакую "касту неприкасаемых". Существование этой проблемы признает и Председатель Высшей квалификационной коллегии судей РФ А. Жеребцов, который на IV съезде судей России говорил: "у населения сложилось мнение, что судьи мало профессиональны, морально нечистоплотны, необъективны". Эксперты Совета Европы также отметили в своем докладе отсутствие уважения к суду в общественном мнении, недоверие суду.

Нет сомнений, что сам характер судебного процесса, в котором разрешается конфликт двух сторон, имеющих противоположные интересы, предопределяет то, что, независимо от принятого решения, одна из сторон склонна критически оценивать ход процесса и вынесенное судьей решение. Проигравшая сторона нередко объясняет невыгодное для себя решение по делу непрофессионализмом или пристрастностью судьи, в некоторых случаях делаются предположения о прямом подкупе суда другой стороной. Далеко не всегда такие заявления имеют под собой реальные основания. Тем не менее, в печати весьма часто приводятся конкретные случаи фальсификации судьями протоколов судебного заседания, вынесения заведомо неправосудных решений по делу, составления фиктивных актов об уничтожении вещественных доказательств, грубости и хамства отдельных судей и даже (!) рукоприкладства.

Поскольку судьи "никому не подотчетны", они вправе не давать объяснений своим действиям и решениям (помимо содержащихся в самих судебных актах изложения мотивов), и никто не вправе от них таких объяснений требовать. Вынесение судьей решений, противоречащих закону, не является основанием для прекращения или приостановления его полномочий (в отличие от любого государственного служащего, который в случае систематического или даже однократно допущенного нарушения закона может быть подвергнут дисциплинарной ответственности или просто освобожден от занимаемой должности). Вышестоящий суд может отменить незаконное решение, но право судьи оценивать доказательства и толковать законы "по внутреннему убеждению" не подвергается сомнению.

В совокупности указанные обстоятельства могут создать впечатление, что судья, в установленном порядке назначенный на должность, сохраняет свое место практически независимо от выносимых по делу решений и совершения поступков, не вполне соответствующих своему высокому званию. Особый порядок возбуждения уголовного дела в отношении судьи и подчас противоречивая практика квалификационных коллегий по вопросам прекращения полномочий судьи в случае совершения поступка, умаляющего авторитет судебной власти, или по вопросам дачи согласия Генеральному прокурору на возбуждение уголовных дел в отношении судей, во многом способствуют формированию таких взглядов.

При этом проблема состоит не в том, соответствуют ли действительности подобные представления граждан о вершителях правосудия в своем государстве. Опасно другое — на этой волне в прессе уже появились предложения ограничить срок полномочий всех судей пятью годами, а также предоставить право возбуждать дела в отношении судей прокурорам субъектов Федерации. Появляются призывы к Минюсту и прокуратуре "взять под свою пристальную опеку" судебные органы.

Учитывая преобладающие в обществе негативные оценки существующей судебной системы, недоверие суду и отсутствие уважения к судьям, нет ничего удивительного, что в Примерной программе законопроектной работы Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации в период осенней сессии 1999 г. под номером 14 значился проект закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", сопровожденный комментарием: "о доведении предоставленных гарантий неприкосновенности судей до разумных пределов".

Очевидно, что решение подобных вопросов требует особой осторожности. Это как раз тот случай, когда чрезвычайно опасно "вместе с водой выплеснуть ребенка" — формирующуюся в России действительно независимую судебную власть, способную объективно и беспристрастно осуществлять правосудие, защищать права и законные интересы граждан. Особенно важно выработать комплексный подход к решению названных проблем, поскольку только в этом случае возможно снять остроту вопроса, сохранив главный вектор судебной реформы — независимую и авторитетную судебную власть в России.

В числе необходимых мер можно назвать следующие:

  1. Прежде всего, необходимо, чтобы само судейское сообщество осознало важность этих вопросов, чтобы была реально изменена практика квалификационных коллегий, которые должны гораздо более жестко, чем в настоящее время, подходить к вопросам о совершении судьей действий, не соответствующих его статусу. Задача квалификационных коллегий должна состоять в том, чтобы весь комплекс гарантий независимости судей был направлен на повышение авторитета судебной власти, а не на обеспечение личных привилегий граждан, занимающих должность судьи. Тем более, что это вполне возможно в рамках действующего законодательства.
    Нельзя согласиться с оценками В.А. Ржевского и Н.М. Чепурновой, которые считают неправомерным такое основание прекращения полномочий судьи, как "совершение поступка, позорящего честь и достоинство судьи или авторитет судебной власти", считая, что данная формулировка "носит неправовой характер и неконкретна". Вероятно, она ничуть не хуже аналогичного положения, сформулированного в разд. 1 ст. III Конституции США: "Судьи как Верховного суда, так и низших судов сохраняют свои должности до тех пор, пока их поведение является безупречным...".

  2. Изменить механизм привлечения судьи к уголовной ответственности, исключив участие в этой процедуре квалификационных коллегий судей. С учетом положений ст. 6 ЕКПЧ, согласно которой при определении гражданских прав и обязанностей лица или при рассмотрении любого уголовного обвинения только суд вправе выносить соответствующее решение, разумным представляется предложение, чтобы решение о согласии на возбуждение уголовного дела в отношении судьи или на привлечение его к уголовной ответственности принималось вышестоящим судом (возможно — даже Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ). Отметим, что составители Судебных уставов 1864 года, к опыту которых нередко обращаются и в наше время, предусмотрели аналогичный порядок (ст. 1080 УУС).
    То, что Конституционный Суд РФ в решении по делу о проверке п. 3 ст. 16 Закона РФ "О статусе судей" пришел к выводу о соответствии этой нормы Конституции РФ, не препятствует изучению возможностей по улучшению "особого процедурного механизма" привлечения судьи к уголовной ответственности, каким, в соответствии с п. 4 этого решения Конституционного Суда РФ, по существу и является указанная формулировка Закона РФ "О статусе судей".

Представляется, что придание решению квалификационной коллегии судей значения обязательного условия возбуждения уголовного дела или привлечения судьи к уголовной ответственности не может быть признано оптимальным. Любое решение квалификационной коллегии может быть обжаловано в Высшую квалификационную коллегию судей, решение которой также может не быть окончательным. Одним из важнейших выводов Конституционного Суда РФ при рассмотрении дела о конституционности п. 3 ст. 16 Закона РФ "О статусе судей" является то, что постольку, поскольку решением квалификационной коллегии затрагиваются права самого судьи или гражданина, пострадавшего от его действий, оно может быть обжаловано в суд. Решения суда, в свою очередь, подлежат проверке вышестоящими судебными инстанциями. Уже существуют примеры, когда дело, пройдя весь указанный путь, дошло в конечном итоге до Верховного Суда РФ, который (через два года!) признал-таки правомерным решение о возбуждении уголовного дела в отношении судьи. Можно сказать, что действующий порядок возбуждения уголовного дела в отношении судьи и привлечения судьи к уголовной ответственности создает значительные препятствия для реализации права доступа к суду.

3.2. Коллегиальное и единоличное рассмотрение дел в судах. Участие граждан в осуществлении правосудия судами общей юрисдикции

Дифференциация состава суда. Проблему выбора оптимального состава суда можно отнести к числу "вечных" процессуальных вопросов, подходы к решению которого в разных странах или в разные исторические периоды могут значительно отличаться. Отсутствие однозначных решений объясняется тем, что весьма непросто найти оптимальное соотношение между стремлением, с одной стороны, минимизировать вероятность судебных ошибок, и необходимостью того, чтобы решение по делу принималось в разумные сроки и при этом не было чрезмерно обременительно в финансовом отношении для участвующих в деле и для самого государства, с другой стороны.

И российский, и зарубежный опыт дает множество разнообразных примеров организации суда — от принятия решения по судебному делу всеми полноправными гражданами государства (народное собрание в Афинах или Новгородское вече) до единоличного рассмотрения спора высшим лицом в государстве (император в Риме или князь в Киевской Руси).

В современном понимании проблема дифференциации составов суда сводится, по существу, к двум вопросам: во-первых, поиск надлежащего соотношения коллегиального и единоличного начал при рассмотрении дел и, во-вторых,— определении степени и формы участия граждан в отправлении правосудия.

Указанные вопросы являются весьма актуальными в первую очередь для судов, входящих в систему судов общей юрисдикции России, поскольку именно в этих судах существует достаточно большое количество вариантов состава суда, рассматривающего дело по первой инстанции, и, кроме того, в настоящее время только в судах общей юрисдикции реализуется конституционное право граждан участвовать в отправлении правосудия.

Коллегиальное и единоличное рассмотрение дел в судах. Безусловным достоинством рассмотрения дела судьей единолично является возможность существенно ускорить и удешевить судебную процедуру. Важным моментом является также личная ответственность судьи (по крайней мере — моральная) за принятое решение. С другой стороны, большая, чем при коллегиальном рассмотрении дел, вероятность судебной ошибки, возможная пристрастность судьи и опасность противозаконного влияния одной из сторон на лицо, наделенное полномочиями по единоличному разрешению дела, заставляет с осторожностью относиться к рассмотрению дел в таком составе суда.

Осознание недостатков, с которыми связано единоличное рассмотрение дела судьей, привело к тому, что в большинстве стран преобладающей формой стало коллегиальное рассмотрение дел. Достоинства такой организации суда лежат на поверхности — в первую очередь, это необходимость совещания судей при вынесении решения, что способствует взвешенной и всесторонней оценке обстоятельств дела, и усиление гарантий независимости суда (на всю коллегию судей повлиять значительно сложнее, чем на одного судью). В настоящее время в большинстве стран к компетенции единоличного судьи отнесены "простые" и "малозначимые" дела, при разрешении которых зачастую именно быстрота процесса и минимальные затраты на него сторон являются решающими, в то время, как пересмотр дел вышестоящей инстанцией, напротив, осуществляется только коллегиально.

Примечательно, что советская процессуальная доктрина признавала только коллегиальную форму осуществления правосудия. Соответствующие нормы были даже включены в ст. 154 Конституции СССР 1977 г. Существовавший по ограниченному числу дел порядок их единоличного рассмотрения судьей рассматривался правоведами как некий "специфический правовой институт единоличной юрисдикции", отличный от правосудия.

Законодательные новеллы последнего десятилетия содержали значительные изменения по вопросам состава суда, особенно при рассмотрении дел в суде первой инстанции. В 1992 году впервые было введено единоличное рассмотрение уголовных дел в районном суде. Перечень дел, которые рассматриваются судьей единолично, постоянно расширялся, и в настоящее время к подсудности единоличного судьи в императивном порядке отнесены все дела о преступлениях небольшой и средней тяжести (максимальное наказание за которые, установленное УК РФ, не превышает пяти лет лишения свободы).

Многие специалисты в области уголовного процесса обращали внимание на опасность возникшей тенденции к расширению полномочий судьи рассматривать дела единолично. Безусловно, введение единоличного рассмотрения дел судьей районного суда ускорило рассмотрение уголовных и гражданских дел, позволило избежать негативно сказывавшихся на работе судов трудностей с обеспечением участия в процессе народных заседателей, оплатой их труда, пассивностью при вынесении решения по делу. Однако подход, возобладавший при внесении изменений в УПК РСФСР Законом от 29 мая 1992 г. и особенно Федеральным законом от 21 декабря 1996 г. привел, на наш взгляд, к чрезмерному ограничению принципа коллегиальности при рассмотрении уголовных дел в районном суде (в последних изданиях учебников по уголовному процессу коллегиальность даже не упоминается в числе принципов процесса).

Еще И.Я. Фойницкий отмечал: "главный интерес судебной деятельности — не быстрота разбирательства, а спокойное, всестороннее и нелицеприятное разрешение дела... Поэтому отрицать пользу совещания, а следовательно, и коллегиальности невозможно". Это замечание не потеряло актуальности и в наше время. Вызывает тревогу не столько сам факт отступления от принципа коллегиальности (в первую очередь — при рассмотрении уголовных дел), сколько гипертрофированное значение, которое приобрело единоличное рассмотрение дел в суде первой инстанции. С принятием нового УК РФ такая форма рассмотрения уголовных дел в районном суде становится преобладающей, поскольку число составов преступлений, наказуемых лишением свободы сроком до 5 лет, значительно увеличилось.

Вместе с тем, обращение к опыту государств Западной Европы показывает, что в большинстве стран к подсудности единоличных судов отнесены уголовные дела, максимальное наказание за которые не превышает двух-трех лет (во многих странах — нескольких месяцев) лишения свободы.

Отметим, что возможность единоличного рассмотрения судьей дел о преступлениях небольшой тяжести была предусмотрена Концепцией судебной реформы, при этом предполагалось, что судья единолично будет рассматривать дела о преступлениях, влекущих наказание на срок не свыше одного года лишения свободы. Такое решение выглядело вполне обоснованным и находилось в русле как российских традиций, так и мирового опыта. К сожалению, российский законодатель в этом направлении пошел значительно дальше, и правильная в целом идея была в большой степени извращена.

Достаточно спорным является отказ законодателя от учета мнения подсудимого при решении вопроса о составе суда — Федеральным законом от 21 декабря 1996 г. подсудность дел единоличному судье определена императивно. Учитывая, что ранее действовавший Закон от 29 мая 1992 г. предусматривал необходимость получения согласия подсудимого на единоличное рассмотрение его дела по основной массе преступлений с максимальной санкцией от двух до пяти лет лишения свободы, есть основания считать, что Федеральный закон от 21 декабря 1996 г. существенно ограничил права обвиняемого, что недопустимо в силу ч. 2 ст. 55 Конституции РФ. Возможно, что эти положения федерального закона еще станут предметом рассмотрения в Конституционном Суде России.

При сравнении с иными формами судопроизводства ситуация с единоличным рассмотрением уголовных дел в современной России выглядит весьма алогично. В рамках уголовного процесса, где права личности могут быть подвергнуты наиболее серьезным ограничениям, а цена судебной ошибки возрастает многократно, права сторон на коллегиальное рассмотрение дел оказываются уже, чем в процессе гражданском, где единоличное рассмотрение возможно с согласия участвующих в деле лиц (ч. 3 ст. 6 и ст. 29 ГПК). Даже в арбитражном процессе предусмотрены дополнительные гарантии законности принимаемых судом решений — любое дело, рассматриваемое в силу закона судьей единолично, может быть рассмотрено коллегиально по решению Председателя суда. На этом фоне столь резкое ограничение коллегиальности при рассмотрении судами уголовных дел выглядит труднообъяснимым.

Возможность исправить сложившееся положение появилась при разработке проекта федерального конституционного закона "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации". В первом варианте этого законопроекта предусматривалось, что судья единолично будет рассматривать только административные и почти все гражданские дела ("за исключением имущественных споров"), а уголовные дела будут рассматриваться в районном суде только коллегиально — в составе судьи и двух народных заседателей или коллегии из трех судей. Дела по жалобам на решения мировых судей должны были рассматриваться в апелляционном порядке коллегией из трех судей районного суда. Такое решение в целом представляется весьма обоснованным — мировой судья рассматривает единолично уголовные дела небольшой тяжести, а его решение может быть пересмотрено районным судом, но уже коллегиально. Уголовные дела о преступлениях, за которые может быть назначено наказание, превышающее два года лишения свободы, предполагалось рассматривать только коллегиально. К сожалению, при внесении соответствующих изменений в УПК и ГПК разработчики отказались от предложенных новелл в пользу закрепления существующего порядка деятельности районных судов и даже расширили подсудность единоличного судьи, отказавшись от коллегиального порядка пересмотра решений, вынесенных мировым судьей, в том числе и по уголовным делам.

С большой долей вероятности можно сказать, что причина этих изменений не в том, что первоначальное решение оказалось теоретически неверным — просто в условиях отсутствия надлежащего финансирования судебной системы его сложно будет воплотить на практике. Достаточно вспомнить, что попытка ввести в областных и приравненных к ним судах рассмотрение уголовных дел в составе трех профессиональных судей не удалась "вследствие недостаточного кадрового и ресурсного обеспечения" — а ведь среди районных судов до сих пор значительное количество односоставных. Тем не менее, необходимость изменения действующего порядка единоличного рассмотрения уголовных дел судом первой инстанции существует, и данный вопрос нельзя считать решенным окончательно.

Участие представителей народа в осуществлении правосудия. Поиск оптимальных форм участия представителей народа в осуществлении правосудия (или, как эту проблему именовали раньше — соотношения коронного и народного элементов) связан с несколько иной стороной проблемы дифференциации состава суда. Современная судебная деятельность требует особой профессиональной подготовки от судей, наличия у них необходимых теоретических знаний и практического опыта их применения. С этой точки зрения, рассмотрение дел в судах профессиональным судьей или коллегией судей является безусловным благом. В некоторых странах (например, в Японии), судебная система и установленный порядок производства по делу построены именно на этой основе.

Причиной того, что на протяжении веков в большинстве стран представители народа (непрофессиональные судьи) в той или иной форме привлекаются к рассмотрению гражданских, и особенно уголовных дел, является стремление максимально обеспечить гарантии независимости суда, как от сторон, так и (в первую очередь) от государства. А более действенного механизма, чем привлечение к разрешению дел в судах обычных граждан, для которых судебная деятельность не является постоянной, пока не создано.

Но при определении меры и порядка участия граждан в осуществлении правосудия возникают трудности, аналогичные, по сути, вопросам соотношения единоличного и коллегиального рассмотрения дел — как найти тонкую грань между необходимостью профессионального подхода к разрешению дел в судах и столь же необходимыми гарантиями независимости суда? Четкую формулировку этой проблемы дает в своем Курсе уголовного процесса И.Я. Фойницкий: "Независимость без судебной способности ведет к произволу, судебная способность без независимости создает одностороннюю, пристрастную судебную деятельность".

Другой аспект участия неюристов в рассмотрении дел судами связан с деятельностью судов специальной юрисдикции. В ряде случаев (суды по трудовым спорам, суды по делам несовершеннолетних) привлечение в качестве судей специалистов в соответствующих областях позволяет более полно учитывать специфику рассматриваемых вопросов и придает новое качество правосудию по таким делам.

Все разнообразие конструкций народного участия в осуществлении правосудия, которое существовало в разных странах и в различные исторические периоды, в наше время сводится к двум принципиальным моделям построения процесса с участием непрофессиональных судей: либо профессиональные и непрофессиональные судьи разделены на отдельные коллегии, каждая из которых независимо от другой решает отнесенные к ее ведению вопросы, либо и профессиональные, и непрофессиональные судьи решают вопросы совместно, при этом обычно они пользуются равными правами. Первая модель исторически возникла в Англии и в настоящее время воплощена в суде присяжных. Вторая — считается развитием идеи шеффенского суда, возникшего в Германии.

Осуществление правосудия с участием представителей народа является важным конституционным принципом (ч. 5 ст. 32 Конституции РФ), положения которого детализированы в ст. 8 ФКЗ "О судебной системе". Участие в рассмотрении дел присяжных, народных или арбитражных заседателей не только позволяет гражданам реализовать свое право на участие в отправлении правосудия, но является важнейшей гарантией объективности суда и, в конечном итоге — справедливого разрешения дела. Как отмечал В.М. Савицкий, "Правосудию нужны совесть заседателя, его разум и сердце".

Народные заседатели. Институт народных заседателей сложился в России после революции 1917 года. Народные заседатели принимали участие в рассмотрении уголовных и большинства гражданских дел по первой инстанции во всех звеньях судебной системы. Составляя единую коллегию с профессиональным судьей, два народных заседателя принимали участие в решении всех вопросов, возникающих в ходе рассмотрения и разрешения дела.

В настоящее время народные заседатели также принимают участие в рассмотрении гражданских и уголовных дел, круг которых, однако, неуклонно сокращается. С введением в 1992 году рассмотрения ряда уголовных и гражданских дел в районном суде единолично судьей, народные заседатели все реже принимают участие в осуществлении правосудия. Предполагалось также отказаться от участия народных заседателей в рассмотрении уголовных дел в федеральных судах второго звена, передав их на рассмотрение коллегии из трех профессиональных судей. Соответствующие изменения были внесены в ст. 15 УПК РСФСР, однако введение их в действие было сначала отложено, а затем и вовсе приостановлено до введения в действие нового УПК.

В целом, следует отметить, что институт народных заседателей в настоящее время находится в глубоком кризисе, на что неоднократно указывалось в прессе. Можно назвать две основные причины этого явления. Во-первых, институт народных заседателей объективно имеет ряд недостатков, свойственных любому суду шеффенского типа, основным из которых является психологическая зависимость непрофессионального судьи от мнения специалиста и вызванная этим определенная пассивность народных заседателей в ходе процесса и при вынесении решения. Во-вторых, установленный Законом РСФСР "О судоустройстве РСФСР" и Законом РСФСР "О выборах районных (городских) народных судов" порядок наделения народных заседателей полномочиями уже не соответствовал современному развитию российского государства и общества. После прекращения деятельности организаций КПСС, ВЛКСМ и профсоюзов, активное участие которых в созыве собраний и выдвижении кандидатов в народные заседатели предусматривалось Законом РСФСР "О выборах районных (городских) народных судов", возникли реальные сложности с избранием народных заседателей. Недостаточное количество народных заседателей в судах серьезно затрудняет осуществление правосудия судами общей юрисдикции. Во многом именно это явилось причиной дискредитации идеи суда с участием народных заседателей.

Однако согласиться с тем, что институт народных заседателей себя полностью исчерпал, нельзя. Негативный опыт прошлых лет, когда народные заседатели заслужили презрительное наименование "кивалы", невозможно безоговорочно распространять на современную ситуацию. Ю.И. Стецовский совершенно справедливо замечает: "за последние годы мы во многом стали другими. И разве какие-либо исследования подтверждают, что заседатели ни в чем не изменились?" В конце концов, во многих странах участие граждан в осуществлении правосудия воплощается в формах, аналогичных институту народных заседателей, и в том или ином виде такая организация суда доказала свою жизнеспособность.

Новое качество институту народных заседателей призван был дать ФЗ "О народных заседателях", который был принят Государственной Думой 17 ноября 1999 г. Обращение законодателя к проблеме участия народных заседателей в осуществлении правосудия следует признать весьма своевременным и соответствующим потребностям функционирования системы судов общей юрисдикции.

При этом установленный новым законом порядок наделения народных заседателей полномочиями настолько отличается от ранее существовавшего, что можно говорить о принципиально ином подходе к формированию этого института.

Центральной идеей ФЗ "О народных заседателях" является отказ от выборов народных заседателей и переход к их отбору по системе, весьма напоминающей действующий порядок привлечения граждан к осуществлению правосудия в качестве присяжных заседателей — составление списка народных заседателей на основе списка избирателей соответствующего района и дальнейший их отбор путем случайной выборки и жеребьевки.

Установленный ФЗ "О народных заседателях" механизм имеет два безусловных, по сравнению с действовавшей ранее системой, преимущества: во-первых, предложенный порядок вполне может быть реализован в современных условиях, что подтверждается существующей практикой функционирования судов с участием присяжных заседателей, и во-вторых — он является препятствием для целенаправленного выбора судьей народных заседателей, "удобных" по каким-либо соображениям для рассмотрения конкретного дела.

Однако сам принцип отбора народных заседателей по аналогии с процедурой формирования состава суда с участием присяжных заседателей отнюдь не является бесспорным. Более того, представляется, что с учетом полномочий, которыми народные заседатели наделены в настоящее время, именно этот подход является принципиальным недостатком указанного закона.

Кардинальное отличие присяжных и народных заседателей — в той роли, которую они играют при рассмотрении дела в суде. Присяжные заседатели, привлеченные для рассмотрения конкретного дела, не оказывают существенного влияния на сам ход судебного разбирательства, которое должно достаточно жестко и четко направляться профессиональным судьей. Некоторые обстоятельства дела (например, доказательства, полученные с нарушением закона или сведения о предыдущей судимости обвиняемого) при вынесении вердикта присяжным не известны (ч.2-4 ст. 435 УПК РСФСР). Присяжные, информированные об обстоятельствах дела, рассмотрение которого предстоит в суде, обычно освобождаются от участия в рассмотрении этого дела (ч.4 ст. 438 УПК РСФСР), закон также ограждает присяжных от любого непроцессуального общения с другими субъектами судопроизводства (ст. 445 УПК РСФСР).

Личные качества, стереотипы, настроения присяжных определенным образом уравниваются их достаточно большим числом. При этом стороны оказывают существенное влияние на формирование скамьи присяжных заседателей, поскольку им принадлежит право безмотивного отвода присяжных (ст. 439 УПК РСФСР) и право заявлять о тенденциозности состава коллегии присяжных заседателей в целом (ст. 441 УПК РСФСР).

Задача присяжных по вынесению вердикта упрощается тем, что составленный судьей (с участием сторон) вопросный лист предполагает однозначные ответы на ряд поставленных вопросов, касающихся стороны дела, причем их решение не требует мотивации. В то же время, именно на коллегии присяжных лежит ответственность за принятие решения по делу; решения, которое принимается ими коллегиально, но без участия профессионального судьи.

Роль народных заседателей при рассмотрении уголовных и гражданских дел совершенно иная. При осуществлении правосудия народные заседатели уравнены в правах с судьями (ч. 4 ст. 15 УПК РСФСР). Таким образом, они вправе знакомиться со всеми материалами дела, определять порядок исследования доказательств, народные заседатели будут принимать участие в разрешении любых возникших в ходе судебного разбирательства вопросов, а также участвовать в решении всех вопросов, связанных с вынесением решения по делу.

Ранее существовавший порядок (открытое обсуждение кандидатур в коллективах, предшествовавшее выборам народных заседателей, работа по повышению правовых знаний заседателей) давал определенные гарантии надлежащего осуществления правосудия с участием народных заседателей. При всей возможной формальности выборов народных заседателей маловероятно, что собрания жителей или работников предприятия изберут народным заседателем человека неуравновешенного, или пьяницу, или нечистого на руку. В случае формирования общего списка народных заседателей на основании списка избирателей возможность избежать этого отсутствует.

Сложно прогнозировать, насколько такое изменение порядка наделения народных заседателей полномочиями скажется на осуществлении правосудия судами общей юрисдикции, но недооценивать возможность негативных последствий такого решения законодателя было бы опасно. Нельзя исключать того, что случайным образом выбранный для рассмотрения одного дела народный заседатель либо вообще отстранится от участия в ведении дела и вынесении решения по нему, либо, что еще хуже, в кресле судьи может оказаться человек, наделенный всеми полномочиями профессионального судьи, но абсолютно не пригодный для роли носителя судебной власти.

Безусловно, только практика применения нового ФЗ "О народных заседателях" покажет, насколько обоснованными являются данные опасения. Однако уже сейчас можно предположить, что процессуальное законодательство в обязательном порядке должно учитывать последствия изменения порядка наделения полномочиями народных заседателей и, возможно, пойдет по пути изменения их статуса в процессе. Представляется, что если законодатель принял решение о сближении порядка наделения полномочиями народных и присяжных заседателей, следует соответствующим образом скорректировать статус народных заседателей в гражданском и уголовном процессе, в частности, предоставив сторонам больше возможностей для заявления отводов отобранным случайным образом народным заседателям.

ФЗ "О народных заседателях" устанавливает ряд требований, предъявляемых к народным заседателям, в частности, указывает на обстоятельства, препятствующие участию граждан в осуществлении правосудия в качестве народных заседателей. Так, в ч.2 ст. 3 этого закона указывается, что не могут быть народными заседателями "лица, состоящие на учете в наркологических или психоневрологических диспансерах". По смыслу иных статей закона, это требование наряду с другими будет учитываться органами местного самоуправления при формировании общего списка народных заседателей соответствующего районного суда. Стремление законодателя создать взамен существовавших ранее выборных механизмов какие-то дополнительные "фильтры", позволяющие избежать наделения полномочиями народных заседателей лиц, не способных исполнять эту функцию, вполне понятно. При этом, однако, существует риск причинения вреда иным социальным ценностям, имеющим не меньшее значение, чем интересы осуществления правосудия.

В соответствии со ст. 23 Конституции РФ, каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну. Сведения о том, что лицо состоит на учете в наркологических или психоневрологических диспансерах, являются медицинской тайной. Ни одно из оснований ее разглашения, определенных, в частности, ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании", не дает возможности получать эту информацию органами местного самоуправления при формировании списков народных заседателей.

Включение гражданина в списки народных заседателей происходит помимо его воли, и этим рассматриваемая ситуация принципиально отличается и от выборов, поскольку лицо, выдвигая свою кандидатуру, заранее соглашается с тем, что в соответствии с законом оно должно будет раскрыть определенную информацию (о своих доходах, о судимости и проч.); и от случаев, когда лицо, желающее получить специальные права (право на управление транспортным средством или право на приобретение оружия), обязано сообщить сведения о состоянии на соответствующих учетах, поскольку обращение за получением специальных прав также дело свободного выбора каждого.

Предоставление же органам местного самоуправления права в целях формирования списков народных заседателей получать информацию о гражданах, состоящих на учете в наркологических или психоневрологических диспансерах, является грубым нарушением конституционных прав граждан. Нельзя исключать того, что данная норма может стать предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ.

В целом, складывается впечатление, что потенциал народных заседателей, как формы участия граждан в отправлении правосудия, не осознан в полной мере авторами ФЗ "О народных заседателях". Между тем, по моему мнению, возможности этого института далеко не исчерпаны.

Выборы народных заседателей жителями соответствующего судебного района повышают авторитет судебной власти на местах. Весьма плодотворным могло бы оказаться участие представителей народа и в специализированных судах, если таковые будут созданы (суды по делам несовершеннолетних, суды для рассмотрения трудовых конфликтов). Очевидно, что в этом случае "случайная выборка" является абсолютно неприемлемой — напротив, следует создать механизм выбора заседателей из числа лиц, обладающих определенными познаниями, способностями и опытом в соответствующей сфере общественных отношений. Пока же развитие законодательства идет в противоположном направлении — согласно новому закону, даже народные заседатели военных судов будут отбираться в общем порядке (то есть не будут в обязательном порядке являться военнослужащими, как это было предусмотрено в ранее действовавшем законодательстве).

Присяжные заседатели. Возможность рассмотрения уголовных дел судом присяжных впервые была предусмотрена ст. 11 Основ законодательства Союза СССР и союзных республик о судоустройстве. 16 июля 1993 года был принят закон, в соответствии с которым при рассмотрении уголовных дел по первой инстанции в судах субъектов федерации по ходатайству обвиняемого дело может быть передано на рассмотрение суда в составе судьи и 12 присяжных заседателей. Таким образом, в России наряду с институтом народных заседателей появилась еще одна форма участия граждан в осуществлении правосудия — был создан суд присяжных.

Участие в процессе народных заседателей не изменяет порядок судопроизводства по сравнению с рассмотрением дела профессиональным судьей единолично или коллегией профессиональных судей.

Ситуация с рассмотрением дел судом присяжных совершенно иная. Порядок рассмотрения дел с участием присяжных имеет ряд весьма существенных отличий от "обычного" порядка судопроизводства. УПК РСФСР был дополнен разделом Х "Производство в суде присяжных", в котором наряду с положениями, непосредственно связанными с производством в суде присяжных (образование коллегии присяжных, особенности судебного следствия, порядок вынесения вердикта и приговора по делу), содержался целый ряд норм, касающихся основополагающих принципов построения процесса (последовательно проведенные начала состязательности, обеспечение права обвиняемого на защиту, строгие требования к допустимости доказательств, особый порядок предварительного слушания и пересмотра дел и др.).

В современной России судьба суда присяжных складывается весьма непросто. Концепция судебной реформы предусматривала возможность рассмотрения судом с участием присяжных заседателей уголовных дел о преступлениях, наказуемых лишением свободы на срок свыше одного года, или более суровым наказанием. Суды присяжных были первоначально введены в 5-ти субъектах Федерации, затем к ним добавилось еще четыре в 1994 г., причем рассмотрение дел с участием присяжных заседателей могло осуществляться во всех судах, кроме районных. Хотя еще в 1995 году планировалось создание судов присяжных еще в 12 субъектах Федерации, до настоящего времени судов присяжных в иных регионах не создано. Вместе с тем, после принятия Конституции РФ, которая предусмотрела создание судов присяжных (ч. 2 ст. 20 и ч. 2 ст. 47), суды присяжных необходимо рассматривать как неотъемлемую часть российского уголовного процесса и прилагать все усилия к их скорейшему созданию во всех субъектах Федерации. Такую же позицию занял и Конституционный Суд РФ (Постановление от 02 февраля 1999 № 3-П).

Необходимость введения в российский уголовный процесс процедуры рассмотрения дел судом присяжных активно обсуждалась еще до принятия Закона от 16 июля 1993. Создание этих судов и почти 6-летняя практика их работы отнюдь не снизили накал дискуссий. Характерно, что о каких-то конкретных недостатках установленного порядка судопроизводства с участием присяжных говорят нечасто, основная полемика касается не столько отдельных вопросов деятельности судов присяжных, сколько целесообразности их существования в принципе.

Было бы в корне неверно представлять эту ситуацию как специфически российское явление, как противостояние "консерваторов" и "реформаторов" или "коммунистов" и "либералов". Споры между сторонниками и противниками судов присяжных не прекращаются даже на родине этих судов — в Англии, хотя дискуссия о судах присяжных в России имеет некоторые особенности. То, что суд присяжных — это достаточно дорогостоящий способ осуществления правосудия, отмечают правоведы многих стран. В российской действительности этот вопрос приобретает центральное значение — при общем кризисе финансирования судебной системы повсеместное введение суда присяжных "просто неподсильно для государственного бюджета", о чем всегда вспоминают сторонники традиционных форм судопроизводства, характеризуя суд присяжных как "дорогостоящую игру в бирюльки". С данной проблемой вынуждены считаться и сторонники суда присяжных.

Центральный для самой идеи суда присяжных вопрос, вызывающий споры среди юристов многих стран — возможно ли доверить непрофессионалам, "людям с улицы", самостоятельно решать сложнейшие проблемы доказанности вины обвиняемого, которые, если отбросить идеалистическую риторику, безусловно требуют оценки не только вопросов "факта", но, в той или иной степени, также и "права"? Многие критики суда присяжных, в том числе — занимающие весьма высокие должности в Генеральной прокуратуре, считают, что "не может человек, далекий от юриспруденции, выносить приговоры в полном соответствии с буквой закона". Нередко заявляется, что с введением суда присяжных "побеждать будут не справедливость и законность, а лукавство, упорство и изворотливость, а подчас — просто краснобайство спорящих сторон". И вот здесь мы подходим к глубинной сущности всех российских споров о суде присяжных.

Как было отмечено выше, основное значение Закона от 16 июля 1993 года не столько в том, что он ввел отдельную коллегию представителей народа, сколько в существенных отличиях порядка судопроизводства в суде присяжных по сравнению с судом в "традиционном" составе. Именно этот порядок и является "камнем преткновения". Спор о суде присяжных в России ведется не просто между сторонниками разных форм участия граждан в осуществлении правосудия и уж, конечно, не между приверженцами континентальной (смешанной) или англосаксонской (состязательной) модели уголовного процесса. Идет борьба адептов двух антагонистичных моделей уголовной юстиции — сторонников концепции "борьбы с преступностью" и сторонников "надлежащей правовой процедуры". Обстоятельства современной российской жизни вынуждают их во многом пользоваться "эзоповым языком", но именно в этом причина остроты дискуссий о суде присяжных.

Сторонники первой точки зрения, например, критикуют суд присяжных в первую очередь за то, что "красноречие, риторика, артистизм порою затмевают силу доказательств". На самом деле, учитывая сложное положение следственных органов (как в кадровом отношении, так и по вопросам материально-технического снабжения) и вызванное этим низкое качество предварительного расследования по многим делам, они опасаются, что при том пристальном внимании к доказательствам, которое свойственно суду присяжных, при обязательном участии защитника в этом суде и большей, чем в обычном процессе, "пассивности" судьи, лица, совершившие преступления, будут иметь возможность уходить от ответственности.

С другой стороны, многие специалисты озабочены обратной ситуацией — существовавший в прежние времена обвинительный уклон "традиционных" судов далеко не изжит и в настоящее время. Председатель коллегии по уголовным делам одного из областных судов, в которых действуют суды присяжных, заявляет: "оправдательный уклон в решениях присяжных нас очень беспокоит",— и это при том, что при рассмотрении дел обычными судами количество оправдательных приговоров не превышает 0,4 (!) процента от общего числа приговоров.

Даже если после принятия нового УПК РФ основные принципы, которые сейчас в полной мере реализованы именно в суде присяжных, будут закреплены в качестве общих правил судопроизводства по уголовным делам, существующая инерция правоприменительной практики еще долго будет оказывать негативное влияние на рассмотрение уголовных дел. Часто отмечают, что "ничего не изменится, пока в суды не придут новые люди с новым, правовым, а не карательно- инквизиционным мышлением". Однако все ясно понимают, что в условиях пожизненного назначения судей этот процесс потребует довольно значительного времени. Поэтому, учитывая существующее положение вещей, именно с судами присяжных связаны надежды на изменение не только (может быть, даже не столько) порядка судопроизводства, но, в первую очередь, психологических установок следователей, адвокатов, прокуроров и судей в России.

Если бы предварительное расследование всех уголовных дел проводилось качественно, с необходимой полнотой и без процессуальных нарушений, процент оправдательных приговоров, вынесенных судами с участием присяжных заседателей, не отличался бы столь резко от решений судов в "традиционном" составе. С другой стороны, если бы основные начала, на которых действует суд присяжных (состязательность, благоприятствие защите, безусловное исключение недопустимых доказательств и др.) полностью распространялись на судопроизводство в "обычном порядке", то при существующем качестве предварительного расследования количество оправдательных приговоров в "обычных" судах будет если не больше, то никак не меньше, чем в настоящее время в суде присяжных, поскольку "обычные" суды обязаны мотивировать свое решение о виновности, что при отсутствии "доброкачественных" доказательств будет затруднительно. По мнению судей, реально работающих с присяжными заседателями, "главное различие двух форм судопроизводства заключается в отношении к процедуре оценки доказательств в процессе".

Таким образом, когда существующие недостатки предварительного следствия и судебного разбирательства будут преодолены, дискуссия о достоинствах и недостатках суда присяжных приобретет, на наш взгляд, несколько отстраненный и теоретический характер, потеряв при этом свою остроту. Но, и это следует подчеркнуть особо, отказ от суда присяжных в нынешней ситуации повлияет на развитие российского уголовного процесса исключительно негативно.

4. ФИНАНСИРОВАНИЕ СУДОВ ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ

4.1. Конституционные принципы финансирования судов в Российской Федерации

Значение финансирования судов. В абсолютном большинстве случаев вопросы финансирования деятельности государственных органов можно отнести к числу вопросов "технических", практическое решение которых не нуждается в каком-либо особом теоретическом осмыслении. Однако в силу особого положения судебной власти в правовом государстве, применительно к финансированию судов складывается иная ситуация, поскольку проблемы финансирования судов непосредственно связаны с обеспечением самостоятельности судебной власти, независимости судей и права граждан на судебную защиту.

Реальная независимость суда является необходимым условием надлежащего осуществления правосудия (ст. 6 ЕКПЧ). Российский законодатель (ст. 5 ФКЗ "О судебной системе") выделяет две составляющие такой независимости: самостоятельность суда (как государственного органа, осуществляющего судебную власть) и независимость судей и участвующих в осуществлении правосудия присяжных, народных и арбитражных заседателей (как носителей судебной власти). Среди установленной современным российским законодательством системы гарантий независимости судебных органов надлежащее финансирование судов занимает особое место, поскольку создает материальную основу реального осуществления всех иных гарантий.

Необходимость особого внимания к вопросам финансирования судов определяется также рядом международных документов. В Процедурах эффективного осуществления Основных принципов независимости судебных органов, в частности, указывается: "... государства уделяют особое внимание необходимости выделения соответствующих ресурсов для функционирования судебной системы". В российском национальном законодательстве значимость этих вопросов выражается, в первую очередь, в том, что принципы финансирования судов устанавливаются непосредственно Конституцией РФ.

Статья 124 Конституции устанавливает: "Финансирование судов производится только из федерального бюджета и должно обеспечивать возможность полного и независимого отправления правосудия в соответствии с федеральным законом". Таким образом, на уровне конституционных норм получили закрепление три существенных момента, определяющих организацию финансирования судов: источник финансирования, объем финансирования и способ финансирования.

Источник финансирования судов. Согласно Конституции РФ, финансирование судов осуществляется "только из федерального бюджета". Важно отметить, что федеральный бюджет назван не просто источником финансирования судов, но единственным источником. Это означает не только обязанность Российской Федерации осуществлять финансирование судов (отражая соответствующие расходы в законе о бюджете), но и прямой запрет на финансирование судебных органов из каких-либо иных источников (бюджетов субъектов федерации или органов местного самоуправления, различных общественных и государственных фондов, благотворительных организаций, средств частных лиц и т.д.). Между тем этот аспект ст. 124 Конституции еще не до конца осознан в России. Общеизвестно, что в г. Москве в 1995-98 годах суды регулярно получали дополнительное финансирование из городского бюджета. Время от времени в печати выдвигаются предложения по созданию особых фондов, которые бы частично финансировали судебные органы. Следует иметь в виду, что финансирование судов из указанных источников не просто приводит к обоснованным сомнениям в независимости таких судов, но прямо противоречит Конституции РФ.

Поскольку в системе судов общей юрисдикции кроме федеральных судов предусматривается создание также и судов субъектов федерации (мировых судей), необходимо уяснить, распространяются ли нормы ст. 124 Конституции РФ только на финансирование федеральных судов, либо они относятся ко всем судам, созданным в Российской Федерации.

Определенное расхождение в понимании этой статьи, например, имеет место среди авторов научно-практического комментария к Конституции РФ, подготовленного авторским коллективом Института государства и права РАН. Комментируя ст. 71 Конституции РФ, О.Е. Кутафин указывал, что на основании ст. 124 Конституции "все суды финансируются только из федерального бюджета", в то время, как В.М. Савицкий полагал, что "в комментируемой статье (ст. 124 — М.Б.) речь идет о финансировании федеральных судов", и финансирование мировых судей из федерального бюджета не обязательно, но целесообразно "в целях создания условий реальной их независимости".

В параграфе 1.2. Главы II настоящей работы была обоснована позиция, согласно которой нормы Главы 7 Конституции РФ "Судебная власть" (при отсутствии специальных оговорок) распространяются на любые судебные органы в стране. Отметим, что этих взглядов придерживается большинство правоведов.

В текущем законодательстве, однако, нормы Конституции РФ о финансировании судов не всегда раскрываются достаточно последовательно. Так, авторы проекта закона "О мировых судах РФ", в котором предусматривалось финансирование мировых судей из бюджета субъекта Российской Федерации, считали необходимым внести изменения в ст. 124 Конституции РФ и специально оговорить указанный порядок финансирования. Как известно, изменения в Конституцию РФ внесены не были, а ст. 33 ФКЗ "О судебной системе" определила порядок финансирования мировых судей из федерального бюджета.

В то же время, ч. 2 ст. 27 этого же закона предусматривает финансирование конституционного суда субъекта Федерации за счет бюджета этого субъекта Российской Федерации, что не согласуется с требованиями ст. 124 Конституции РФ. То же можно сказать и о ч. 3 ст. 2 ФЗ "О мировых судьях", согласно которой "дополнительные гарантии материального обеспечения мировых судей" устанавливаются законодательством субъекта Федерации за счет соответствующего бюджета.

Объем финансирования. Конституция РФ содержит важнейшие критерии для определения объема финансирования судов — оно должно быть достаточным, чтобы "обеспечивать возможность полного и независимого осуществления правосудия в соответствии с федеральным законом".

Возможность "полного осуществления правосудия" означает, что финансирование судов из федерального бюджета должно обеспечивать все потребности судов, связанные с осуществлением судебной власти.

Представляется, что финансирование судов включает в себя по крайней мере следующие направления:

Столь подробное перечисление направлений финансирования судов могло бы показаться излишним, если бы не одна негативная тенденция, наметившаяся в законодательстве в последнее время.

Принятый в декабре 1998 года ФЗ "О мировых судьях" выделяет (ст. 12) "финансирование расходов на заработную плату мировых судей и социальные выплаты, предусмотренные для судей", которое осуществляется из федерального бюджета через органы Судебного департамента, и некое "материально-техническое обеспечение деятельности мировых судей", которое органы юстиции субъектов Федерации должны "организовать"(!) и которое, надо думать, будет производиться из бюджета соответствующего субъекта. Занимавший в то время должность начальника ГГПУ Р. Орехов "изящно" характеризует такое решение как "перенесение доли бремени федерального бюджета по обеспечению судов общей юрисдикции субъектов Российской Федерации на их бюджеты (с учетом (!!! — М.Б.) нормы ст. 124 Конституции РФ только в части материально-технического обеспечения)".

Тот же подход имеет место и применительно к военным судам — глава IV ФКЗ "О военных судах" называется "Финансирование и обеспечение деятельности военных судов и Военной коллегии". Ст. 32 этого закона устанавливает, что финансирование военных судов осуществляется за счет средств федерального бюджета Судебным департаментом при Верховном Суде РФ, а обеспечение судов транспортом, средствами связи, вооружением, служебными помещениями и др. — осуществляется соответствующими органами Вооруженных Сил РФ (с последующей компенсацией расходов Судебным департаментом при Верховном Суде РФ). В соответствии с указанными положениями ФКЗ "О военных судах" в ст. 139 Федерального закона "О федеральном бюджете на 2000 год" предусматривается передача Судебному департаменту при Верховном Суде РФ от Министерства обороны РФ полномочий по финансированию военных судов, при этом прямо оговаривается, что полномочия по "материально-техническому обеспечению" остаются у Министерства обороны РФ.

Хотя, как уже отмечалось выше, возможность различного понимания норм ст. 124 Конституции РФ не исключена, следует со всей определенностью заявить, что ничто в ней не дает оснований выделять "собственно финансирование" и "материально-техническое обеспечение". Разделение единого конституционного понятия "финансирование судов" противоречит смыслу ст. 124 Конституции и ст. 33 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации". Такая юридическая казуистика, направленная на "обход" конституционной нормы, является абсолютно неприемлемой и порочной практикой. Установленная Конституцией РФ необходимость обеспечивать полное осуществления правосудия предполагает выделение из федерального бюджета достаточных средств на все названные выше нужды судов.

Таким образом, закрепленное в ФЗ "О мировых судьях" и ФКЗ "О военных судах" решение вопроса о финансировании судов является неприемлемым, так как, во-первых, противоречит Конституции РФ и ФКЗ "О судебной системе", а во-вторых,— такая "смешанная" форма финансирования не позволяет говорить об обеспечении реальной независимости мировых судей от местных властей или военных судов от Министерства обороны РФ. Последнее становится особенно очевидно, если принять во внимание соотношение расходов по материально-техническому обеспечению и финансированию. Так, согласно подсчетам Судебного департамента при Верховном Суде РФ , в общем объеме затрат на введение института мировых судей по всей стране затраты на содержание мировых судей составят чуть более 2%, затраты на содержание аппарата мировых судей — 3,5%, а остальную часть 94% (!) составляют затраты "на материально-техническое и иное обеспечение деятельности мировых судей".

Применительно к объему финансирования судов, требование обеспечения независимого осуществления правосудия означает такой уровень финансирования, который позволял бы и судам в целом, и отдельным судьям при осуществлении правосудия избежать влияния каких-либо государственных или общественных институтов вследствие материальной зависимости от них.

Неслучайно также указание Конституции РФ на то, что финансирование должно обеспечить осуществление правосудия "в соответствии с федеральным законом". Это положение также является одним из критериев определения объема финансирования деятельности судов. Например, если установленные процессуальным законодательством сроки принятия дел к рассмотрению нарушаются вследствие чрезмерной загруженности судей, а финансовые возможности увеличения штата (либо привлечения кандидатов для занятия вакантной должности судьи) отсутствует, это означает, что финансирование данных судов осуществляется в недостаточном объеме. Основным препятствием для повсеместного введения суда присяжных в России также является банальное отсутствие средств, а следовательно — низкий уровень финансирования судов.

Как видим, ст. 124 Конституции РФ дает вполне действенные критерии для определения необходимого уровня финансирования судов.

Порядок осуществления финансирования. Помимо указания на источник и объемы финансирования судов, ст. 124 Конституции РФ определяет еще один аспект финансирования судов, а именно порядок осуществления финансирования. Принципиально важным вновь оказывается положение о необходимости обеспечения независимого осуществления правосудия. Действительно, само по себе выделение из государственного бюджета Российской Федерации необходимого количества денежных средств для финансирования судов еще не обеспечивает их независимости. Очень важен порядок, процедура выделения и распределения выделенных средств, которые должны устранить возможность подпадания судов под влияние исполнительных (в первую очередь) и законодательных органов государственной власти. Вступивший в силу 12 января 1998 г. ФЗ "О Судебном департаменте" предусматривает радикальное изменение традиционно существовавшего порядка обеспечения судебной деятельности.

4.2. Порядок финансирования судов общей юрисдикции

Финансирование судов и бюджетный процесс. Положения Конституции РФ, определяющие принципы финансирования судов в Российской Федерации, получили дальнейшее развитие в ряде федеральных конституционных и федеральных законов. Поскольку вопросы финансирования судов связаны с общими принципами управления государственными финансами, особое значение приобретают нормы, обеспечивающие соответствие порядка формирования государственного бюджета конституционным принципам финансирования судов. Как будет показано ниже, законодателю далеко не во всех случаях удалось избежать несогласованности норм отдельных законов, что не может не оказывать негативного влияния на общую ситуацию с финансированием судов.

Так, не только в теории (см. выше), но и в законодательстве отсутствует ясность по вопросу о финансировании из федерального бюджета судов субъектов Федерации. ФКЗ "О судебной системе" не содержит четкого указания на судебные органы, финансирование которых осуществляется только из федерального бюджета. Статья 33 этого закона предусматривает, что "финансирование Конституционного Суда Российской Федерации, судов общей юрисдикции, арбитражных судов и мировых судей осуществляется на основании утвержденных федеральным законом нормативов и указывается отдельными строками в федеральном бюджете". Такая формулировка позволяет сделать вывод, что финансирование мировых судей также осуществляется из федерального бюджета и указывается отдельной строкой помимо расходов на финансирование других судов общей юрисдикции. В то же время, ст. 84 Бюджетного Кодекса РФ к числу расходов, финансируемых исключительно из федерального бюджета, относит расходы на функционирование федеральной судебной системы, что оставляет возможность осуществлять финансирование мировых судей из иных источников. В свою очередь, ФЗ "О Судебном департаменте" (ч. 1 ст. 5) прямо указывает, что финансирование мировых судей осуществляется за счет средств федерального бюджета.

Кроме финансирования непосредственно судов, та же ст. 5 ФЗ "О Судебном департаменте" предусматривает финансирование из федерального бюджета также квалификационных коллегий судей и финансирование самого Судебного департамента, причем последние расходы указываются в федеральном бюджете отдельной строкой. В литературе уже обращалось внимание на то, что в соответствии со ст. 31 ФКЗ "О судебной системе" на Судебный департамент возлагается обязанность организационно обеспечивать деятельность всех органов судейского сообщества, в т.ч. Всероссийского съезда судей, Совета судей России, а не только квалификационных коллегий. Между тем, и в Федеральном законе "О федеральном бюджете на 1999 год", и в Федеральном законе "О федеральном бюджете на 2000 год" выделение денежных средств для финансирования деятельности органов судейского сообщества вообще не предусматривается.

Кроме указания отдельной строкой в бюджете, принципиальное значение имеет положение ФКЗ "О судебной системе" об осуществлении финансирования судов на основании нормативов, утвержденных федеральным законом. Суды — единственные органы государственной власти, нормативы финансирования которых утверждаются специальным федеральным законом. Несмотря на то, что после принятия ФКЗ "О судебной системе" прошло уже более трех лет, закон, утверждающий такие нормативы, до сих пор не принят. Конституционный Суд РФ в своем Постановлении № 23 — П от 17.07.98 г. "По делу о проверке конституционности части 1 статьи 102 Федерального закона "О федеральном бюджете на 1998 г." пришел к выводу, что "отсутствие утвержденных федеральным законом нормативов финансирования судов само по себе не может служить основанием для определения этого финансирования по усмотрению законодательной или исполнительной власти, поскольку необходимые расходы федерального бюджета на суды защищены непосредственно самой Конституцией Российской Федерации и не могут сокращаться ниже такого уровня, который обеспечивает выполнение требований ее статьи 124". Этим же Постановлением Конституционного Суда РФ Федеральному Собранию было предписано утвердить в законодательном порядке нормативы финансирования судов, но данное требование было проигнорировано законодателем.

Законодательством предусмотрен определенный механизм участия судебной власти в бюджетном процессе по вопросам финансирования судов. В частности, в ч. 3 ст. 33 ФКЗ "О судебной системе" указывается, что Правительство РФ разрабатывает федеральный бюджет в части финансирования судов "во взаимодействии" с председателями Конституционного, Высшего Арбитражного и Верховного Судов Российской Федерации, руководителем Судебного департамента и Советом Судей РФ. При возникновении разногласий в Государственную Думу, помимо проекта бюджета, направляются также предложения соответствующих судов, Судебного Департамента при Верховном Суде РФ или Совета судей вместе с заключением Правительства по этим вопросам. Представители Конституционного Суда РФ , Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ, а также Совета судей РФ и руководитель Судебного департамента при ВС РФ вправе участвовать в обсуждении бюджета в Федеральном Собрании.

В Бюджетном Кодексе РФ предусмотрен порядок, несколько отличающийся от изложенного выше. В соответствии со ст. 186 и 192 Бюджетного Кодекса РФ при составлении бюджета учитывается мнение "органов федеральной судебной системы", к которым, строго говоря, нельзя отнести Совет судей или Судебный департамент при Верховном Суде. В случае возникновения разногласий вместе с проектом бюджета представляются не просто "предложения", как это предусмотрено ст. 33 ФКЗ "О Судебной системе", а "проекты смет бюджета", что, конечно, является более правильным. В свою очередь, Правительство представляет не "заключение", а "протокол разногласий по поводу расходов..., не согласованных с Правительством Российской Федерации".

Подобная несогласованность норм отдельных законов, к сожалению, типична для современного российского законодательства. Безусловно, порядок взаимодействия исполнительной и судебной власти, предусмотренный в Бюджетном Кодексе РФ, придает большую четкость взаимоотношениям этих властей друг с другом и с законодательной властью по поводу финансирования судов. С другой стороны, в соответствии с ч. 3 ст. 76 Конституции РФ, положения ФКЗ "О судебной системе" имеют преимущественную силу перед нормами Бюджетного Кодекса РФ. Представляется, что независимо от указания Бюджетного Кодекса РФ, все органы и лица, поименованные в ст. 33 ФКЗ "О судебной системе", вправе принимать участие в разработке и обсуждении федерального бюджета в части финансирования судов, но при определении конкретных механизмов такого участия целесообразно все-таки ориентироваться на специальные нормы, установленные Бюджетным Кодексом РФ.

Определенные отличия от вышеизложенного порядка содержатся также в ст. 5 и 6 ФЗ "О судебном департаменте", в соответствии с которыми именно Судебный департамент в лице его Генерального директора представляет в Правительство "предложения о финансировании судов, мировых судей и квалификационных коллегий судей на очередной финансовый год", согласованные с Председателем Верховного Суда РФ и Советом судей РФ.

Конкретизируя конституционные гарантии, законодательство предусматривает меры, направленные на сохранение достигнутого уровня финансирования судов. Ч. 5 ст. 33 ФКЗ "О судебной системе" предписывает, что размер бюджетных средств, выделенных на финансирование судов в текущем году либо подлежащих выделению на очередной финансовый год, может быть уменьшен только с согласия Всероссийского съезда судей или Совета судей РФ. К сожалению, данные нормы не находят полного отражения в бюджетном законодательстве.

Впервые расходы на содержание федеральной судебной системы были отнесены к перечню защищенных расходов (подлежащих финансированию в полном объеме) в Федеральном законе "О федеральном бюджете на 1997 год". Но уже в Федеральном законе "О федеральном бюджете на 1998 год" такой формулировки не содержалось. Более того, ст. 102 этого закона позволяла Правительству РФ финансировать любые расходы (в том числе на финансирование судов) пропорционально годовому назначению с учетом фактически полученных доходов. По обращению Верховного Суда РФ данная статья закона была признана неконституционной, поскольку предоставляла Правительству РФ возможность сокращать расходы на финансирование судов в зависимости от фактически полученных доходов, однако и в Федеральном законе "О федеральном бюджете на 1999 год", и в Федеральном законе "О федеральном бюджете на 2000 год" указание на то, что расходы на финансирование судов относятся к защищенным статьям расходов, отсутствует.

10 февраля 1999 г. Президентом РФ был подписан Федеральный закон № 30- ФЗ "О финансировании судов Российской Федерации". Хотя нормативы финансирования судов этим законом не были утверждены, он содержит ряд немаловажных положений, в первую очередь касающихся планирования и исполнения бюджета в части финансирования судов. Так, уточняется порядок уменьшения размера бюджетных средств, выделенных на финансирование судов в текущем году или подлежащих выделению на очередной финансовый год (ч. 5 ст. 33 ФКЗ "О судебной системе"). В новом законе указывается, что такое уменьшение осуществляется только с согласия Совета судей РФ, если расходы сокращаются не более чем на 5 процентов; или только с согласия Всероссийского съезда судей РФ, если уменьшение размера бюджетных средств производится более чем на 5 процентов (ч.ч. 2,3 ст. 2).

Законодатель осознает важность регулярного поступления денежных средств на финансирование судов, поэтому ст. 3 Федерального закона "О финансировании судов РФ" предписывает, что финансирование судов, мировых судей и Судебного департамента при Верховном Суде РФ осуществляется "ежемесячно равными долями в размере одной двенадцатой суммы, предусмотренной на их содержание" законом о федеральном бюджете на соответствующий финансовый год. В случае, если бюджет на текущий год не утвержден, финансирование осуществляется исходя из сумм, предусмотренных бюджетом за прошлый год.

Особенно важной нормой можно считать положение той же ст. 3 закона, которая предусматривает, что в случае неперечисления (неполного перечисления) причитающихся на финансирование судов сумм до 10 числа текущего месяца, Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ и Судебный департамент при Верховном Суде РФ вправе путем предъявления инкассового поручения в безакцептном порядке списать данные суммы со счета Главного управления федерального казначейства Министерства финансов РФ.

Статья 5 Федерального закона "О финансировании судов РФ" восполняет недостаток законов о бюджете на 1999 г. и 2000 г., о котором говорилось выше, и устанавливает, что Правительство РФ "при исполнении федерального бюджета не может использовать свои полномочия по сокращению расходов на финансирование судов РФ в зависимости от поступления средств в доходную часть бюджета".

Судебный департамент при Верховном Суде РФ. С точки зрения обеспечения независимого осуществления правосудия чрезвычайно важным представляется не только размер средств, выделяемых для финансирования судов, но и порядок их выделения и распределения. Десятилетиями финансирование судов осуществлялось в рамках "организационного руководства судами", которое осуществлялось Министерством юстиции. С отходом от устоявшихся догм эпохи "развитого социализма", с осознанием важности обеспечения независимости суда, одиозный термин "организационное руководство судами" был заменен на "организационное обеспечение деятельности судов", хотя в части финансирования судов принцип оставался прежним — денежные средства из бюджета выделялись Министерству юстиции, распределялись между его органами на местах, а уже отделы (управления) юстиции непосредственно производили финансирование соответствующих судов. В условиях хронического недостатка бюджетных средств опасность такой системы стала видна особенно наглядно — обеспечение судов общей юрисдикции "полностью зависело от органов юстиции, от характера взаимоотношений председателей судов с руководителями управлений (отделов) юстиции". После принятия Конституции РФ, закрепившей принцип разделения властей и их самостоятельности, сохранять прежнюю систему было уже невозможно.

Поэтому в 1995-96 гг. возобновилось активное обсуждение возможностей по лишению Министерства юстиции функции "судебного управления" и поиск иных форм организации обеспечения деятельности и финансирования судов общей юрисдикции. К этому времени уже сложилась определенная практика финансирования судов иных подсистем — Конституционного Суда РФ, системы арбитражных судов, которое осуществлялось без участия Министерства юстиции.

В конечном итоге возобладала позиция, поддержанная IV (чрезвычайным) Всероссийским съездом судей, в соответствии с которой практически все полномочия Министерства юстиции, связанные с организационным обеспечением деятельности судов, в том числе и осуществление финансирования, передаются совершенно новой структуре — Судебному департаменту при Верховном Суде РФ (ст. 31 ФКЗ "О судебной системе").

Положение Судебного департамента в системе государственных органов России весьма специфично и не имеет аналогов. По своей сути организационное обеспечение деятельности судов несомненно является управленческой деятельностью. Когда эту функцию осуществляло Министерство юстиции, это совершенно справедливо рассматривалось как одно из направлений государственной деятельности по управлению юстицией. С другой стороны, главной посылкой при создании концепции Судебного департамента являлось стремление избежать влияния исполнительной власти на суды. Все это и предопределило особое положение Судебного департамента, как созданного в рамках судебной системы органа управления, обладающего, вместе с тем, определенной автономией. Эта автономия обеспечивается несколькими факторами.

Судебный департамент и его органы и учреждения образуют самостоятельную систему, возглавляемую Генеральным директором Судебного департамента (ст. 2 ФЗ "О Судебном департаменте"), которая непосредственно не связана ни с судебными органами, ни с органами исполнительной власти. Законодательство содержит специальный запрет Судебному департаменту и его органам и учреждениям вмешиваться в осуществление правосудия (ст. 4 ФЗ "О Судебном департаменте").

В то же время связь Судебного департамента с судами общей юрисдикции просматривается достаточно ясно. Судебный департамент создается "при Верховном Суде РФ". Такая формулировка не обладает достаточной четкостью, но анализ отдельных положений закона позволяет определить положение Судебного департамента достаточно ясно. С одной стороны, Судебный департамент не входит в структуру Верховного Суда РФ. С другой стороны, Генеральный директор, возглавляющий Судебный департамент, назначается на должность и освобождается от должности Председателем Верховного Суда с согласия Совета Судей. Заместители Генерального Директора Судебного департамента также назначаются на должность и освобождаются от должности Председателем Верховного Суда РФ.

В пределах своих полномочий Судебный департамент и его органы не только осуществляют финансирование соответствующих судов и органов судейского сообщества, но обладают полномочиями по контролю за расходом бюджетных средств судами и проведению ревизии их финансово- хозяйственной деятельности.

Назначение на должность лиц, возглавляющих органы Судебного департамента в субъектах Федерации, производится Генеральным директором Судебного департамента по согласованию с председателем суда соответствующего субъекта Федерации, советом судей этого субъекта и органом государственной власти субъекта (в порядке, установленном законодательством этого субъекта).

Организация Судебного департамента и его органов на началах, указанных выше, дает основание надеяться, что такой подход к организации финансирования и организационного обеспечения деятельности судов общей юрисдикции окажется жизнеспособным. Особое значение имеет, пожалуй, то, что при формировании руководящих органов Судебного департамента важную роль играет позиция судейского сообщества, так как и назначение, и освобождение от должности руководителей Судебного департамента и его органов на местах ставится в зависимость от согласия (согласования) с соответствующими органами судейского сообщества. Это должно послужить препятствием для полного подчинения Генерального директора Судебного департамента Председателю Верховного Суда и создать определенные гарантии независимости руководителей органов Судебного департамента на местах.

Финансирование судов: российские реалии. Несмотря на некоторую несогласованность положений отдельных законов, определяющих порядок финансирования судов, в целом можно отметить, что в России сформирована нормативная база, направленная на создание экономических условий осуществления судебной власти на основе принципов, заложенных Конституцией РФ. В то же время ситуацию с реальным финансированием судов можно охарактеризовать как катастрофическую.

С 1994 года имеет место недофинансирование судов в объемах запланированных бюджетных средств. Несмотря на принятие упомянутого выше Постановления Конституционного Суда от 17 июля 1998 г. № 17-П, по данным Совета судей РФ в 1998 году было реально профинансировано только 80% от запланированных сумм, капитальное строительство новых судов уже четыре года находится на нулевом уровне. В 1999 году ситуация в целом не улучшилась, хотя финансирование судов осуществлялось уже через органы Судебного департамента. Сами сотрудники Судебного департамента признают, что "суды без помощи местных властей если и проживут, то только до начала следующего отопительного сезона".

В регионах имеют место случаи отключения в судах телефонов за неуплату. Даже в Москве многие районные суды имеют задолженность за коммунальные услуги, за телефон, у судов отсутствуют необходимые денежные средства для оплаты почтовых услуг. В таких условиях суды просто вынуждены принимать помощь местных властей. Удивительно, но даже сами судьи нередко воспринимают это как должное. По мнению председателя одного из районных судов г. Москвы, такое положение не представляет никакой опасности для независимости суда, поскольку со стороны префектур "нет никаких намеков на "телефонное право". Возможно, что в конкретных случаях так и происходит, но общая негативная тенденция налицо: существующий порядок финансирования судов не обеспечивает нормального функционирования судебной власти, сводит на нет материальные гарантии ее осуществления на основе принципа независимости и приводит к объективной возможности подпадания отдельных судов и судей под влияние исполнительной власти, причем как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов Федерации.

Отсутствие необходимых денежных средств на самые необходимые нужды судов является тем фоном, на котором проходит судебная реформа в современной России. Печально, но факт: в последнее десятилетие на принятие практически всех принципиальных решений, касающихся организации судебной системы или изменения порядка судопроизводства, определяющее влияние оказывает отнюдь не степень научной разработки тех или иных проблем, а банальное отсутствие средств. Вероятно, сейчас наша страна подошла к тому рубежу, когда само по себе совершенствование законодательства уже не сможет оказать серьезного влияния на сложившуюся в судебной системе ситуацию, и в первую очередь — в судах общей юрисдикции.

Ситуация с финансированием судов лучше любых слов показывает реальное место судебной власти в системе ценностей людей, находящихся у власти в России. Невозможность реального воплощения в жизнь принципов и положений Конституции РФ, международных договоров России и федеральных законов, определяющих положение судебной власти в государстве, позволяет говорить об отсутствии политической воли законодательной и исполнительной власти по созданию действительно независимой власти судебной.

Осознание необходимости завершения судебной реформы в качестве приоритетной задачи государственного строительства новой России, надлежащее материальное обеспечение этой реформы и дальнейшего функционирования судов — залог успеха иных преобразований, проходящих в стране. В последнее время появились некоторые признаки того, что ситуация с финансированием судов может измениться в лучшую сторону. В выступлении на совещании руководителей республиканских, краевых и областных судов и.о. Президента РФ В.В. Путина большое место было уделено проблемам финансирования судебной системы и выражалось понимание важности этой проблемы. Если намерения главы государства изменить сложившуюся ситуацию с финансированием судов будут подтверждены практическими шагами в этом направлении, можно будет надеяться на начало позитивных изменений в этом "больном" вопросе.

Хотелось бы верить, что новые лидеры России понимают ценность сильной и независимой судебной власти, и решение вопросов финансирования судов будет направлено на достижение именно этих целей. Потому что не исключен и иной подход — в Администрации Президента РФ уменьшение влияния региональных властей на суды рассматривается как один из "важнейших шагов в деле борьбы с региональным сепаратизмом", и нельзя исключать того, что уменьшение влияния на суды местных властей будет сопровождаться усилением зависимости судов от федеральной исполнительной власти.

5. СУДЫ ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ В СУДЕБНОЙ СИСТЕМЕ РОССИИ

5.1. Разграничение компетенции между судами общей юрисдикции и иными судами в Российской Федерации

Формирование в судебной системе России новых судебных подсистем — Конституционного Суда РФ, арбитражных судов и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации явилось причиной появления комплекса проблем, связанных с определением юрисдикции этих судов. Все названные суды являются судами специальной юрисдикции, их компетенция строго определяется соответствующими законами, при этом и суды общей юрисдикции, и указанные суды специальной юрисдикции обладают полномочиями по окончательному разрешению дел, отнесенных к их компетенции.

Такая обособленность четырех существующих в России подсистем судов в значительной мере усугубляет сложность разграничения компетенции между ними и законодательного урегулирования порядка взаимодействия этих судов — проблем, которые изначально присущи конструкции любого суда специальной юрисдикции. Непосредственная связь указанных вопросов с реализацией конституционного права на судебную защиту позволяет отнести их к числу наиболее актуальных в настоящее время. Кроме того, изучение вопросов соотношения компетенции различных судебных подсистем позволяет более точно определить место судов общей юрисдикции в судебной системе страны.

Разграничение компетенции судов общей юрисдикции и Конституционного Суда РФ. Конституционный Суд РФ впервые был создан в 1991 году для осуществления достаточно необычной для России процедуры — конституционного контроля, в ходе которой осуществляется проверка соответствия законодательства Конституции государства. Поскольку выделение конституционного контроля из полномочий судов общей юрисдикции достаточно характерно для стран статутного права, создание особой конституционной юстиции в нынешней России — явление вполне закономерное и это решение законодателя в настоящее время практически не является предметом научной дискуссии. В то же время в литературе отмечается, что структура, формы и методы деятельности органов конституционного контроля в различных странах весьма разнообразны. Неудивительно, что в современной России проблемы разграничения компетенции судов общей юрисдикции и Конституционного Суда РФ находятся в центре внимания правоведов и в последнее время обсуждаются весьма активно и в научной литературе, и в прессе.

К числу наиболее острых относятся, на мой взгляд, два вопроса:

По вопросу об обязательности обращения судов общей юрисдикции в Конституционный Суд РФ во всех случаях неприменения закона, противоречащего Конституции РФ, сформировались две принципиально разные точки зрения. Ряд научных и практических работников считает, что поскольку Конституция РФ имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории РФ (ч. 1 ст. 15 Конституции РФ), положения п. 4 ст. 125 Конституции РФ (о рассмотрении Конституционным Судом РФ по запросам судов вопросов о проверке конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле) указывают лишь на право, но не устанавливают обязанности суда обратиться с таким запросом в Конституционный Суд РФ. При этом, если суд при разрешении конкретного дела непосредственно применяет конституционные нормы, а не соответствующие нормы закона, он не вторгается в компетенцию Конституционного Суда РФ, так как принимая такое решение, суд (даже высший) не лишает закон формальной силы, а отказывает в его применении к конкретному случаю.

Прямо противоположная точка зрения, заключающаяся в том, что суд общей юрисдикции, установив несоответствие Конституции РФ закона, примененного или подлежащего применению в рассматриваемом деле, обязан обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом о конституционности данного закона, также имеет достаточно сторонников. Основным аргументом при обосновании этой позиции является ч. 1 ст. 120 Конституции РФ, устанавливающая подчинения судей как Конституции РФ, так и федеральному закону. Исходя из презумпции конституционности закона и связанности суда законом (по крайней мере в правовых системах, основанных на статутном праве), обосновывается недопустимость решения вопроса о конституционности закона любыми иными судебными органами, кроме Конституционного Суда РФ.

Особую сложность данной проблеме придает то, что после принятия Конституции РФ оба этих подхода получили закрепление в законодательстве. Ст. 101 ФКЗ "О Конституционном Суде" обычно понимается в смысле обязательности обращения любого суда с запросом в Конституционный Суд РФ при выявлении несоответствия закона Конституции РФ, и приводится в качестве дополнительного аргумента сторонниками второго подхода.

В то же время, ч. 3 ст. 5 ФКЗ "О судебной системе" устанавливает четкие правила деятельности суда при выявлении противоречий в нормативных актах: суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа, а равно должностного лица Конституции РФ, федеральному конституционному закону, федеральному закону, общепризнанным принципам и нормам международного права, международному договору Российской Федерации, конституции (уставу) субъекта Российской Федерации, закону субъекта Российской Федерации, принимает решение в соответствии с правовыми положениями, имеющими наибольшую юридическую силу. Это положение законодательства давало судам правовые основания отказывать в применении закона, противоречащего Конституции страны, и без обращения в Конституционный Суд РФ.

Расхождение в толковании норм Конституции РФ сторонниками названных выше концепций привело к неоднозначной оценке указанных положений федеральных конституционных законов. Так, В.М. Жуйков считает, что ст. 101 ФКЗ "О Конституционном Суде" противоречит Конституции РФ, поскольку положения ч. 4 ст. 125 Конституции РФ "нельзя рассматривать как обязывающие суды общей юрисдикции или арбитражные суды направлять в Конституционный Суд запросы о конституционности законов". Т.Я. Хабриева, в свою очередь, полагает, что законодатель, устанавливая норму ч. 3 ст. 5 ФКЗ "О судебной системе", "неточно истолковал ч. 4 ст. 125 Конституции, вторгся в компетенцию Конституционного Суда".

Ситуация особенно обострилась, когда различные позиции по этому вопросу заняли высшие судебные органы. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 8 от 31 октября 1995 г. "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" обосновывалась возможность отказа от применения судами закона, противоречащего Конституции РФ, без обязательного обращения в Конституционный Суд РФ, а в Постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. № 19-П "По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции РФ" проводилась противоположная идея: суд общей юрисдикции или арбитражный суд в любом случае обязаны обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке конституционности такого закона. Оба эти решения стали предметом критического анализа в литературе.

Представляется, что при рассмотрении данной проблемы следует принять во внимания два фактора.

Во-первых, в самой Конституции РФ достаточно четко проводится различие между утратой нормативным актом юридической силы вследствие признания его неконституционным (ч. 6 ст. 125 Конституции РФ), и неприменением акта, противоречащего нормативному акту большей юридической силы без формальной его отмены (п. 2 Заключительных и переходных положений, ч. 4 ст. 15 или ч. 2 ст. 120 Конституции РФ). И если суды общей юрисдикции и арбитражные суды действительно не обладают полномочиями признавать законы и ряд иных нормативных актов, определенных ст. 125 Конституции РФ, недействующими, утрачивающими юридическую силу, то отказаться от применения неконституционного, по убеждению суда, нормативного акта суд имеет право. В любом случае, это совершенно иной механизм, который предусмотрен Конституцией РФ, но отличается от порядка конституционного судопроизводства, основы которого закреплены в ст. 125 Конституции РФ. Отметим, что Конституционный Суд РФ ни в Постановлении от 16 июня 1998 г. № 19-П, ни в Постановлении от 11 апреля 2000 г. № 6-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений пункта 2 статьи 1, пункта 1 статьи 21 и пункта 3 статьи 23 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" в связи с запросом судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации" не акцентировал внимание на этом отличии.

Во-вторых, совершенно справедливо выраженное в особом мнении по делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации замечание судьи Конституционного Суда РФ Н.В. Витрука о том, что "Исходными при решении вопросов о полномочиях судов общей юрисдикции и арбитражных судов по проверке нормативных актов на соответствие Конституции Российской Федерации, конституциям (уставам) субъектов Российской Федерации, а также на соответствие подзаконных актов актам большей юридической силы в порядке нормоконтроля должны быть конституционные положения о праве граждан на судебную защиту (ст. 18, 45, 46 Конституции Российской Федерации)".

Именно права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов и должны обеспечиваться правосудием (ст. 18 Конституции РФ). Вместе с тем, существующий порядок обращения суда общей юрисдикции в Конституционный Суд РФ предусматривает обязательное приостановление производства по делу или исполнения вынесенного судом решения (ст. 103 ФКЗ "О Конституционном Суде"). С учетом времени, необходимого для рассмотрения дела в Конституционном Суде РФ, можно сказать, что эффективность защиты прав участвующих в деле лиц при этом снижается, возникает опасность нарушения права на безотлагательное решение дела судом (п. 1 ст. 6 ЕКПЧ).

Таким образом, существует настоятельная необходимость изменения законодательного регулирования процедуры принятия Конституционным Судом РФ решения по поступившим запросам судов, установление особого порядка принятия решений по этой категории дел. Примером такого механизма может служить порядок инцидентного контроля конституционности закона, действующий в Италии, в соответствии с которым Конституционный суд Италии должен принять решение по поступившему запросу суда в строго определенный срок (40 дней).

Другой важной проблемой, связанной с разграничением полномочий Конституционного Суда РФ и судов общей юрисдикции, является вопрос о толковании Конституционным Судом РФ законов и иных нормативных актов, а точнее — об обязательности такого толкования для иных органов и лиц и, в частности, для судов общей юрисдикции.

Бесспорно, что Конституционный Суд РФ при разрешении отнесенных к его компетенции вопросов "не может не заниматься толкованием "простого права" (впрочем, обратное тоже верно — суды общей юрисдикции должны оценивать конституционность содержания нормативных актов, применяемых в процессе судопроизводства по конкретным делам). Проблемы возникают при оценке значения толкования закона, содержащегося в решении Конституционного Суда РФ. С одной стороны, как справедливо указывается в литературе, согласно ст. 3 ФКЗ "О Конституционном Суде", "толкование нормативных актов, за исключением положений самой Конституции РФ, не входит в компетенцию этого органа". С другой стороны, указание на такое толкование, поскольку оно дается Конституционным Судом РФ в ходе рассмотрения соответствующих дел, обязательно будет содержаться в решении Конституционного Суда РФ по конкретному делу (обычно — в мотивировочной части решения). При этом необходимо иметь в виду, что в законодательстве нет четкого ответа на вопрос о юридической силе отдельных частей или положений решения Конституционного Суда РФ, в частности, об обязательности содержащихся в мотивировочной части решения положений, обосновывающих выводы Конституционного Суда РФ по делу.

Сам же Конституционный Суд РФ в одном из своих решений определил: "правовые позиции, содержащие толкование конституционных норм либо выявляющие конституционный смысл закона, на которых основаны выводы Конституционного Суда Российской Федерации в резолютивной части его решений, обязательны для всех государственных органов и должностных лиц". В литературе такой подход вполне обоснованно расценивается как попытка Конституционного Суда РФ расширить свои полномочия, придав своим разъяснениям обязательную силу. Поскольку Конституционный Суд РФ в ходе рассмотрения обращения бывает вынужден обращаться к толкованию не только оспариваемого акта, но и других правовых актов (ч. 2 ст. 74 ФКЗ "О Конституционном Суде"), следуя указанной логике Конституционного Суда РФ, такое толкование также будет иметь обязательное значение, хотя часть 3 ст. 74 ФКЗ " О Конституционном Суде" прямо устанавливает, что Конституционный Суд РФ принимает постановления только по предмету, указанному в обращении и лишь в отношении той части акта, конституционность которого подвергается сомнению в обращении. Более того, имеют место случаи, когда Конституционный Суд РФ, даже отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, как не входящей в его компетенцию, формулирует в решении свою оценку оспариваемых актов, фактически предопределяя решения судов общей юрисдикции по данным делам.

Такая практика Конституционного Суда РФ подрывает заложенную Конституцией РФ и ФКЗ "О Конституционном Суде" концепцию Конституционного Суда РФ как "негативного законодателя", который лишает юридической силы не соответствующие Конституции РФ нормативные акты, но не вправе формулировать "положительные" нормы — т.е. устанавливать конкретные правила поведения субъектов права.

Разграничение компетенции судов общей юрисдикции и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации. Механизм установления отношений между судами общей юрисдикции и конституционными (уставными) судами субъектов Федерации и разграничение компетенции между ними являются совершенно новой правовой проблемой.

Конституционные суды учреждены в большинстве республик, возможность создания специализированных органов конституционного контроля содержится в уставах ряда краев и областей. Процесс формирования органов конституционного контроля в субъектах Федерации первоначально носил стихийный характер и только в 1996 году на федеральном уровне была создана необходимая нормативная база деятельности этих судов — ч. 4 ст. 4 и ст. 27 ФКЗ "О судебной системе" предусматривают создание конституционных (уставных) судов в субъектах Федерации.

Несмотря на позицию Конституционного Суда РФ, выраженную им в упомянутом выше Постановлении 19-П от 16.06.98 г., вопрос о праве судов общей юрисдикции разрешать дела, отнесенные ФКЗ "О судебной системе" к компетенции конституционных (уставных) судов, в случае, если такие органы в субъекте Федерации не созданы или созданные органы не обладают подобными правомочиями, по существу остается открытым. Право граждан обжаловать решения органов государственной власти, гарантированное ст. 46 Конституции РФ, не подлежит ограничению (ст. 56 Конституции РФ) и не может быть поставлено в зависимость от желания или финансовых возможностей субъекта Федерации создавать соответствующие суды. Ст. 46 гарантирует судебную защиту любых прав, в том числе предоставленных конституцией субъекта Российской Федерации, поэтому в случае, если такие права нарушаются нормативными правовыми актами субъектов Федерации, суды общей юрисдикции должны будут осуществлять проверку законности этих актов и, в частности, соответствия их конституции (уставу) субъекта Федерации.

В то же время, если в субъекте Федерации образуется конституционный (уставный) суд, это должно повлечь за собой изменение компетенции судов общей юрисдикции, из которой исключаются соответствующие дела. Но конституционные (уставные) суды являются судами субъектов Федерации, поэтому важнейшие вопросы, связанные с порядком их образования и деятельности, решаются в соответствии с законами соответствующего субъекта Федерации. При этом как действующее гражданское процессуальное законодательство, так и проект ГПК РФ не предусматривают механизма изменения подсудности дел судам общей юрисдикции в зависимости от учреждения субъектом Федерации соответствующего органа конституционного контроля, что может привести к правовым коллизиям и спорам о компетенции между этими судами.

К числу проблем в области отношений судов общей юрисдикции и конституционных (уставных) судов РФ относится также то, что федеральное законодательство не устанавливает процессуальный порядок взаимоотношений между ними, например, порядок обращения суда общей юрисдикции с запросом в конституционный (уставный) суд субъекта РФ, возможность приостановления производства по делу или исполнения решения суда общей юрисдикции в случае обращения с таким запросом и др. Практика взаимодействия судов общей юрисдикции с Конституционным Судом РФ показывает необходимость урегулировать эти вопросы федеральным законом.

Разграничение компетенции между судами общей юрисдикции и арбитражными судами. Существование в России двух абсолютно самостоятельных подсистем — судов общей юрисдикции во главе с Верховным Cудом РФ и арбитражных судов, которые возглавляет Высший Арбитражный Cуд РФ, с полным основанием можно считать "спецификой нашей судебной системы". Хотя почти все страны бывшего СССР также создали обособленные системы арбитражных (хозяйственных) судов, большинству стран неизвестен такой дуализм в сфере гражданской и административной юрисдикции.

Причины создания системы арбитражных судов в России вполне объяснимы. Система федеральных арбитражных судов появилась в России в ходе преобразования системы квазисудебных органов — государственных арбитражей — в полноценные суды. С началом рыночных реформ разрешение споров между равными субъектами хозяйствования прежними способами и методами, которые применялись в условиях командно-административной системы, уже не представлялось возможным. Необходимость именно судебной формы защиты прав субъектов хозяйственной деятельности, судебного порядка разрешения экономических споров осознавалась законодателем. В то же время считалось, что: "гражданские суды общей юрисдикции, не рассматривавшие в течение десятилетий экономические (хозяйственные) споры между юридическими лицами, не были готовы к разбирательству дел с их участием",— а действовавшие в стране органы государственного арбитража, хотя и не входили в судебную систему, но обладали широкими юрисдикционными полномочиями и имели 60-летний опыт разрешения подобных категорий споров. Учитывая, что с 1987 года государственный арбитраж представлял собой единую централизованную и, в значительной мере, обособленную от иных органов государственной власти систему, неудивительно, что было принято "компромиссное" решение — преобразовать органы государственного арбитража в систему арбитражных судов.

В настоящее время арбитражные суды в Российской Федерации представляют собой полностью самостоятельную систему судов специальной юрисдикции, осуществляющих судебную власть в экономической сфере. Высший Арбитражный Суд РФ является высшим судебным органом по разрешению экономических споров и иным делам, рассматриваемым арбитражными судами, самостоятельно осуществляет надзор за деятельностью нижестоящих судов, дает разъяснения по вопросам судебной практики (ст. 127 Конституции РФ).

Создание арбитражных судов в России как полностью отделенной от судов общей юрисдикции системы судов приводит к возникновению традиционной проблемы разграничения компетенции между ними и судами общей юрисдикции и установления подсудности споров. Общий подход к определению подсудности споров базируется на разграничении компетенции по характеру спорных правоотношений (арбитражные суды разрешают экономические споры и иные дела, отнесенные к их компетенции законодательством) и субъектному составу участников (в первую очередь это юридические лица, граждане-предприниматели, а также Российская Федерация и субъекты Федерации). Статья 22 АПК РФ содержит примерный перечень видов экономических споров, подсудных арбитражным судам; практические рекомендации об отнесении конкретных дел к спорам, рассматриваемым арбитражными судами, даны в совместном постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного суда РФ "О некоторых вопросах подведомственности дел судам и арбитражным судам" № 12/12 от 18 августа 1992 г.

Тем не менее, на практике даже у опытных юристов возникают сложности при определении подсудности споров. В литературе справедливо указывается, что такие трудности объективно присутствуют вследствие неизбежной неопределенности общих критериев подсудности и разнообразия "пограничных ситуаций". Особо острой данная проблема становится, если ошибки в определении подсудности допускают сами суды. Дуализм гражданской юрисдикции в некоторых случаях препятствует реализации конституционного права на судебную защиту.

То, что суды общей юрисдикции и арбитражные суды составляют обособленные подсистемы судов, применяя при рассмотрении спора одни и те же материальные законы, создает принципиальную возможность формирования различных подходов к применению и толкованию законов в этих ветвях судебной власти. Это может привести к тому, что в нарушение принципа равенства всех перед законом и судом, решения, принятые по аналогичным делам, будет различными в зависимости от субъектного состава участников правоотношений.

Сами высшие судебные органы системы арбитражных судов и судов общей юрисдикции в полной мере осознают опасность такого варианта развития судебной практики. Пока этого в большинстве случаев удается избежать благодаря тому, что разъяснения по важнейшим вопросам применения нового законодательства (в первую очередь — гражданского) принимаются на совместных заседаниях Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ. Но поскольку такая форма работы является исключительно инициативой высших судебных инстанций и прямо законом не предусмотрена, нельзя исключать того, что подобная практика может сойти на нет, да и сейчас эти органы принимают достаточное количество постановлений без формального согласования друг с другом.

Вместе с тем, многие правоведы давно высказывают критические замечания о целесообразности параллельного функционирования двух судебных систем. Действительно, арбитражные суды, как и суды общей юрисдикции, рассматривают в принципе одинаковые дела, применяют одно материальное законодательство (гражданское, административное и т.д.). Более того, процессуальные нормы, содержащиеся в Гражданском и Арбитражном процессуальных кодексах РФ, несмотря на существенные различия в конструкции отдельных норм и институтов, имеют столь много принципиально общего, что для научного объяснения существования арбитражно-процессуального права наряду с гражданско-процессуальным была выдвинута теория дублирующей отрасли (как отрасли, регулирующей однотипные процессуальные правоотношения с иным субъектным составом участников иначе, чем основная отрасль). Многие авторы согласны с тем, что отличия в субъектном составе лиц, участвующих в деле, "не настолько существенны, чтобы вызывать действительную необходимость создания для осуществления судебной власти арбитражными судами особой процессуальной формы", тем более, что в статье 118 Конституции РФ особое "арбитражное судопроизводство" не упоминается. Но если нет необходимости создавать особую арбитражную процедуру, то создание обособленной системы арбитражных судов тем более вряд ли себя оправдывает.

В силу вышеизложенного, весьма перспективной является идея объединения двух судебных систем, которая неоднократно высказывалась специалистами. Согласно таким предложениям, в Верховном Суде РФ и судах среднего звена образуются коллегии по хозяйственным (экономическим) спорам. Специалисты из коллегий арбитражных судов, рассматривавшие дела из административных правоотношений, могли бы в дальнейшем составить основу административных коллегий (или административных судов), если предложение о целесообразности определенного обособления административной юстиции будет воспринято законодателем.

Большую пользу также должно принести объединение отработанных в арбитражных судах норм АПК РФ с нормами и институтами разрабатываемого ГПК РФ (в первую очередь, это касается большей последовательности АПК в закреплении принципа состязательности, возможно — апелляционного порядка пересмотра решений судов первой инстанции, практики создания межрегиональных судов и др.). Может быть, в ГПК целесообразно будет отразить некоторые особенности рассмотрения дел, связанных с осуществлением предпринимательской деятельности.

Несмотря на возможный положительный эффект от реализации таких предложений, следует отметить, что ожидать столь радикальных изменений в ближайшем будущем не приходится, тем более, что в этом случае потребуется изменение Конституции. С точки зрения практики более важно определить порядок решения спорных вопросов о разграничении компетенции судов общей юрисдикции и арбитражных судов, поскольку они будут продолжать возникать несмотря на сколь угодно подробное изложение норм о подсудности в законодательстве или разъяснения высших судебных органов по его применению.

В самом построении судебной системы должен быть заложен механизм урегулирования споров о разграничении компетенции между судами общей и специальной юрисдикции, в том числе — арбитражными судами, причем основное внимание необходимо уделить обеспечению доступа заявителей к правосудию. Следует отметить, что во многих странах, в которых существуют самостоятельные системы (подсистемы) специализированных юрисдикционных органов, такие механизмы созданы и действуют достаточно успешно. Так, во Франции, которая является родиной административной юстиции, снятие подобных противоречий обеспечивается не только обязанностью административного трибунала в случае, если, по его мнению, жалоба не входит в его компетенцию, назвать компетентный орган и передать дело на его рассмотрение, но и наличием специального органа для разрешения споров о компетенции между органами административной юстиции и общегражданского правосудия — Трибунала по конфликтам.

Возможно, что в российских условиях целесообразно было бы предоставить право физическим и юридическим лицам в случае получения отказа в приеме искового заявления от судебных органов обеих подсистем обращаться в Верховный Суд РФ, который следовало бы наделить полномочиями по вынесению решений в отношении споров о разграничении компетенции между судами общей юрисдикции и арбитражными судами. Заслуживает внимания также предложение наделить как арбитражные, так и суды общей юрисдикции правом передавать принятые дела по подсудности в соответствующий суд в случае, если после принятия искового заявления выясняется, что дело подсудно судам другой подсистемы.

Завершая рассмотрение вопросов разграничения компетенции судов общей юрисдикции с иными судами в судебной системе России, можно отметить следующее:

1. Особенности структуры судебной системы Российской Федерации порождают ряд общих проблем, связанных с разграничением компетенции различных судебных органов. Наиболее серьезными вопросами являются следующие:

2. Простое совершенствование процессуального законодательства не сможет в полной мере служить разрешению названных проблем. Возможные пути их решения следует искать также в совершенствовании судебной системы страны. Существующая обособленность судебных органов зачастую является препятствием для защиты прав, свобод и охраняемых законом интересов заинтересованных лиц, препятствует выработке единообразной практики применения законодательства. Ряд доводов в пользу объединения судов общей юрисдикции с системой арбитражных судов были рассмотрены выше. Нуждается в серьезном изучении неоднозначное, на мой взгляд, предложение об учреждении нового судебного органа, наделенного полномочиями проверять и пересматривать решения высших судебных органов, высказанное в комментарии к ФКЗ "О судебной системе".

5.2. Место судов общей юрисдикции в судебной системе России

Система судов в России традиционно, на протяжении многих веков, была достаточно сложной и отличалась большим количеством судов и квазисудебных органов. Однако влияние этого исторического опыта на современное развитие судебной системы в России практически не ощущается: после октябрьской революции 1917 г. все ранее существовавшие судебные органы были ликвидированы, а концепция "единого народного суда" не предусматривала создание каких-либо специализированных судов. Указанный подход в целом оставался неизменным и после формирования в начале 20-х годов централизованной системы судов, поскольку практически все подведомственные судам дела рассматривались в рамках одной системы судов — судов общей юрисдикции, хотя в то время они назывались просто "суды". Созданная подсистема военной юстиции процессуально замыкалась на Верховный Суд СССР.

Политические, экономические и правовые реформы, проводимые в России на протяжении последнего десятилетия, привели к радикальному изменению судебной системы государства. По сравнению с системой судов, существовавшей в советский период, она приобретает достаточно сложную структуру.

В 1991 году создается Конституционный Суд РФ. С начала 90-х годов в ряде субъектов Федерации стали формироваться специальные судебные и квазисудебные органы для рассмотрения вопросов соответствия нормативных актов субъектов Федерации конституциям (уставам) соответствующих субъектов Федерации. В 1992 году — существовавшая более 60 лет система органов Госарбитража преобразуется в систему арбитражных судов, создается Высший Арбитражный Суд РФ. На формирование современной судебной системы России также оказали влияние процессы распада Союза ССР (после чего в судебную систему России оказались включены все созданные на ее территории военные трибуналы, относившиеся ранее к судам СССР) и развития федерализма в самой России, что привело к появлению абсолютно новых судов — судов субъектов федерации. С 1990 года в ряде субъектов Федерации стали формироваться специальные органы для рассмотрения вопросов соответствия нормативных актов субъектов Федерации конституциям (уставам) соответствующих субъектов Федерации.

Конституция РФ (как и большинство современных конституций) не определяет полный перечень функционирующих в стране судов. Непосредственно в Конституции РФ названы только три федеральных суда (ст. 125-127): Конституционный Суд РФ, как орган конституционного контроля; Верховный Суд РФ — как высший судебный орган по делам, подсудным судам общей юрисдикции, и Высший Арбитражный Суд РФ, который является высшим судебным органом по разрешению экономических споров и иных дел, рассматриваемых арбитражными судами.

Ст. 118 Конституции РФ предусматривает, что судебная система Российской Федерации должна быть установлена федеральным конституционным законом. В настоящее время в соответствии с Конституцией РФ и ФКЗ "О судебной системе"(ст. 4) в Российской Федерации действуют следующие суды:

ФКЗ "О судебной системе" в качестве одного из главных принципов организации судебной системы провозглашает принцип ее единства (ст. 3). Однако многие авторы отмечают, что в настоящее время это законоположение остается в большей степени декларативным, и фактически единой судебной системы в России нет. Такая точка зрения действительно имеет под собой веские основания. Основополагающий принцип организации судебной власти — независимость судей и самостоятельность судов (ст. 5 ФКЗ "О судебной системе") предопределяет, что единство судебной системы, строго говоря, возможно только в одном — процессуальном смысле (применительно к правилам производства по рассматриваемым делам и инстанционной взаимосвязи судов). Но именно при таком подходе явно проявляется обособленность четырех названных подсистем друг от друга. ГПК РСФСР и УПК РСФСР определяют правила производства только в судах общей юрисдикции; судопроизводство в арбитражных судах регулируется АПК РФ; порядок производства в Конституционном Суде РФ определен Конституцией РФ и ФКЗ "О Конституционном Суде", а правила производства в конституционном (уставном) суде субъекта Федерации вообще устанавливаются законами соответствующего субъекта (тем самым, помимо правил производства в Конституционном Суде РФ, возможно установление до восьмидесяти девяти разновидностей конституционного судопроизводства).

Важным фактором является также то, что каждое из этих образований судебной системы обладает полномочиями по окончательному разрешению дел, отнесенных к их компетенции. Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ прямо определены Конституцией РФ в качестве высших судебных органов по делам, рассматриваемым соответствующими нижестоящими судами; Конституционный Суд РФ, хотя и не характеризуется в Конституции РФ и ФКЗ "О Конституционном Суде" в качестве "высшего" суда, однако по своему положению несомненно является одним из высших конституционных органов; наконец, решение, принятое конституционным (уставным) судом субъекта Федерации, также "не может быть пересмотрено иным судом" (ч. 4 ст. 27 ФКЗ "О судебной системе").

Таким образом, несмотря на декларируемое в ст. 3 ФКЗ "О судебной системе РФ" единство судебной системы Российской Федерации, фактически она складывается из четырех практически независимых судебных образований, одним из которых являются суды общей юрисдикции. Дела, отнесенные к компетенции соответствующих судов, получают окончательное разрешение в рамках именно этой подсистемы, и в целом возможность влияния судебных подсистем друг на друга минимальна. Тем не менее, оценить то место, которое суды общей юрисдикции занимают в судебной системе России, вполне возможно.

Конституция РФ (ст. 2) установила: "человек, его права и свободы являются высшей ценностью". Поэтому основным критерием для определения места, которое суды общей юрисдикции занимают в судебной системе России, должна служить оценка их роли в деле признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека.

Одним из наиболее существенных результатов судебной реформы явилось приобретение судами полномочий по осуществлению контроля за действиями и решениями исполнительной и законодательной властей. Судебный контроль играет важнейшую роль в правовом механизме обеспечения прав и свобод человека, превращая суд в центральный элемент системы гарантий этих прав. То, что именно суд является универсальным средством защиты прав и законных интересов граждан, в значительной мере обусловлено как раз его обособленностью и независимостью от других властей и возможностью не только самостоятельно принимать решения, затрагивающие интересы граждан, но и контролировать соответствующие действия законодательной и исполнительной власти.

Нельзя сказать, что в советский период суды вовсе не осуществляли контроль за действиями и решениями иных органов. Отдельные элементы судебного контроля присутствовали и в то время. В ГПК РСФСР был определен порядок подачи жалобы на неправильности в списках избирателей (гл. 23 ГПК РСФСР), была возможность обжаловать наложение административного взыскания (гл. 24 ГПК РСФСР), был установлен особый судебный (не исковой!) порядок взыскания с граждан недоимки по налогам (гл. 25 ГПК РСФСР). В качестве элемента судебного контроля можно рассматривать установленный в гл. 29 ГПК РСФСР порядок признания гражданина ограниченно дееспособным или недееспособным, или предусмотренный гл. 32 ГПК РСФСР судебный порядок обжалования неправильных нотариальных действий или отказа в их совершении (хотя эти процедуры и находятся в разделе "особое производство"). В то же время в уголовном процессе функция судебного контроля отсутствовала практически полностью. По сути, до конца 1980-х годов судебный контроль распространялся только на небольшой круг прямо указанных в законе отношений граждан с государственными (преимущественно) органами.

Статья 46 Конституции РФ установила право каждого на судебную защиту, указав при этом: "Решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд". Судья Конституционного Суда РФ Г.А. Гаджиев в особом мнении по делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции РФ обращает особое внимание на формулировку этой статьи Конституции РФ, в которой не содержится оговорка об осуществлении права на судебную защиту "в порядке, установленном законом". Таким образом, можно констатировать, что непосредственно на основании Конституции РФ судебный контроль распространяется на любые действия и решения, затрагивающие права и свободы человека. Более того, как Верховный Суд РФ, так и Конституционный Суд РФ, путем толкования ряда конституционных норм (ст. ст. 8, 30, 34 и 46 Конституции РФ), пришли к выводу, что в соответствии с принципом равной правовой защиты организации также имеют право на защиту своих прав в судебном порядке без каких-либо ограничений.

Не будет преувеличением сказать, что именно суды общей юрисдикции играют ведущую роль в обеспечении права на судебную защиту. В 1998 году суды общей юрисдикции рассмотрели более миллиона уголовных дел, почти пять миллионов гражданских дел и около трех миллионов административных дел. По сравнению с количеством дел, рассмотренных в других подсистемах судов, нагрузка на суды общей юрисдикции кажется просто огромной. Так, арбитражные суды рассматривают в среднем немногим более трехсот тысяч дел в год. В Конституционный Суд РФ ежегодно поступает около десяти тысяч обращений, причем подавляющее большинство из них Конституционным Судом РФ не рассматривается. В течение 1995-1998 гг. Конституционным Судом РФ принято более пятисот определений об отказе в принятии обращений к рассмотрению и только двести двадцать два обращения были рассмотрены и получили разрешение.

Конечно, решения судов общей юрисдикции по конкретным делам в большинстве случаев не имеют того значения и общественного резонанса, как, например, решения Конституционного Суда РФ. Но каждодневная практика судов общей юрисдикции, в т.ч. отмена незаконных решений исполнительной власти, контроль за законностью в деятельности органов предварительного расследования, играет важнейшую роль в становлении России как демократического правового государства, в формировании соответствующего правосознания граждан.

Только суды общей юрисдикции осуществляют правосудие по уголовным делам и судебный контроль в уголовном судопроизводстве — т.е. в тех сферах, где права и свободы граждан могут быть ограничены наиболее существенным образом.

Таким образом, с точки зрения обеспечения судебной защиты прав физических и юридических лиц, суды общей юрисдикции можно назвать центральным элементом судебной системы России. Безусловное признание современным российским правом приоритета судебного решения по любым вопросам, затрагивающим права и свободы человека, позволяет говорить о том, что эта роль судов общей юрисдикции будет сохраняться и в дальнейшем, независимо от создания новых судов специальной юрисдикции или возможной ликвидации существующих. Поскольку суды специальной юрисдикции осуществляют судебную власть в пределах строго определенной компетенции, в случаях, если установленные законодательством нормы, определяющие подсудность дел судам специальной юрисдикции, не позволяют этим судам обеспечить защиту прав граждан по той или иной категории дел, именно суды общей юрисдикции непосредственно на основании ст. 46 Конституции РФ принимают такие дела к рассмотрению и обеспечивают судебную защиту лицам, права которых нарушены.

Поэтому надлежащая организация работы подсистемы судов общей юрисдикции приобретает особое значение. Все проблемы, с которыми сталкиваются суды общей юрисдикции, наиболее болезненно сказываются на общем уровне обеспечения прав и свобод человека в России. Завершение судебной реформы, в первую очередь применительно к организации и деятельности судов общей юрисдикции, развитие демократических принципов, лежащих в основе Концепции судебной реформы,— должны стать одной из главных задач государственного строительства России в новом веке. Необходимо, чтобы научная разработка современных проблем правовой реформы стала тем базисом, на котором основываются преобразования. По крайней мере, именно эти цели ставились в ходе настоящего исследования системы судов общей юрисдикции.

БИБЛИОГРАФИЯ

  1. Cremona M. Criminal Law. MACMILLAN, 1989. — 458 р.

  2. Davies, Croall and Tyrer. Criminal Justice: An introduction to criminal justice system in England and Wales. — London and New York: Longman, 1995. -388 p.

  3. Stewart W.J.& Robert Burgess. Collins dictionary of law. — HarperCollins Publishers, 1996. — 422 p.

  4. Абросимова Е. Б. Парламент и суд в Российской Федерации // Конституционный строй России. М., 1995. Вып. 2.

  5. Абросимова Е.Б. Конституционные основы судебной власти в зарубежных странах. Лекция. Судоустройство (судебные системы) зарубежных стран. Программа учебного курса. — М.: 2000.-70 с.

  6. Административное право зарубежных стран: Учебное пособие. — М.: Изд-во "СПАРК", 1996. — 229 с.

  7. Александров А., Лукашевич В. Судьи или присяжные? Как повлияет на компетенцию суда участие в нем заседателей // Российские вести. — 1998. — 9 янв. — с. 3.

  8. Алехин А. П., Кармолицкий А. А., Козлов Ю. М. Административное право Российской Федерации: Учебник. — М.: Изд-во ЗЕРЦАЛО, 1996. — 680 с.

  9. Аннерс Э. История европейского права (пер. со швед.) / Ин-т Европы. — М.: Наука, 1994. — 397 с.

  10. Анохин В. Проблемы арбитражного суда и процесса // Хозяйство и право. — 1997. — № 4.

  11. Антонова Е. Верховенство закона в структурных преобразованиях государственной власти в России // Хозяйство и право. — 1996. — № 6.

  12. Арбитражный процесс: Учебник для вузов / Под ред. проф. М. К. Треушникова. — 3-е изд., испр. и доп. — М.: Изд-во "Спарк", Юридическое бюро "Городец", 1997. — 253 с.

  13. Арбитражный процесс: Учебник для вузов. Под ред. проф. М. Треушникова. — М.: Изд-во БЕК, 1993. — 416 с.

  14. Аристархов С. Когда пристрастен арбитр // Российские вести. — 1999. — 20 янв. — с. 13.

  15. Бабакин А. Присядьте. Суд идет! // Российская газета. — 1999. — 2 фев. — с. 3.

  16. Боботов С. В. Правосудие во Франции: Учебное пособие. — М.: Изд-во "ЕАВ", 1994. — 198 с.

  17. Боботов С. В., Жигачев И. Ю. Введение в правовую систему США. — М.: Издательство НОРМА, 1997. — 333 с.

  18. Боботов С.В. Буржуазная юстиция. Состояние и перспективы развития. — М.: Наука, 1989.-256 с.

  19. Бойцова В., Головань А., Шамсутдинов Н. Ювенальная юстиция — защита для сирот // Российская юстиция. — 1998. — № 8. — с. 42.

  20. Борисова Е. А. Апелляция в гражданском и арбитражном процессе. — М.: Юридическое бюро "Городец", 1997. — 160 с.

  21. Борисова Е. Апелляционное производство // Российская юстиция. — 1994. — № 5. — с. 44-45.

  22. В судебной системе. Открыть глаза Фемиде // Российские вести. — 1999. — 31 март. с. 4.

  23. Варьялов В. Госсовет Удмуртии оказывает давление на судебные органы республики // РГ. — 1999.-3 фев. -с.3

  24. Василькова Е. Суд через Интернет? А почему бы и нет! // РГ. — 2000. — 24 февр. — с. 2.

  25. Верховный суд Российской Федерации и проблемы развития судебной системы ("Круглый стол") // Государство и право. — 1996. — № 4. с.14-26.

  26. Витрянский В. Новый гражданский кодекс и суд // Хозяйство и право. — 1997. — № 6.

  27. Государственное право Германии. Сокращенный перевод немецкого семитомного издания. Т. 2. — М., 1994. — 320 с.

  28. Государство в странах капиталистической ориентации. — М.: Наука, 1982. — 302 с.

  29. Гражданский процесс: Учебник / Под ред. М. С. Шакарян. — М.: Юрид. лит., 1993. — 560 с.

  30. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации (проект). — М.: Юридическое бюро "Городец", 1997. — 236 с.

  31. Гражданское и торговое право капиталистических государств: Учебник. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Междунар. отношения, 1993. — 560 с.

  32. Грось Л. Акты Конституционного Суда РФ и право на судебную защиту // Российская юстиция. — 1998. — № 11. — с. 3-4.

  33. Гуценко К. Ф., Ковалев М. А. Правоохранительные органы: Учебник для юридических вузов и факультетов. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Зерцало, ТЕИС, 1996. — 328 с.

  34. Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности: Пер. с фр. В. А. Туманова. — М.: Междунар. отношения, 1996. — 400 с.

  35. Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации О. Миронова в 1998 году (начало) // Российская газета. — 1999. — 10 марта. — с. 6.

  36. Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации О. Миронова в 1998 году (окончание) // Российская газета. — 1999. — 11 марта. — с. 5-6.

  37. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Комментарий к статьям 5 и 6. — М.: Институт государства и права Российской Академии наук, 1997. — 160 с.

  38. Ершов В. Прямое применение Конституции РФ. От решения Пленума Верховного Суда РФ до постановления Конституционного Суда РФ (начало) // Российская юстиция. — 1998. — № 9. — с. 2-4.

  39. Ершов В. Прямое применение Конституции РФ. От решения Пленума Верховного Суда РФ до постановления Конституционного Суда РФ (окончание) // Российская юстиция. — 1998. — № 10. — с. 2-4.

  40. Жданов А. А., Матвеев Г. А. Некоторые проблемы перестройки советского изобретательского права // Вопросы изобретательства. -1989.- № 11.-с.12-16.

  41. Жеребцов А. За чистоту судейской мантии (IV Съезд судейского корпуса России) //Библиотечка "Российской газеты" "Вас защищает закон. Судоустройство и судопроизводство РФ. Законодательные и нормативные акты, современные образцы документов, комментарии. — 1997.- выпуск № 7.-с213-215.

  42. Жуйков В. М. Судебная защита прав граждан и юридических лиц. — М.: Юридическое бюро "Городец", 1997. — 320 с.

  43. Закон: создание и толкование / Под ред. А. С. Пиголкина. — М.: Спарк, 1998. — 283 с.

  44. Защита прав человека в современном мире. — М., 1993. — 146 с.

  45. Зубрилова Т. Фемида в валенках // Вечерняя Москва. — 1999. — 24 авг. с. 1-2.

  46. Зыков В. Суд присяжных: напрасные ожидания... // Российская газета. — 1999. — 22 сент. — с. 3.

  47. Из истории судебно-арбитражной практики в России // ВВАС. — 1993. — № 4. с. 125-126.

  48. Интервью с заместителем Председателя Конституционного Суда РФ Т. Г. Морщаковой // Законодательство. — 1999. — № 5. — с. 2-8.

  49. Исаев И. А. История государства и права России. Курс лекций. — М.: Изд-во БЕК, 1993. — 255 с.

  50. История государства и права зарубежных стран. Ч. 2/ Под ред. Н. А. Крашенинниковой и О. А. Жидкова. — М.: Изд-во МГУ, 1991. — 336 с.

  51. Как нам устроить судебную систему // Российская юстиция. — 1994. — № 5. — с. 2-5.

  52. Киселев И. Я. Зарубежное трудовое право: Учебник для вузов. — М.: Издательская группа НОРМА — ИНФРА-М, 1998. — 263 с.

  53. Киселев И. Я. Трудовые конфликты в капиталистическом обществе: социально-правовые аспекты. — М.: Изд-во "Наука", 1978. — 240 с.

  54. Комментарий к Федеральному конституционному закону "О судебной системе Российской Федерации". Ответственный редактор — Первый заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации В. И. Радченко. — М.: Издательская группа НОРМА — ИНФРА-М, 1998. 334 с.

  55. Конституционные основы правосудия в СССР / Под ред. доктора юридических наук проф. В. М. Савицкого. — М.: Изд-во " Наука", 1981. — 360 с.

  56. Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий. / Под ред. акад. Б. Н. Топорнина. — М.: Юристъ, 1997. — 716 с.

  57. Копытин П. Почему же мы плачем? // РГ. — 2000. — 2 февраля. — с.2.

  58. Кормышев В. Конституционный Суд отказал Высшему арбитражному в праве на ошибку // Ведомственное приложение "Российской газеты". — 1998. — 4 апр. — с. 7.

  59. Крылов К. Взамен энциклопедии нам предлагают букварь // Российская газета. — 1999. — 2 июля. — с. 7.

  60. Кряжков В. А., Лазарев Л. В. Конституционная юстиция в Российской Федерации: Учебное пособие. — М.: Изд-во БЕК, 1998. — 462 с.

  61. Куликов В. Одинокий судья ищет спонсора // РГ. — 1999. — 16 июля. с. 5.

  62. Кучерена А. В чьих руках справедливость // Российская газета. — 1998. — 16 дек. — с.6.

  63. Ларин А. М., Мельникова Э. Б., Савицкий В. М. Уголовный процесс России. Лекции-очерки/Под ред. Проф. В. М. Савицкого. М.: Издательство БЕК, 1997.-324 с.

  64. Лебедев А. Н. Статус субъекта Российской Федерации (Основы концепции, конституционная модель, практика). — М., 1999. — 197 с.

  65. Лебедев В. М. Прямое действие Конституции Российской Федерации и роль судов // Государство и право. — 1996. — № 4.

  66. Ликас А. Л. Культура судебного процесса. М.: Юрид. лит., 1971.

  67. Линьков А. Доверие к судейской мантии // Российская газета. — 1998. — 7 марта. — с. 2.

  68. Линьков А. Последнее слово теперь за ответчиком // Ведомственное приложение "Российской газеты".- 1998. — 21 фев. — с. 5.

  69. Лунеев В. Вампиры — это попирающие законы московские чиновники, корыстные, циничные, лицемерные и бессовестные // РГ. — 2000. — 11 апр. — с. 3.

  70. Лучин В. О., Мойсеенко М. Г. Конституционный Суд РФ: обзор практики 1995-1998 гг.//Закон и право.-1999. — № 6. — с. 3-7.

  71. Люкайтис Д. Суд присяжных // Коммерсантъ ВЛАСТЬ. — 1999. — № 28. — с. 24-25.

  72. М. Дженис, Р. Кэй, Э. Брэдли. Европейское право в области прав человека (Практика и комментарии). Пер. с англ. — М.: "Права человека", 1997. — 640 с.

  73. Масленников В. Катастрофа или трудности роста // Библиотечка "Российской газеты" "Вас защищает закон. Судоустройство и судопроизводство РФ. Законодательные и нормативные акты, современные образцы документов, комментарии. — 1997.- выпуск № 7. — с.21-26.

  74. Материалы III (внеочередного) Всероссийского съезда судей // Российская юстиция. — 1994. — № 7. — с. 2-4.

  75. Мельникова Э. Б. Буржуазная юстиция и права человека (критический анализ механизма судебной охраны). — М.: Наука, 1987. — 176 с.

  76. Мельникова Э. Б. Ювенальная юстиция. Учебное пособие для студентов юридических высших образовательных учреждений. М.: Российский благотворительный фонд "Нет алкоголизму и наркомании" (Фонд НАН), 1999.-176 с.

  77. Мельникова Э. Будет ли в России ювенальная юстиция? // Российская юстиция. — 1998. — № 11.- с. 38-40.

  78. Мирзоев П. КС поставил точку в споре с Верховным судом // Русский телеграф. — 1998. — 17 июня. — с.2.

  79. Мирзоев П. Приговоры Верховного суда окончательны и обжалованию не подлежат // Русский телеграф. — 1998. — 16 июня. — с.2.

  80. Миронов В. Наивность и нищета трудового законодательства // Российская газета. — 1999. — 21 мая. — с. 5.

  81. Миронов Н. В. К вопросу о патентном процессуальном праве // Вопросы изобретательства. -1989. -№ 10. — с. 16-21.

  82. Митропольский С. А. Ветерану до суда не достучаться // РГ. — 2000. — 7 апр. — с. 7.

  83. Мишин А. А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран: Учебник. — М.: Белые альвы, 1996. — 400 с.

  84. Муранов А. Военные суды — часть российской судебной системы // Российская юстиция. — 1998. — № 12. — с. 11-12.

  85. Муранов А. И. Военные суды — органы правосудия в армии и на флоте России //Вестник гильдии российских адвокатов. — 1998.-№ 12 — с. 27-31.

  86. Наздратенко Е. Единая судебная система — гарантия российской государственности // Российская юстиция. — 1998. — № 11. — с. 1.

  87. Наумов А. Судебный прецедент как источник уголовного права // Российская юстиция. — 1994. — № 1. — с. 8-11.

  88. Немытина М. В. Российский суд присяжных. Учебно-методическое пособие. — М.: Издательство БЕК, 1995. — 218 с.

  89. Нет, товарищ Верховный Главнокомандующий! // Российские вести. — 1999. — 17 фев. — с. 2.

  90. Ничипоренко Т. Ю. О пределах подсудности уголовных дел единоличному судье // Вестник Московского университета, Серия 11, Право. — 1997. — № 5.

  91. Новой России нужна сильная и независимая судебная система. (Выступление и. о. Президента Владимира Путина на совещании руководителей республиканских, краевых и областных судов) // РГ. — 2000. — 26 янв. — с. 1-2.

  92. О проекте Закона СССР "Об изобретательской деятельности в СССР" // Вопросы изобретательства. — 1989.- № 1-с.2-4.

  93. Об итогах работы Арбитражных судов в Российской Федерации в 1997 году //ВВАС. — 1998.- № 4. с. 5-20.

  94. Общая теория прав человека. Руководитель авторского коллектива и ответственный редактор доктор юридических наук Е. А. Лукашева. — М.: Изд-во НОРМА, 1996. — 520 с.

  95. Орехов Р. Судебная реформа требует радикального подхода // Российская юстиция. — 1998. — № 8. — с. 2-4.

  96. Осипов Ю. К. Подведомственность и подсудность гражданских дел. — М.: Государственное издательство юридической литературы (Госюриздат), 1962. — 112 с.

  97. Офитова С. Судья тяжелой категории // Московские новости. — 1996.-№ 15.

  98. Палеев М. С., Пашин С. А., Савицкий В. М. Закон о статусе судей в Российской Федерации. Научно-практический комментарий. Под ред. и с вводными замечаниями доктора юрид. наук, проф. В. М. Савицкого. — М.: Изд-во БЕК, 1994. — 79 с.

  99. Пашин С. Российский Конституционный Суд не нуждается в защитниках // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 1995. № 2. С. 82-83.

  100. Перепелкин Л., Фигатнер Ю. Умрет ли "шемякин суд"? // Российские вести. — 1999. — 26 мая. — с. 9.

  101. Петрухин И. Л. Какой будет судебная система России? // Законодательство. — 1999. — № 8. — с. 73-77.

  102. Петрухин И. Л. Правосудие: время реформ (серия "Конституция СССР. Личность и право"). — М.: Наука, 1991. — 208 с.

  103. Петрухин И. Л. Человек и власть (в сфере борьбы с преступностью).-М.: Юристъ, 1999.-392 с.

  104. Плиско А. У каждого своя правда // Тверская, 13. — 1999. — 1-7 апр. — с. 3.

  105. Помельников А. Сажайте судей в одиночку // Российская газета. — 1999. — 12 фев. — с. 26.

  106. Портнов В. Судья всегда прав. Закон — выборочно?.. // РГ. — 2000. — 12 февр. — с. 6.

  107. Портнов В. Тернистый путь к истине // Российская газета. — 1999. — 23 марта. — с. 6.

  108. Право Совета Европы и России (сборник документов и материалов). — 2-е изд., доп. — Краснодар, 1996. — 384 с.

  109. Правоохранительные органы Российской Федерации: Учебник / Под ред. В. П. Божьева. Изд. 2-е, испр. и доп. — М.: Изд-во "Спарк", 1997. — 400 с.

  110. Правоохранительные органы Российской Федерации: Учебник / Под ред. Ю. И. Скуратова, В. М. Семенова. — М.: Юрид. лит., 1998. — 288 с.

  111. Преемственность и новизна в государственно-правовом развитии России. Серия "Новое в юридической науке и практике.". Отв. ред. серии академик Б. Н. Топорнин. — М., 1996. — 41 с.

  112. Проблемы буржуазной государственности и политико-правовая идеология. -М., Институт государства и права Академии наук СССР, 1990. — 152 с.

  113. Проблемы реформы уголовно-процессуального законодательства в проектах УПК РФ. Материалы научно-практической конференции. — М., 1995. — 140 с.

  114. Проблемы Российской адвокатуры. Сборник статей. — М.: Изд-во "Спарк", 1997. — 251 с.

  115. Программа повышения эффективности деятельности арбитражных судов в Российской Федерации в 1997-2000 годах //ВВАС. — 1997. — № 11. с. 7- 25.

  116. Ренкель А. Изобретатель в судебных жерновах // Закон. Журнал для деловых людей. — 1997. — № 2.-с. 116-119.

  117. Ржевский В. А., Чепурнова Н. М. Судебная власть в Российской Федерации: конституционные основы организации и деятельности. — М.: Юристъ, 1998. — 216 с.

  118. Российский конституционализм: проблемы и решения (Материалы международной конференции). — М.: 1999.-248 с.

  119. Российское законодательство Х-ХХ века. Т. 8. Судебная реформа. — М.: Юрид. лит., 1991. — 496 с.

  120. Савицкий В. М. Организация судебной власти в Российской Федерации: Учебное пособие для вузов. — М.: Изд-во БЕК, 1996. — 320 с.

  121. Савицкий В. М., Ларин А. М. Уголовный процесс: Словарь-справочник. — М: Юридическая фирма КОНТРАКТ; ИНФРА-М, 1999. — 271 с.

  122. Савицкий В. Обида не на приговор, а на несправедливость // Российская газета. — 1998. — 9 июля.

  123. Сборник документов Совета Европы в области защиты прав человека и борьбы с преступностью / Сост. Москалькова Т. Н. и др. — М.: Изд-во "Спарк", 1998. — 388 с.

  124. Сенчев Н. Суд идет! Но куда? // Российская газета. — 1998. — 4 июля.

  125. Система судов общей юрисдикции: настоящее и будущее // Российская юстиция. — 1998. — № 10. — с. 5-7.

  126. Скобельников С. Очередность платежей: точка зрения банковского юриста // Экономика и жизнь. — 1998. — № 13.

  127. Современные зарубежные конституции: Учебное пособие / сост. Маклаков В. В. — М., 1992. — 286 с.

  128. Становление судебной власти в обновляющейся России. — М.: Институт государства и права Российской Академии наук, 1997. — 56 с.

  129. Статьи и тезисы докладов аспирантов института государства и права Российской Академии наук. — М., 1999. — 168 с.

  130. Стецовский Ю. И. Судебная власть: Учебное пособие. — М.: Дело, 1999. — 400 с.

  131. Столяров М. В. Россия в пути. Новая федерация и Западная Европа. Сравнительное исследование по проблемам федерализма и регионализма в Российской Федерации и странах Западной Европы. — Казань: Фэн, 1998. -304 с.

  132. Судебная власть должна быть независимой, сильной и честной // Бюллетень "Закон". — 1998. — № 5.

  133. Судебная практика как источник права. — М.: Институт государства и права Российской Академии наук, 1997. — 48 с.

  134. Судебная реформа в сфере гражданской юрисдикции // Хозяйство и право. — 1997. — № 3.

  135. Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. Материалы конференции. Серия "Научные доклады", № 47. — М.: Московский общественный научный фонд, 1997. — 351 с.

  136. Судебная статистика: Преступность и судимость (современный анализ данных уголовной судебной статистики России 1923-1997 годов) / Под ред. И. Н. Андрюшечкиной. — М.: Российский Юридический Издательский Дом, 1998. — 64 с.

  137. Судебные системы западных государств. — М.: Наука, 1991. — 240 с.

  138. Судебный контроль и права человека. (Материалы российско-британского семинара. Москва, 12-13 сентября 1994 г.). — М.: "Права человека", 1996. — 224 с.

  139. Судоустройство и правоохранительные органы в Российской Федерации. Учебник/ Под ред. В. И. Швецова. — М.: "Проспект", 1997. — 376 с.

  140. Тихомиров Ю. А. Курс административного права и процесса. — М.: 1998. — 798 с.

  141. Тихомиров Ю. Административное судопроизводство в России: перспективы развития // Российская юстиция. — 1998. — № 8. — с. 35-37.

  142. Ткачев В., Чепурнова Н. Единство судебной системы и принципы федерализма // Российская юстиция. — 1998. — № 12. — с. 3-4.

  143. Топорнин Б. Н. Европейское право: Учебник. — М.: Юристъ, 1999. — 456 с.

  144. Треушников М. К. Судебные доказательства. Монография. — М.: Юридическое бюро "Городец", 1997.- 320 с.

  145. Уголовная юстиция: проблемы международного сотрудничества. Международный научно-исследовательский проект. — М.: Изд-во БЕК, 1994. — 296 с.

  146. Уголовно-процессуальное право: Учебник / Под общей редакцией профессора, заслуженного деятеля науки РФ П. А. Лупинской. — 2-е изд., перер. и доп. — М.: Юристъ, 1997. — 591 с.

  147. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. С изменениями и дополнениями по состоянию на 1 января 1997 г. Вступительная статья проф. В. М. Савицкого. М.: Изд-во БЕК, 1997. — 256 с.

  148. Уголовный процесс: Учебник для студентов юридических вузов и факультетов. — М.: Зерцало, 1997. — 509 с.

  149. Уильям Бернэм. Суд присяжных заседателей. — М.: Московский независимый институт международного права (МНИМП). — 128 с.

  150. Уксусова Е. Оспаривание законности нормативных актов в судах общей юрисдикции //Российская юстиция. — 1998. — № 8. -с. 43-45.

  151. Уракчиев А. Карающее дышло в судейском исполнении // РГ. — 2000. — 29 янв. — с. 2.

  152. Федеральный закон "О судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации". Вступительная статья Демидова В. В. — М.: Изд-во "Городец", 1998. — 40 с.

  153. Федеральный закон "Основы законодательства о ювенальной юстиции Российской Федерации". Авторский проект. М., Институт международного права и экономики имени А.С. Грибоедова, 1999.-16 с.

  154. Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации". Комментарий заместителя Председателя Верховного Суда РФ доктора юридических наук В. М. Жуйкова. — М.: Юридическое бюро "Городец", 1998. — 60 с.

  155. Федеративная Республика Германия. Уголовно-процессуальный кодекс. — М.: Издательская фирма "Манускрипт", 1994. — 204 с.

  156. Федосеев А., Портнов В. И у третьей власти сила велика. Совершенная судебная система: когда она обретет реальность? // Российская газета. — 1998. — 16 дек. — с.6.

  157. Филиппов В. Почему мы плачем от независимого суда ? // Российская газета. — 1999. — 25 авг. — с. 2.

  158. Финкель Н. К. Проблемы создания патентного суда в СССР // Вопросы изобретательства.- 1989.-№ 10.-с.21-25.

  159. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1. — СПб.: Изд-во "Альфа", 1996. — 552 с.

  160. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 2. — СПб.: Изд-во "Альфа", 1996. — 606 с.

  161. Фридмэн Л. Введение в американское право: Пер. с англ. / Под ред. М. Калантаровой. — М.: Издательская группа "Прогресс — Универс", 1993. — 286 с.

  162. Фурсов Д. Соотношение отраслей гражданского процессуального и арбитражного процессуального права // Российская юстиция. — 1998. — № 9. — с. 43-44.

  163. Хабриева Т. Я. Толкование Конституции Российской Федерации: теория и практика. — М.: Юристъ, 1998. — 245 с.

  164. Хаманева Н. Ю. Судебный контроль за реализацией прав граждан в сфере исполнительной власти. — М.: 1999.-110 с.

  165. Холодов С. Суд присяжных: нельзя понять логику непрофессионала // Тверская, 13. — 1999. — 28 окт. — 3 нояб. — с. 5.

  166. Чельцов-Бебутов М. А. Курс уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. — СПб.: Равена, Альфа, 1995. — 846 с.

  167. Чиркин В. Е. Элементы сравнительного государствоведения. — М., 1994. — 152 с.

  168. Шаймиев М. Договору Татарстана с Россией — пять лет. Что дальше? // РГ. — 1999. — 13 фев. — с. 4.

  169. Шерстюк В. М. Новые положения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М.: 1996.

  170. Шнайдер Я. Повод для подведения итогов //Закон. Журнал для деловых людей. — 1997. — № 12.-с. 101.

  171. Шпак В. Подсудное дело. Глава государства возвращает судебную власть федеральному центру // Время новостей. — 2000. — 17 марта. — с. 1.

  172. Шульженко Ю. Л. Институт конституционного надзора в Российской Федерации. — М.: 1998. — 112 с.

ПЕРЕЧЕНЬ ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ

АПК РФ — Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации. Принят Государственной Думой 5 апреля 1995 г.

Бюджетный кодекс РФ — Бюджетный Кодекс Российской Федерации. Принят Государственной Думой 17 июля 1998 года (СЗ РФ 1998 № 31, ст. 3823)

ВВАС — Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации

Вед. ВС РСФСР — Ведомости Верховного Совета РСФСР

Вед. ВС СССР — Ведомости Верховного Совета СССР

Вед. СНД и ВС РСФСР — Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР

Вед. СНД и ВС РФ — Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации

Вед. СНД и ВС СССР — Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР

ГГПУ — Главное государственно-правовое управление Президента РФ

ГК РФ — Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. Принята Государственной Думой 21 октября 1994 года. Часть вторая. Принята Государственной Думой 22 декабря 1995 г.

ГПК — Гражданский процессуальный кодекс

ГПК РСФСР — Гражданский процессуальный кодекс РСФСР. Принят 11 июня 1964 года

ЕКПЧ — Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.)

Закон РФ "О статусе судей" — Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" от 26 июня 1992 года (Вед. СНД и ВС РФ, 1992, № 30, ст. 1792; 1993, № 17, ст. 606; СЗ РФ, 1995, № 26, ст. 2399)

Закон РСФСР "О судоустройстве РСФСР" — Закон РСФСР "О судоустройстве РСФСР" от 7 августа 1981 года (ВВС, 1981, № 28, ст. 976; 1992, № 27, ст. 1560; 1992, № 30, ст. 1794; 1993, № 33, ст. 1313; СЗ РФ, 1994, № 32, ст. 3300)

КоАП — Кодекс РСФСР об административных правонарушениях. Принят 20 июня 1984 г.

Конституция РФ — Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г.

Минюст — Министерство юстиции Российской Федерации

РГ — "Российская газета"

РФ — Российская Федерация

САПП РФ- Собрание актов Президента и Правительства Российской Федерации

Семейный кодекс РФ — Семейный Кодекс Российской Федерации. Принят Государственной Думой 11 ноября 1998 года (СЗ РФ 1996 № 1, ст. 16)

СЗ РФ — Собрание законодательства Российской Федерации

УК РФ — Уголовный кодекс РФ. Принят Государственной Думой 24 мая 1996 года.

УПК — Уголовно-процессуальный кодекс

УПК РСФСР — Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. Принят 27 октября 1960 года

УУС — Устав уголовного судопроизводства. Одобрен Указом от 20 ноября 1864 года

ФЗ "О мировых судьях" — Федеральный закон "О мировых судьях в Российской Федерации". Принят Государственной Думой 11 ноября 1998 года (СЗ РФ 1998, № 51 ст. 6270)

ФЗ "О народных заседателях" — Федеральный закон "О народных заседателях судов общей юрисдикции в Российской Федерации". Принят Государственной Думой 17 ноября 1999 года (СЗ РФ 2000, № 2. Ст. 158)

ФЗ "О Судебном департаменте" — федеральный закон "О Судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации". Принят Государственной Думой 19 декабря 1997 года (СЗ РФ 1998 № 2, ст. 223)

ФКЗ "О военных судах" — Федеральный конституционный закон "О военных судах Российской Федерации". Принят Государственной Думой 20 мая 1999 года (РГ 1999. 29 июня)

ФКЗ "О Конституционном Суде" — Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" Принят Государственной Думой 24 июня 1994 года (СЗ РФ, 1994, № 13, ст. 1447)

ФКЗ "О судебной системе" — Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации". Принят Государственной Думой 23 октября 1996 года (СЗ РФ 1997, № 1 ст. 1)

Контактный телефон:
7 (095) 975-01-01 (раб.)
Боровский Михаил Владимирович

Copyright © 1994-2016 ООО "К-Пресс"