Черные дыры в Российском Законодательстве 2002'4

Home Поиск Издания Контакты k-press.ru


Продолжается подписка на наши издания! Вы не забыли подписаться?

Криминалистическое учение об оружии и следах его применения в системе специальных знаний, используемых в борьбе с преступностью

Ручкин В.А., к.ю.н., доцент, нач. кафедры
Волгоградская академия МВД России

В современных условиях эффективность раскрытия и расследования преступлений напрямую зависит от использования в уголовном процессе специальных знаний. "Специалисты, — справедливо отмечает В.А.Снетков, — в особенности профессиональные судебные специалисты, располагают большими возможностями эффективно содействовать расследованию преступлений практически на любом этапе процесса получения и использования доказательств, в том числе при их собирании, исследовании, проверке, оценке".

Широкое использование специальных знаний в уголовном процессе в настоящее время обусловливается все возрастающими возможностями применения данных естественных и технических наук в раскрытии и расследовании преступлений, а также необходимостью повышения объективизации самого процесса судебного исследования доказательств. Вполне очевидно, что роль специальных знаний в эффективном раскрытии и расследовании преступлений со временем будет возрастать. Уже сейчас успех расследования немыслим без их использования в процессе его производства. "Расследование нередко оказывается успешным, — отмечал Н.А.Селиванов, — именно благодаря своевременному и достаточно полному использованию помощи сведущих лиц".

Своеобразным признанием повышения роли специальных знаний в собирании, исследовании и использовании доказательств явилось расширение полномочий специалиста в новом уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации. Теперь в соответствии со ст. 58 УПК РФ специалист привлекается к участию в процессуальных действиях не только для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, но и применения технических средств в исследовании материалов уголовного дела, постановки вопросов эксперту, разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию.

Все возрастающее значение специальных знаний в процессе расследования даже побудило Е.И.Зуева сделать, на наш взгляд, ошибочное предложение о разработке "самостоятельного криминалистического учения о специальных познаниях". По этой же причине отдельные авторы предложили выделить в УПК самостоятельную главу, посвященную использованию специальных знаний в борьбе с преступностью.

В динамике современной преступности существенно возросла доля "вооруженной" преступности. Анализ судебно-следственной практики показывает, что расследование значительной части подобных преступлений просто невозможно без использования специальных знаний в области криминалистического исследования оружия и следов его применения. В этом заключается одна из специфических особенностей процесса расследования указанной категории преступлений. При этом следует отметить, что в настоящее время в криминалистике задействованы далеко не все "резервы" эффективного применения специальных знаний в области исследования оружия и следов его применения для успешного раскрытия и расследования преступлений. В частности, требуют более пристального внимания ученых-криминалистов и практиков проблемы уточнения (с точки зрения современного уровня развития криминалистики) состава и уровня специальных знаний в области криминалистического исследования оружия и следов его применения, оптимизации форм их использования в процессе раскрытия, расследования преступлений, определения путей повышения эффективности названных знаний в уголовном процессе, выяснения перспектив их развития.

1. СОДЕРЖАНИЕ И ФОРМЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СПЕЦИАЛЬНЫХ ЗНАНИЙ В ОБЛАСТИ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ОРУЖИЯ И СЛЕДОВ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ ПРИ РАСКРЫТИИ И РАССЛЕДОВАНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

Криминалистическое учение об оружии и следах его применения можно рассматривать как определенную, логически организованную сумму синтетических знаний, соответствующим образом осмысленную, упорядоченную и органически "вписанную" в стройную систему науки криминалистики. Составляющие эту сумму знания, с точки зрения участников процесса как субъектов – носителей указанных знаний, далеко не равнозначны. В этом плане можно выделить два уровня знаний:

1) общеизвестные, имеющие массовое распространение, и потому доступные любому участнику процесса;
2) специальные, т.е. приобретенные в результате обучения или практического опыта и доступные узкому кругу лиц, участвующих в уголовном процессе.

Специальные знания, как известно, не включают в себя знания в области права, хотя во многих случаях и приобретаются в процессе профессионального юридического образования. Однако это положение, справедливо считающееся в уголовно-процессуальной и криминалистической науке аксиомой, в последнее время подвергается "ревизии". Так, А.А. Эксархопуло утверждает: "Сегодня становится ясно, что в том обилии нормативных актов, принятых за последние годы, которые необходимо знать при расследовании новых видов преступлений и которыми приходится руководствоваться следователям, прокурорам, судьям в своей работе, ни один юрист профессионально в требуемом объеме разбираться не в состоянии". Из этого он делает, на наш взгляд, неверный вывод о том, "что научный анализ обстоятельств преступления, установленных в ходе расследования или судебного разбирательства специалистами в области правовой науки на уровне экспертизы, выводы которой давали бы основание отдать предпочтение тому или иному варианту решения проблемы уголовно-правовой квалификации содеянного либо тому или иному варианту принятия процессуального решения, не противоречит нормативным правилам назначения и проведения судебных экспертиз в уголовном судопроизводстве". Общеизвестно, что решение правовых вопросов – это прерогатива органов расследования и суда. В уголовно-процессуальном законодательстве четко прописано, что к специальным относятся знания лишь в науке, технике, искусстве или ремесле. В этой связи Т.В. Аверьянова правильно пишет: "Вопросы же права являются прерогативой органов расследования. И хотя нередко эксперт – представитель экспертного учреждения – обладает достаточными познаниями в области права, он (точно так же, как лицо, производящее дознание, следователь, прокурор, суд, обладая специальными (неюридическими) познаниями, по закону не вправе заменить эксперта) не имеет права вторгаться в область деятельности органов расследования, совмещая в одном лице функции эксперта и органа расследования. Если же эксперт при разрешении вопросов берет на себя функции, относящиеся к сфере деятельности следствия и суда, то его заключение лишается силы судебного доказательства. Экспертиза не толкует закон".

Специальные знания нельзя ограничивать только знаниями, получаемыми в процессе профессионального образования. Следует согласиться с мнением П.П.Ищенко о том, "что в определении специальных знаний и навыков, используемых в уголовном судопроизводстве, не должно быть требований, связанных с образованием, так как известно, что существует много специальностей (а значит и специальных знаний и навыков), носители которых официально не получили специального образования".

На наш взгляд, специальные знания должны включать не только теоретические знания в науке, технике, искусстве или ремесле, применяемые в целях доказывания, но и умения, навыки, приобретенные в процессе как профессиональной, так и любой другой практической деятельности. Поэтому вряд ли можно согласиться с мнением тех авторов, которые под специальными понимают лишь профессиональные знания. Конечно, они составляют основу специальных знаний, но не исчерпывают их полностью. Например, носителем некоторых специальных знаний в области криминалистического исследования оружия и следов его применения может выступать лицо, помимо своей профессии получившее знания, навыки и умения в процессе увлечения спортивной стрельбой или охотой.

Очевидно, что специальные знания в области криминалистического исследования оружия и следов его применения нельзя ограничивать лишь знаниями в криминалистической технике, позволяющими эффективно применять научно-технические средства и приемы для собирания и исследования доказательств. Практика показывает, что они являются основными и наиболее востребованными, но не единственными. Так, в криминалистической практике для решения вопросов о способе изготовления оружия (огнестрельного, холодного и др.), а также причине поломки либо нарушения целостности его отдельных узлов, деталей нередко привлекаются в качестве специалистов технологи в области оружейного дела и металловеды, абсолютно несведущие в криминалистической технике. В этой связи наиболее предпочтительной представляется позиция Т.В.Аверьяновой: "специальными являются знания, приобретенные субъектом в процессе обучения и практической деятельности в науке, технике, искусстве, ремесле и основанные на знании научных разработок в соответствующих областях знаний, используемые для решения вопросов, возникающих при расследовании и рассмотрении в суде конкретных дел".

В криминалистической литературе нередко можно встретить термин "специальные познания". В современной философии "познание" трактуется как процесс отражения и воспроизведения в человеческом мышлении действительности. Поэтому, исходя из приведенного определения, на наш взгляд, более точным будет использование термина "специальные знания".

Специальные знания (имеется в виду их состав и уровень) представляют собой категорию подвижную, отражающую на определенный отрезок времени степень развития науки, техники и ремесла в рассматриваемой сфере деятельности. "То, что некоторое время назад было известно лишь немногим, — отмечал А.А.Эйсман, — становится доступным всем, но наряду с этим беспрестанно появляются новые научные данные, пополняющие перечень специальных знаний". Следует лишь добавить, что этот процесс беспрерывный и обусловлен научно-техническим прогрессом. Причем со временем все отчетливее просматривается тенденция ускорения процесса пополнения перечня специальных знаний за счет появления новых научных данных.

Граница между знаниями, которые со временем переходят в разряд общеизвестных, доступных всем, и знаниями, составляющими суть специальных, также постоянно изменяется и никогда не может быть абсолютно жесткой. Более того, по мере развития общества здесь также наблюдается определенная тенденция — тенденция все ускоряющегося процесса "размывания" границ между названными видами знаний. Эта тенденция также является одним из проявлений действия научно-технического прогресса. "Все более широкая связь науки с производством, распространение научных воззрений среди всех слоев населения изменяют и характеристики повседневной практики, приближая ее к практике науки, и характеристики здравого смысла, приближая его в известной мере к научному познанию".

С учетом отмеченной тенденции в спорном вопросе о разграничении специальных и общеизвестных знаний более предпочтительной представляется точка зрения, согласно которой четкую границу между ними провести объективно невозможно, так как в силу ее исторической подвижности она, прежде всего, определяется судебно-следственной практикой и носит во многом субъективный характер. Мнение Д.П.Поташника и Т.В. Устьянцевой о том, что "необходимость проведения достаточно четкой границы между общими и специальными знаниями имеет серьезные процессуальные мотивы уже хотя бы потому , что от этого зависят основания назначения экспертизы", звучит, конечно, заманчиво, но вряд ли осуществимо на практике.

Состав и уровень развития современных специальных знаний в области криминалистического исследования оружия и следов его применения – результат их длительного исторического развития. Формирование названных специальных знаний происходило под влиянием ряда факторов и было детерминировано потребностями следственной и судебной практики. Чем чаще и больше возникало в процессе судопроизводства вопросов, требующих привлечения соответствующих специалистов, тем активнее шел процесс формирования специальных знаний, быстрее увеличивался их объем. И чем разнообразнее были интересующие следствие и суд вопросы, тем разнородней по содержанию становились специальные знания. Со временем этот процесс привел к тому, что специальные знания в области криминалистического исследования оружия и следов его применения по содержанию стали синтетическими, как и наука криминалистика в целом, одним из составляющих элементов которой они и являются. Здесь следует заметить, что названные специальные знания в итоге стали не только элементом криминалистической техники (криминалистического учения об оружии и следах его применения), но и основой судебно-экспертных отраслей знаний, на которых сейчас базируются криминалистические экспертизы различных видов оружия и следов их применения.

Проявление синтетического характера специальных знаний во многом происходило под влиянием тенденции дифференциации и интеграции знаний. Наряду с зарождением новых направлений внутри отдельных отраслей науки и практической деятельности, использовавшихся в качестве специальных знаний при криминалистическом исследовании оружия и следов его применения, шел также активный процесс образования новых "пограничных" областей специальных знаний, сопровождавшийся установлением между этими новыми областями знаний более тесных связей, их постепенным взаимопроникновением, развитием и применением общих для них методов исследования.

Интересно отметить, что у истоков формирования специальных знаний не всегда стояли профильные специалисты. По истечении времени оказывалось, что в числе основного (основных) субъекта – носителя сформировавшихся специальных знаний не оказывалось тех специалистов, с которых собственно и начинался процесс формирования этих знаний. Очевидно, это одна из специфических особенностей становления специальных знаний, носящих синтетический характер.

Наглядным подтверждением вышеизложенных тезисов служит процесс формирования специальных знаний в области криминалистического исследования огнестрельного, пневматического, ствольного газового оружия и следов его применения.

В России процесс научного становления названных специальных знаний (как нами ранее уже отмечалось) начался во второй половине 19 в. с работ судебных медиков. Еще ранее в фундамент этого научного "здания" были заложены работы в области баллистики (военной). Однако историческая "миссия" основателей специальных знаний в области криминалистического исследования оружия и следов его применения все же выпала на долю судебных медиков. Достаточно вспомнить, что в нашей стране становление судебной баллистики связывают с известным судебным медиком – В.Ф. Черваковым, который обобщил, критически осмыслил, логически организовал и органически "встроил" в систему криминалистики обширный конгломерат специальных знаний из различных областей науки и практической деятельности, выведя тем самым их на качественно иной уровень.

С расширением в криминалистической практике круга "оружейных" объектов для их экспертно-криминалистического исследования, естественно, уже не доставало специальных знаний в области судебной медицины. Предпринимавшиеся попытки расширения предмета судебной медицины и борьба за "универсальное направление" в ней были объективно обречены на провал. Органы следствия и суды наряду с судебными медиками, исследовавшими огнестрельные повреждения, для изучения оружия привлекают в качестве "экспертов по стрельбе" оружейников и охотников, которые могли собрать и разобрать оружие, обладали специальными знаниями о стрельбе, устройстве и изготовлении оружия. Для исследования боеприпасов (их компонентов) и продуктов выстрела в криминалистике стали активно применяться специальные знания и из химии.

С использованием данных судебной фотографии и микроскопии применявшиеся к этому времени специальные знания в области криминалистического исследования оружия и следов его применения приобретают качественно иной уровень. Становится возможной идентификация огнестрельного оружия по следам на пулях и гильзах.

Перед Великой отечественной войной идет активный процесс накопления специальных знаний, основу которых наряду с разнопрофильными научными данными пока еще составляет практический опыт. Со временем такая "аккумуляция" разнопрофильных научных знаний и практического опыта (прежде всего раскрытия и расследования преступлений, связанных с применением оружия), приумноженная на возможности созданных научно-технических средств, закономерно приводит к необходимости появления в уголовном процессе нового субъекта – носителя специальных знаний в области криминалистического исследования оружия и следов его применения – специалиста (эксперта) – баллиста. Основу его специальных знаний составляют заимствованные, модифицированные и приспособленные для нужд криминалистики знания из механики и военно-технических наук (сведения о внутренней и внешней баллистике, данные о конструктивно-технических особенностях оружия, боеприпасов, информация о технологии их изготовления и др.), химии и физики (сведения об основах химического и физико-химического исследования пороха, продуктов выстрела, микроскопии и т.п.), медицины, охотоведения, спортивной стрельбы, фотографии, математики и др. Безусловно, перечисленные знания базируются на положениях формирующейся науки криминалистики и криминалистической практике исследования оружия и следов его применения. Исследования, проводимые специалистами (экспертами) с применением этих специальных знаний получают название судебно-баллистических. Однако в этот период уровень развития специальных знаний эксперта-баллиста находился еще в начальной стадии их формирования. На их основе еще невозможно было решать многие возникавшие на практике вопросы. Поэтому шел постоянный процесс пополнения этих знаний.

Так, установление дистанции, направления выстрела и места нахождения стрелявшего потребовало исследования материальной обстановки места происшествия, что, в свою очередь, повлекло за собой расширение специальных знаний специалиста (эксперта) – баллиста за счет пополнения их сведениями из топографии и геодезии.

Постоянно происходила модернизация огнестрельного и пневматического оружия, требовавшая углубленных знаний из сферы военно-технических наук.

К 1970-м годам специальные знания специалиста (эксперта) – баллиста обеспечивают решение многих вопросов, возникающих в процессе расследования и судебного разбирательства дел, связанных с применением огнестрельного и пневматического оружия, а также конструктивно и функционально подобных им устройств. В этот период И.Ф.Крылов справедливо отмечал: "Современная судебно-баллистическая экспертиза доказала способность давать ответы на многие вопросы, точное решение которых еще недавно представлялось трудным, а часто и невозможным. Достигнутые возможности основываются на использовании точных приборов и сложных, в большинстве случаев комплексных методов исследования. Применение их значительно повысило научную достоверность и доказательственное значение этого вида экспертизы".

В 1980-90-х годах круг объектов судебно-баллистической экспертизы существенно пополняется газовым и газобалонным (разновидность пневматического) оружием, в основном пистолетами и револьверами. При этом часть из них переделывается в огнестрельное оружие и используется в преступных целях. Для криминалистической практики этого периода стало характерным широкое исследование на основе специальных знаний наряду с огнестрельным, также переделанного и непеределанного газового и газобалонного оружия, разнообразных стреляющих устройств, имеющих с огнестрельным оружием некоторые общие признаки по конструкции и принципу действия. А при появлении новых объектов или их качественном изменении в теории и практике любого вида судебной экспертизы всегда возникает проблема достаточности специальных знаний и, соответственно, компетенции эксперта, исследующего эти объекты. Поэтому вполне закономерным для данной ситуации стал вопрос: достаточно ли специальных знаний специалиста (эксперта) – баллиста для исследования этих новых для криминалистической практики объектов или же здесь нужны специалисты совершенно иного профиля? На наш взгляд, ответ очевиден.

Образцы огнестрельного, газового и пневматического оружия характеризуются конструктивным и функциональным подобием друг другу. Так, все они имеют общую целевую предназначенность – стойкое или временное поражение цели, в том числе и живой, заключающееся в лишении "возможности организма человека или иного живого объекта выполнять определенные функции в результате воздействия на его телесную оболочку или внутренние органы". Целевая предназначенность всегда реализуется в определенной конструкции объекта. Поэтому общая целевая предназначенность огнестрельного, газового и пневматического оружия предопределяет и их общую конструкцию. Так, практически все образцы газового и газобалонного оружия изготавливаются в соответствии с определенными моделями огнестрельного.

Различные стреляющие устройства, как объекты судебно-баллистического исследования, имея общие с огнестрельным оружием конструктивные и функциональные признаки, как правило, служат лишь основой для изготовления последнего и в "чистом виде" обычно не исследуются.

Таким образом, вполне логичен вывод о том, что на основе специальных знаний специалиста (эксперта) – баллиста наряду с огнестрельным оружием могут исследоваться и объекты, имеющие аналогичную целевую предназначенность, а также подобную ему конструкцию и принцип действия. Это свидетельствует, что указанные специальные знания характеризуются преемственностью и системностью знаний об оружии, применяемом в преступных целях.

Такой точки зрения придерживается подавляющее большинство ученых-криминалистов и практиков. И в этом плане диссонансом звучат слова В.Ю.Владимирова: "эксперты-баллисты, считая ствольное газовое оружие своим объектов, явно выходят за рамки своей компетенции, что, согласно ст. 67 УПК РСФСР, является основанием для отвода эксперта". Исходя из утверждения названного автора, получается, что теперь не остается ничего другого, как создавать криминалистическое учение о газовом оружии и на его основе формировать нового субъекта-носителя специальных знаний, компетентного проводить криминалистическое исследование ствольного газового оружия.

В последние годы в судебно-баллистических исследованиях делается все больший крен от изучения морфологических особенностей объектов в сторону определения их существенных химических и физических свойств, структуры, атомного и молекулярного составов, что, конечно же, обусловливает проведение комплексных исследований. Кроме того, современный этап характеризуется также компьютеризацией и автоматизацией судебно-баллистических исследований, и как следствие – наличие у специалиста (эксперта) – баллиста определенных знаний в области кибернетики.

Итак, в настоящее время содержание специальных знаний специалиста (эксперта) – баллиста составляет комплекс базирующихся на научных положениях криминалистики и адаптированных для решения практических задач данных из военно-технических наук, механики, физики, химии, металловедения и технологии производства, математики, кибернетики, судебной медицины и биологии, фотографии, топогеодезии, охотоведения, спортивной стрельбы и др.

Очевидно, что этот перечень данных как применительно к судебно-баллистическим исследованиям, так и к проблеме исследования оружия в целом не может быть исчерпывающим. С расширением круга "оружейных" объектов он постоянно увеличивается. Практика показывает, что попытки точного определения перечня этих данных, а значит и четкого установления содержания специальных знаний в области криминалистического исследования оружия и следов его применения – занятие бесперспективное. Вероятно, здесь нужно исходить из той совокупности данных, которые требуются для криминалистического исследования исторически сложившихся видов оружия и которые соответственно будут являться своеобразным "фундаментом", ядром специальных знаний применительно к проблеме оружия и следов его применения в целом. Принимая во внимание наличие естественных системных связей между различными видами оружия, общие закономерности их развития и единую целевую предназначенность – поражение цели, а также преемственность и системность специальных знаний об оружии, представляется, что названный выше "фундамент" будет являться неким системообразующим началом специальных знаний в области криминалистического исследования оружия и следов его применения, достаточным для разработки научно-методических основ изучения новых "оружейных" объектов и формирования соответствующего состава и уровня новых специальных знаний.

Специальные знания в области криминалистического исследования оружия и следов его применения по своему составу разнообразны. Субъектами-носителями этих знаний, например, могут быть следователи; лица, осуществляющие дознание; прокуроры; оперативные работники; специалисты (эксперты) — сотрудники судебно-экспертных учреждений и иные сведущие лица в области оружия (его изготовления, ремонта, применения, хранения, уничтожения, исследования, в т.ч. криминалистического, и т.п.), а также следов его применения (их обнаружения, фиксации, изъятия, исследования и использования в уголовном судопроизводстве). Поэтому, учитывая сложившуюся практику использования специальных знаний в уголовном процессе и исходя из уровня владения ими различными участниками процесса, на наш взгляд, специальные знания могут быть разделены на две группы: специальные знания в широком и узком понимании. Иначе их можно условно назвать специальными знаниями общего характера и узкопрофессионального.

Субъектами-носителями специальных знаний общего характера в процессе раскрытия и расследования преступлений выступают обычно следователи, лица, осуществляющие дознание, прокуроры и оперативные работники. Теоретически не исключается, что субъектами-носителями специальных знаний может являться любой участник уголовного процесса: обвиняемый, потерпевший, свидетель и др. Однако доказательственное значение результатов применения в уголовном процессе специальных знаний, например, следователем и обвиняемым будет иметь принципиально разное значение.

Субъекты-носители специальных знаний узкопрофессионального характера в области криминалистического исследования оружия и следов его применения – это прежде всего названные нами специалисты (эксперты). Конечно, объем специальных знаний и уровень владения ими не у всех специалистов (экспертов) одинаков. Так, специалист (эксперт)-криминалист является субъектом-носителем специальных знаний как общего, так и узкопрофессионального характера, чего не скажешь, например, о таких узкопрофильных специалистах, как технолог оружейного производства, саперы и другие специалисты военного дела.

Специальные знания узкопрофессионального характера могут быть доступны, например, следователю, прокурору, оперативнику. Однако это не правило, а скорее редкое исключение из него. Более того, в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством в случаях обязательного использования специальных знаний в судопроизводстве следователь, даже обладающий ими, не может их использовать, т.е. в одном лице совмещать функции следственного органа и специалиста. Совмещение же функций следственного органа и эксперта вообще запрещено. Обладание специальными знаниями узкопрофессионального характера – это прерогатива специалистов (экспертов).

Учитывая, что оружие является специфическим объектом криминалистического исследования и зачастую проходит в качестве вещественного доказательства по делам о тяжких преступлениях, следователи и оперативные работники на практике совершенно небезосновательно прибегают в большинстве случаев к помощи соответствующих специалистов, не полагаясь при этом лишь на свои специальные знания. Так, зачастую без проведения специалистом (экспертом)-криминалистом исследования либо криминалистической экспертизы обнаруженных или изъятых объектов, подозреваемых на принадлежность к оружию или боеприпасам, существенно затруднялась (а иногда и исключалась) не только возможность возбуждения уголовного дела по ст. 222, 223, 226 УК РФ, но и дальнейшая перспектива его расследования.

Вообще преступления, связанные с применением оружия, характеризуются широким использованием помощи специалистов. В процессе раскрытия и расследования этой категории преступлений чаще всего используются специальные знания сотрудников государственных судебно-экспертных учреждений: экспертно-криминалистических подразделений МВД России; лабораторий судебной экспертизы Минюста России; бюро судебно-медицинских экспертиз Минздрава России. Наиболее привлекаемыми специалистами названных судебно-экспертных учреждений являются эксперты-криминалисты, судебные медики (в т.ч. сотрудники медико-криминалистических лабораторий ЭКП МВД России)), эксперты-взрывотехники (пожаротехники), эксперты по физико-химическому исследованию вещественных доказательств. Конечно, перечень специалистов, привлекаемых для раскрытия и расследования названной категории преступлений, гораздо шире. В него могут входить также сотрудники негосударственных экспертных учреждений, частные практикующие эксперты и иные сведущие лица. Обычно используются специальные знания узкопрофессионального характера саперов, взрывников, пиротехников, военных баллистов, специалистов в области проектирования, изготовления, ремонта и хранения оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, ученых оружиеведов (в т.ч. сотрудников музеев, экспонирующих оружие), металловедов, специалистов в области топогеодезии, охотоведения, спортивной стрельбы и др.

Нами уже отмечалось, что в новом уголовно-процессуальном законодательстве России существенно повышена роль специальных знаний в судопроизводстве. Помимо расширения полномочий специалиста (ст. 58 УПК РФ), более четко регламентирована деятельность судебного эксперта, повышено доказательственное значение результатов его деятельности. В частности, теперь доказательством по уголовному делу является не только заключение, но и показания эксперта (ст. 74 УПК РФ). Интересно отметить также, что по новому УПК РФ можно использовать помощь специалиста и при избрании такой меры процессуального принуждения, как наложение ареста на имущество (ст. 115).

Согласно УПК РФ (ст. 168) "следователь вправе привлечь к участию в следственном действии специалиста". Прямое же указание в УПК РФ дается на участие специалиста лишь в следующих следственных действиях: осмотре трупа и эксгумации (ст. 178), освидетельствовании (ст. 179), личном обыске (ст. 184), осмотре и выемке почтово-телеграфных отправлений (ст. 185), контроле и записи переговоров (ст. 186), допросе несовершеннолетнего потерпевшего и свидетеля (ст. 191), получении образцов для сравнительного исследования (ст. 202).

Однако это не означает, что следователь не может привлечь специалиста для участия в иных следственных действиях. Статьей 168 УПК РФ следователю такое право предоставлено. Поэтому представляется некорректным обращать внимание законодателя на "четкое указание … на право следователя вызывать специалиста во всех случаях необходимости применения специальных знаний". На наш взгляд, не это должно "послужить достаточным сигналом к расширению практики участия специалистов в расследовании преступлений", а стремление самих следователей к повышению своих специальных знаний и, как следствие, — их готовность к использованию достижений науки и техники в процессе раскрытия и расследования преступлений, особенно связанных с применением оружия. Например, по исследованиям В.П.Зезьянова, больше половины опрошенных специалистов, участвовавших в следственных действиях, указывают на слабые специальные знания следователей. Аналогичного мнения придерживается и В.Н.Махов. В частности, он отмечает: "Следователь, как правило, использует ограниченный круг знаний о сохранившихся следах преступления; закономерностях их образования, существования, изменений; о методах их обнаружения, полного и правильного использования в целях получения, а также проверки и оценки доказательственной информации".

Практика показывает, что лица, осуществляющие предварительное расследование преступлений, связанных с применением оружия, далеко не всегда четко понимают реальные возможности и формы использования специалистов в этом процессе. Наряду с поручением специалисту выполнять действия, нередко не связанные с использованием им своих специальных знаний, а также назначением экспертиз в случаях, не требующих самостоятельного экспертного исследования, допускается и ряд других ошибок. В этой связи Ю.Т. Шуматов справедливо указывает на то, что "пределы и формы использования специалиста еще окончательно не определены". Особенно негативное влияние на практическую деятельность специалиста и, как следствие, – на качество всего процесса раскрытия и расследования преступлений оказывают спорность вопроса о процессуальном значении некоторых действий специалиста и их неурегулированность в соответствующих статьях и нового УПК РФ.

Теории и практике криминалистического исследования оружия и следов его применения в настоящее время известно несколько форм реализации специальных знаний в процессе раскрытия и расследования преступлений. Они различаются, прежде всего, по процессуальному (доказательственному) значению результатов их использования в стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования. По этому признаку выделяют две формы использования специальных знаний в процессе раскрытия и расследования преступлений: процессуальную и непроцессуальную.

В соответствии с новым уголовно-процессуальным законодательством можно выделить такие процессуальные формы использования специальных знаний, как:

Из числа названных процессуальных форм использования специальных знаний прежде всего следует выделить те, которые согласно новому УПК РФ (ст. 146) могут быть реализованы до возбуждения уголовного дела, т.е. при производстве осмотра места происшествия, освидетельствования, а также назначении и проведении судебной экспертизы. С расширением числа процессуальных действий, которые теперь могут проводиться до возбуждения уголовного дела, и, особенно, с включением в их число судебной экспертизы, значительно облегчится и ускорится процесс выявления фактов, указывающих на признаки преступления и существенные для дела обстоятельства, закрепления следов преступления, установления лиц, его совершивших. Так, до принятия нового уголовно-процессуального кодекса полученные оперативным путем единичные боеприпасы и взрывные устройства в целях признания их таковыми подвергались специалистом исследованию с составлением справки, не имевшей доказательственного значения. При этом методика исследования объектов на принадлежность их к боеприпасам и взрывным устройствам обязательно предполагает применение разрушающих методов. В итоге получалось, что после исследования специалистом этих объектов они уничтожались и в последующем уже не подлежали экспертному исследованию, а справка специалиста, получаемая по результатам исследования, не имела доказательственного значения. Зачастую это приводило к отказу в возбуждении уголовного дела по ст. 222, 223, 226 УПК РФ. Кроме того, происходила утрата возможных вещественных доказательств, роль которых в процессе доказывания трудно переоценить.

Трудность возникала также и в случаях установления наличия на определенных объектах (включая лиц, стрелявших из огнестрельного, газового оружия либо совершивших определенные действия со взрывчатыми веществами и взрывными устройствами) продуктов выстрела и взрыва, которые со временем утрачиваются либо подвергаются необратимым изменениям. В этой связи А.В.Корякин писал: "В этих случаях незамедлительность исследования – эффективный способ извлечения заключенной в них доказательственной информации, а справка по его результатам — основной носитель сведений об имевшем место факте и данных, которые могут указывать на признаки преступления, способ и условия его совершения, виновных лиц, объем причиненного ущерба и т.п. Однако очевидно, что такая справка, подтверждая или опровергая предположение оперативного работника, не служит эквивалентом утраченных объектов".

С получением возможности проводить судебную экспертизу до возбуждения уголовного дела ситуация коренным образом изменилась. Сейчас следователь или оперативный работник в указанных и подобных им случаях вправе быстро и эффективно в процессуальном порядке использовать специальные знания эксперта.

Для установления факта наличия следов выстрела, взрыва или иных следов применения оружия на теле подозреваемого может также проводиться его освидетельствование до возбуждения уголовного дела с привлечением соответствующих специалистов. Последнее очень важно при раскрытии и расследовании террористических актов по "горячим следам", особенно в условиях проведения антитеррористической операции в Чеченской Республике.

В частности, может существенно облегчиться проблема установления лиц, скрывшихся с места применения оружия (огнестрельного, минновзрывного, зажигательного). Тем более, что сейчас в криминалистике разработаны несложные, доступные не только специалистам, но и сотрудникам милиции общественной безопасности экспресс-методы выявления следов продуктов выстрела на теле и одежде стрелявшего.

Помощь специалистов может понадобиться на любой стадии расследования преступлений, связанных с использованием оружия, в процессе любого следственного действия. Однако практика расследования этой категории преступлений показывает, что чаще всего специальные знания специалистов используются при проведении таких следственных действий, как осмотр места происшествия, освидетельствование, обыск, выемка, получение образцов для сравнительного исследования, следственный эксперимент. Для этих целей обычно привлекаются специалисты-криминалисты, судебные медики, специалисты-взрывотехники, саперы, пиротехники.

По мнению В.Д.Кормы, "в проведении следственных действий по делам об убийствах, совершенных с применением огнестрельного оружия, должны привлекаться в качестве специалистов-криминалистов только эксперты-криминалисты, так как они имеют более высокие (экспертные) познания в области криминалистики". В целом эта позиция заслуживает внимания, хотя и не лишена отдельных изъянов. Например, большой практический опыт техника-криминалиста в ряде случаев позволяет ему выполнять свою работу на таком профессиональном уровне, который не уступает уровню работы начинающего эксперта-криминалиста.

Особенно ценна помощь специалиста-криминалиста, привлекаемого для участия в осмотре места происшествия, связанного с использованием оружия. Здесь он может помочь следователю выполнить следующую работу:

В.М.Плескачевский для повышения эффективности осмотра местапроизводства выстрела предлагает в качестве понятых "привлекать таких лиц, которые смогут вникнуть в данные судебной баллистики".

Значительную часть преступлений, связанных с использованием оружия, составляют убийства с применением огнестрельного оружия. Очень важно, чтобы в осмотрах мест происшествий по такой категории преступлений наряду с судебным медиком принимал участие специалист-криминалист, специализирующейся в области судебной баллистики (специалист-баллист). На практике, ввиду недостаточности названных специалистов и их сконцентрированности в основном в ЭКП МВД, ГУВД, УВД субъектов России (республиканское, областное, краевое звено), они не в состоянии обеспечить выезды на места происшествий по всем преступлениям, связанным с применением огнестрельного оружия. Очевидно, здесь приоритет нужно отдавать осмотрам мест происшествий по делам об убийствах с применением огнестрельного оружия и, прежде всего, неочевидным.

В этом плане заслуживает внимания позиция тех руководителей экспертных подразделений, которые в целях эффективного проведения осмотра по убийствам с применением оружия практикуют включение в состав следственно-оперативной группы двух специалистов: специалиста-баллиста и техника-криминалиста, где деятельность последнего будет направлена на собирание иных материальных следов.

Правильная, своевременная и грамотная организация участия специалистов (в области исследования оружия и следов его применения) в осмотрах мест происшествий, особенно по делам о тяжких преступлениях, — залог их быстрого и полного раскрытия и расследования.

Решение о приглашении того или иного специалиста, как правило, принимает следователь, за исключением случаев, оговоренных в законе.

Так, судебный медик независимо от усмотрения следователя обязательно привлекается для осмотра трупа, в частности, убитого с применением оружия (ст. 178 УПК РФ). Также по закону следователь может по своему усмотрению пригласить для участия в следственном действии специалиста, но только определенной профессии, например, врача для освидетельствования подозреваемого в применении оружия (ст. 179 УПК РФ).

В этой связи А.А. Закатов и Ю.Н.Оропай совершенно справедливо различают три разновидности участия специалиста в производстве следственных действий:

а) обязательное участие конкретного специалиста;
б) участие, по усмотрению следователя, специалиста названной в законе профессии;
в) участие специалиста любой профессии по усмотрению следователя.

Проблемы участия специалистов в следственных действиях в криминалистической и уголовно-процессуальной литературе проанализированы достаточно подробно. Вместе с тем, на наш взгляд, требует более пристального внимания проблема использования помощи специалиста в области криминалистического исследования оружия и следов его применения при производстве допроса, особенно по делам, связанным с применением самодельных взрывных устройств. В этих случаях в качестве специалиста рекомендуется приглашать взрывотехника. Помощь же сапера здесь малоэффективна, так как он обучен работе лишь со штатными образцами минновзрывного оружия. Основная цель участия взрывотехника в допросе – получение от допрашиваемого максимума информации о взорванном устройстве для последующего установления его типовой и видовой принадлежности, также конструктивных особенностей, указывающих на изготовителя. Ценность этих сведений объясняется тем, что при осмотре места происшествия обнаруженные самодельные взрывные устройства обычно не изымаются, а подлежат уничтожению. В этом плане важное значение имеет участие взрывотехника и в подготовительном этапе допроса (консультирование следователя по конкретизации обстоятельств, подлежащих выяснению в ходе допроса, грамотному формулированию вопросов и т.п.), и в процессе его проведения, когда с разрешения следователя он может задавать допрашиваемому вопросы, помогающие полнее описать применявшееся взрывное устройство.

При раскрытии и расследовании преступлений, связанных с применением оружия, зачастую в процессе проведения одного следственного действия используется помощь группы специалистов. Чаще всего участие нескольких специалистов наблюдается при осмотре места происшествия по делам об убийствах с применением холодного, метательного, огнестрельного, газового и подобного им оружия (специалист-криминалист, судебный медик), боеприпасов, взрывных устройств и взрывчатых веществ, т.е. минно-взрывного оружия (специалист-криминалист, судебный медик, взрывотехник, сапер). Если же названные преступления сопровождались пожаром (что не редкость для практики их расследования), то в дополнение к уже названным специалистам в состав следственно-оперативной группы включается также специалист-пожаротехник или пиротехник. В подобных случаях, и особенно при обнаружении на месте взрыва неразорвавшихся взрывных устройств или криминальных взрывах, сопровождавшихся большими разрушениями и пожарами, в состав следственно-оперативной группы, выезжающей на место происшествия, может входить от четырех и более специалистов. Их помощь нужна для того, чтобы следователь мог получить от каждого участвующего специалиста необходимые сведения, согласовать и "увязать" их и составить всестороннее целостное представление о происшедшем событии. Естественно, здесь на первый план выступает проблема организации и тактики участия группы разнопрофильных специалистов в одном следственном действии, не получившая в настоящее время ни законодательного разрешения, ни должного освещения в криминалистической и уголовно-процессуальной литературе.

Исследование названной проблемы показало ее большую актуальность в современных условиях борьбы с терроризмом, сложность и неоднозначность возможных путей решения, а также необходимость законодательного урегулирования этой проблемы. Покажем это на конкретном примере. Известно, что работа следственно-оперативной группы на месте происшествия в условиях реальной опасности взрыва вносит существенные поправки в характер проводимых мероприятий, отчего организация деятельности следственно-оперативной группы становится многоступенчатой. На каждом ее этапе обозначается лидирующая роль то одного, то другого специалиста, входящего в состав группы. Это лидерство обусловливается функциональными обязанностями специалиста на конкретном этапе его работы. Главное здесь, чтобы приоритетность функций одних специалистов над другими не была антагонистической и не противоречила общему замыслу следственного действия. Понятно, что это задача может быть успешно решена только в условиях четкого взаимодействия не только участвующих в следственном действии специалистов, но и всех членов следственно-оперативной группы, четкого понимания решаемых ими задач. Эффективность расследования подобных преступлений во многом зависит от "совершенства тех процессуальных норм и тактико-криминалистических рекомендаций, которые регулируют процесс взаимодействия следователей и специалистов в ходе предварительного расследования". Пока же на практике, как справедливо отмечал В.В.Циркаль: "обычно та или иная форма взаимодействия специалистов возникает стихийно, что неизбежно увеличивает процент неправильных решений".

На наш взгляд, в целях оптимизации форм использования специальных знаний в процессе расследования преступлений, особенно убийств, сопряженных с применением оружия, в уголовно-процессуальный кодекс целесообразно ввести статью "Одновременное участие нескольких специалистов в следственном действии", в которой изложить основы разграничения функций, с одной стороны, следователя и специалистов, с другой, — между специалистами. "Это бы позволило, — как указывает А.В.Гусев, — следователям правильно планировать свою работу, а также работу специалистов, принимающих участие в следственном действии".

Завершая рассмотрение проблемы участия специалистов в следственных действиях, хотелось бы обратить внимание еще на один ее аспект. В новом УПК РФ, как уже отмечалось ранее, показания эксперта рассматриваются в качестве доказательства (ст. 74). По непонятной для нас причине показаниям специалиста, участвовавшего в следственном действии, в такой "привилегии" законодателем отказано, хотя мнения о необходимости положительного решения данной проблемы высказывались и ранее.

Представляется целесообразным дополнить УПК РФ еще одной статьей – "Допрос специалиста, участвовавшего в процессуальном действии", а показания специалиста рассматривать в качестве доказательства. Учитывая, что в следственных действиях по делам о преступлениях, связанных с применением оружия, очень часто используется помощь специалиста, сформулированное нами предложение позволило бы существенно расширить доказательственную базу по данной категории дел, способствуя тем самым их быстрому расследованию и изобличению виновных.

Наряду со специалистами широко используется и помощь сведущих лиц (экспертов) при производстве экспертных исследований. Обычно это различные виды криминалистической экспертизы оружия и следов его применения или разного рода комплексные экспертные исследования (они являются предметом отдельного исследования последующих разделов нашей работы).

В процессе раскрытия и расследования преступлений, связанных с использованием оружия, активное применение находят и специальные знания следователей (дознавателей). Безусловно, "самостоятельное применение следователем специальных познаний вполне допустимо, если оно не противоречит закону, не вызывает уничтожения или изменения материальных следов преступления, вещественных доказательств, не связано с унижением человеческого достоинства и способствует достижению объективной истины по делу". Здесь речь идет, прежде всего, о специальных знаниях общего характера. Такие знания следователи (дознаватели) получают в процессе образования и последующей профессиональной деятельности. Со временем их объем все увеличивается. Д.П. Поташник и Т.В. Устьянцева даже отмечали тенденцию "все более глубокого овладения следователями и судьями специальными познаниями в области криминалистической техники".

Действительно, объективно происходит нарастание объема криминалистически значимой информации, в том числе и в области криминалистического исследования оружия и следов его применения. Значительную ее часть составляют специальные знания общего характера. Конечно, все их познать в процессе профессионального обучения будущие следователи не в состоянии. Речь должна идти об усвоении лишь оптимального, сбалансированного объема этих знаний, образно говоря, "фундамента", с которого можно начинать первоначальную профессиональную деятельность следователя и на котором в последующем в процессе активной практической деятельности и систематического повышения своей квалификации "разовьется" и будет "стоять" профессионал высокого класса. Это одна из актуальнейших и сложнейших задач современной криминалистики как учебной дисциплины, которая выходит за рамки нашего исследования.

Следует лишь заметить, что при всей многогранности, а также сложности и неоднозначности решения проблемы обучения следователей специальным знаниям, в том числе и в области криминалистического исследования оружия и следов его применения, в целом их профессиональная подготовка отвечает современным требованиям и не уступает уровню подготовки аналогичных специалистов в зарубежных странах.

Как известно, непосредственное применение следователем своих специальных знаний не требует процессуальной регламентации. Следователь при производстве следственных действий может реализовать их в различных формах. Практика показывает, что он обычно использует свои профессиональные знания в области криминалистического исследования оружия и следов его применения для:

Названные специальные знания являются составной частью знаний следователя в области криминалистической техники. Последние он использует для работы с широким спектром самых разных следов и вещественных доказательств, а также для фиксации хода и результатов следственных действий. При этом чем шире он владеет знаниями в криминалистической технике, тем качественнее может выполнять работу и с "оружейными" объектами.

Анализ следственной практики показывает, что следователь обычно использует свои специальные знания и обходится без помощи специалиста в случаях, когда имеет дело с достаточно известными и распространенными образцами холодного, метательного, пневматического, газового, огнестрельного оружия и при этом для работы с ними и следами их применения не требуется сложных технико-криминалистических средств и приемов. В случаях же расследования преступлений, связанных с использованием взрывных устройств, взрывчатых веществ, а также достаточно редких образцов оружия, следователь вынужден обращаться за помощью специалиста.

Предварительное исследование вещественных доказательств, связанных с использованием оружия, следователь вправе проводить сам, если для этого у него имеются необходимые специальные знания. Как известно, его результаты доказательственного значения не имеют, однако они дают следователю возможность выдвигать определенные версии и планировать соответствующие следственные действия. В этой связи заслуживает внимания мнение В.Кислякова и Н. Корниенко о том, что с развитием науки и техники, совершенствованием методик исследования, оснащением следственных органов современными научно-техническими средствами и приобретением следователями специальных знаний, круг проводимых ими предварительных исследований будет расширяться, и при этом их результаты станут приобретать доказательственное значение.

При подготовке и назначении судебной экспертизы (в основном криминалистической) в отношении "оружейных" объектов нередко следователи обходятся собственными специальными знаниями. Трудности они испытывают, в основном, в получении образцов для сравнительного исследования и формулировании вопросов эксперту.

И все же практика расследования преступлений, связанных с использованием оружия, свидетельствует, что многие следователи при производстве следственных действий вынуждены очень часто обращаться за помощью соответствующих специалистов, как носителей специальных знаний узкопрофессионального характера. Необходимость привлечения специалистов объясняется здесь следующими обстоятельствами:

1) отсутствием у следователя необходимых специальных знаний для проведения предварительных исследований обнаруженных либо изъятых объектов и, прежде всего, в целях установления их относимости к тому или иному виду оружия;
2) появлением новых, еще не известных следователю приемов и научно-технических средств по работе с "оружейными" объектами;
3) недостаточным овладением следователем быстро развивающимися и совершенствующимися в современных условиях технико-криминалистическими средствами и методами работы с различными видами оружия и следами их применения;
4) необходимостью экономии времени, когда применение технико-криминалистических средств и приемов при работе с оружием и следами его применения носит затяжной характер и отвлекает следователя от выполнения ряда других обязанностей;
5) необходимостью одновременного применения нескольких технико-криминалистических средств в процессе проведения следственного действия;
6) требованиями обеспечения безопасности участникам следственного действия при работе с определенными видами оружия, например, минно-взрывным;
7) стремлением при прочих равных условиях более качественно выполнить работы с "оружейными" объектами специалистами, обладающими большим опытом, чем следователь;
8) наличием у следователя мотивированных соображений поручить выполнение тех или иных действий определенным специалистам в области криминалистического исследования оружия и следов его применения;
9) необходимостью получения следователем квалифицированной помощи для грамотной постановки вопросов эксперту по исследованию "оружейных" объектов в отношении имеющихся по делу материалов;
10) необходимостью разъяснения следователю возникающих в процессе следственного действия вопросов, входящих в профессиональную компетенцию специалиста в области криминалистического исследования оружия и следов его применения;
11) отсутствием либо недостаточным овладением следователем навыками применения некоторых технических средств в исследовании материалов уголовного дела.

Приведенный перечень обстоятельств не может быть исчерпывающим.

К непроцессуальным формам использования специальных знаний в области криминалистического исследования оружия и следов его применения при раскрытии и расследовании преступлений можно отнести: применение оперативным работником своих специальных знаний при проведении оперативно-розыскных мероприятий; применение следователем собственных специальных знаний в организационно-технической работе, не связанной с проведением следственных действий; использование следователем и оперативником своих специальных знаний в разработке профилактических рекомендаций; консультации специалиста; сообщение специалистом справочных сведений следователю и оперативнику; оказание специалистом организационно-технического содействия следователю и оперативному работнику в выполнении определенных работ, не связанных с производством следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий; участие специалиста в оперативно-розыскных мероприятиях; проведение специальных исследований предметов и документов до возбуждения уголовного дела (ст. 6 Федерального Закона "Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации" от 13.03.1992 г.); обучение специалистом следователей и оперативников современным приемам и методам исследования оружия и следов его применения, работе с новыми научно-техническими средствами, а также их внедрение специалистом в следственную и оперативно-розыскную деятельность; участие специалиста в разработке профилактических предложений. Е.И.Зуев выделяет также такой вид непроцессуальной помощи, как участие специалиста в подготовке назначения экспертизы. Однако при ближайшем рассмотрении этого вида помощи оказывается, что его суть сводится лишь к консультативной деятельности специалиста. Логичнее, если вопросы оказания помощи следователю при подготовке назначения экспертизы рассматривать как одно из направлений консультативной деятельности специалиста, являющейся непроцессуальной формой использования его специальных знаний.

Данные, полученные в результате непроцессуальных форм использования специальных знаний, не имеют доказательственного значения. Однако это не означает, что названные формы использования специальных знаний не нужны в процессе раскрытия и расследования преступлений. Практика свидетельствует об обратном. Они способствуют "квалифицированному расследованию преступлений, в частности, правильному выбору и использованию технических средств и тактических приемов по собиранию, исследованию и оценке доказательств, построению следственных версий, выявлению и анализу обстоятельств, облегчавших совершение преступлений".

Из всех непроцессуальных форм использования специальных знаний, прежде всего, следует выделить консультации специалиста; сообщение специалистом справочных сведений следователю и оперативному работнику; обучение специалистом следователей и оперативников современным приемам и методам исследования оружия и следов его применения; работе с новыми научно-техническими средствами, а также их внедрение специалистом в следственную и оперативно-розыскную деятельность.

Очевидно, самой распространенной непроцессуальной формой использования специальных знаний является консультативная деятельность специалиста. Т.В.Аверьянова совершенно справедливо пишет: "Именно при использовании доказательств весьма существенную помощь следователю (суду) может оказать справочно-консультативная деятельность. Этой области деятельности специалиста в литературе уделено явно недостаточное внимание. Между тем продуктивные формы такой деятельности многообразны: это содействие при формировании вопросов экспертиз и оценке сложных экспертных заключений, при формировании базы выдвигаемых версий и выведении следствий из них, определении момента предъявления допрашиваемому изобличающих доказательств и т.п."

На наш взгляд, непроцессуальная деятельность (в том числе и справочно-консультативная) может осуществляться различными специалистами. В этой связи представляется неверным утверждение В.Д.Кормы о том, что "если процессуальную форму помощи могут выполнять любые специалисты, то непроцессуальную — только специалисты-криминалисты, деятельность которых закреплена в подзаконных ведомственных актах – приказах, инструкциях, наставлениях и пр., и имеет преимущественно розыскную направленность".

За консультацией следователь и оперативник, безусловно, могут обратиться к любому специалисту. Как показывает практика, в процессе раскрытия и расследования преступлений, связанных с применением оружия, чаще всего обращаются к сотрудникам государственных судебно-экспертных учреждений (экспертам-криминалистам, техникам-криминалистам, экспертам-взрывотехникам, судебным медикам), а также сведущим лицам, не состоящим в штате названных учреждений (саперам, пиротехникам, специалистам в области проектирования, изготовления, ремонта и хранения оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ). Конечно, наиболее широкими и универсальными специальными знаниями обладают эксперты-криминалисты, особенно специализирующиеся в области криминалистического исследования оружия и следов его применения (например, эксперты-баллисты и эксперты по исследованию холодного и метательного оружия). В ряде случаев дефицит экспертов-криминалистов названной специализации вынуждает следователей и оперативников обращаться за консультацией к иным специалистам, которые не всегда способны оказать действенную помощь. В этой связи П.П. Ищенко пишет: "Анализ лиц, привлекаемых для оказания консультативной помощи, показывает, что ими, как правило, пытаются заменить недостающих специалистов-"криминалистов". Все они способны оказать только консультативную либо техническую помощь по простейшей фиксации, выполненной на любительском уровне". И в целях ослабления остроты нехватки специалистов им предлагается, на наш взгляд, половинчатое решение проблемы – создание института нештатных специалистов. Представляется, что полное решение этой проблемы все же заключается в концентрации усилий по радикальному улучшению системы подготовки экспертов-криминалистов.

Перечень вопросов, по которым возможны консультации, практически не ограничен. Обычно консультации проводятся в целях:

Отдельного рассмотрения заслуживает последнее направление консультативной помощи специалиста.

Известно, что следователь назначает экспертизу, когда для решения возникшего по делу вопроса требуются специальные знания в области науки, техники, искусства или ремесла. Однако и для самого принятия решения о целесообразности назначения экспертизы и выполнения соответствующих подготовительных мер для ее последующего успешного проведения, как правило, тоже требуются специальные знания, которыми сам следователь не располагает. В подобных случаях он вынужден обращаться за консультацией к специалисту – эксперту-криминалисту, специализирующемуся в области криминалистической экспертизы оружия и следов его применения, эксперту-взрывотехнику, пиротехнику и др. Такие консультации обычно требуются следователю для уяснения:

необходимости назначения экспертизы (как правило, криминалистической);

Специфичность объектов будущей экспертизы и, прежде всего, требования повышенной безопасности к оружию, боеприпасам и их составным компонентам предполагают обязательную консультативную помощь специалиста при подготовке назначения экспертизы. Такого правила придерживается и экспертно-криминалистическая практика.

Оценка обоснованности и достоверности содержащихся в заключении выводов и, особенно, научной состоятельности и правильности выбранной экспертом методики исследования оружия и следов его применения также зачастую вызывает у следователя затруднения. И здесь тоже, как нельзя кстати, окажется консультативная помощь специалиста. Сообщенная им информация облегчает следователю оценку экспертного заключения, а в случае установления недостоверности выводов эксперта помогает выбрать новых экспертов, которым может быть поручена экспертиза.

Одним из эффективных путей облегчения оценки следователем заключений эксперта является стандартизация (сертификация) методик экспертного исследования оружия и следов его применения.

В настоящее время такая стандартизация (сертификация) проведена лишь в отношении экспертных методик установления принадлежности объектов к холодному, метательному и огнестрельному оружию. Представляется, что в перспективе должны пройти соответствующую стандартизацию (сертификацию) и остальные методики экспертного исследования оружия и следов его применения.

Безусловно, и при наличии подобных методик экспертного исследования следователь в отдельных случаях будет вынужден обращаться за консультационной помощью к специалисту.

Консультации особенно ценны для следователя и оперативника, когда в проводившихся оперативно-розыскных мероприятиях и следственных действиях, где требовались специальные знания в области криминалистического исследования оружия и следов его применения, не принимал участия специалист. Так, у следователей в подобных случаях зачастую возникают вопросы о перспективах дальнейшего использования в доказывании изъятого оружия и следов его применения.

Инициатором оказания консультативной помощи, как правило, является следователь или оперативник. Однако такая инициатива может исходить и от специалиста, ранее принимавшего участие в оперативно-розыскном мероприятии или следственном действии, в ходе которых он проводил определенную работу с "оружейными" объектами.

Эффективному раскрытию и расследованию преступлений, связанных с применением оружия, в значительной степени способствует такая непроцессуальная форма использования специальных знаний, как сообщение специалистом справочных сведений следователю и оперативнику. Названная справочная деятельность в основном осуществляется сотрудниками экспертно-криминалистических и иных подразделений МВД России, одной из функций которых является ведение различных учетов и коллекций оружия и следов его применения. В частности, в настоящее время на федеральном и местном уровнях ведутся следующие учеты и коллекции оружия, а также следов его применения:

Кроме того, в ИЦ МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации в обязательном порядке помещаются сведения об огнестрельном оружии (утраченном и выявленном), а также находящемся у граждан и организаций по разрешению органов внутренних дел.

Централизованному учету утраченного и выявленного огнестрельного оружия и другого вооружения подлежит оружие, имеющее индивидуальный номер, а также утраченное (утерянное, похищенное) и выявленное (изъятое, найденное, добровольно сданное) вооружение следующих видов: боевое ручное стрелковое, служебное, гражданское (охотничье и спортивное) нарезное и гладкоствольное огнестрельное оружие всех моделей, газовое оружие; гранатометы и огнеметы; ствольные и реактивные артиллерийские системы; боеприпасы и взрывные устройства, имеющие индивидуальный номер; специальные приспособления, например, нож разведчика стреляющий (НРС-2) и т.п.

Федеральные и местные пулегильзотеки ведутся в целях установления фактов использования изъятого, найденного и добровольно сданного нарезного огнестрельного оружия, а также самодельно изготовленного, переделанного или приспособленного под патроны для нарезного оружия при совершении преступлений на территории России.

Дополнительно к названным учетам и коллекциям экспертно-криминалистическими подразделениями на местах могут создаваться и иные коллекции, например, коллекции самодельного огнестрельного оружия для установления единого источника его происхождения.

В связи с увеличивающимся числом преступлений с использованием взрывных устройств весьма актуальной стала проблема создания новых автоматизированных информационно-поисковых систем самодельных взрывных устройств(СВУ), не имеющих индивидуального номера. Так, при расследовании указанной категории преступлений для оперативно-следственных аппаратов крайне необходима справочная информация, позволяющая выявить единый источник происхождения самодельных взрывных устройств и их элементов, обнаруженных либо изъятых у различных лиц. Существенный интерес для следователей и оперативников представляет также установление профессиональных навыков и оборудования (инструментов), использовавшихся лицом — изготовителем самодельного взрывного устройства.

Исходя из анализа современной следственной и экспертной практики, представляется целесообразной разработка специальной автоматизированной информационно-поисковой системы (АИПС) самодельных взрывных устройств, содержащей справочный материал, позволяющий устанавливать общую групповую принадлежность представляемых на экспертное исследование объектов (т.е. элементов конструкции самодельных взрывных устройств), источник их происхождения, профессиональные навыки изготовителя и др.

Анализ экспертной практики показал, что целесообразно было бы включить в названную АИПС разделы, содержащие справочные сведения о номенклатуре изделий, их основных характеристиках и областях применения: химических источниках тока; материалах и изделиях кабельной промышленности, компонентах и элементах радиоаппаратуры; часовых механизмах и их элементах; металлах и сплавах; изделиях промышленного изготовления, наиболее часто используемых при изготовлении СВУ (корпуса баллонов огнетушителей, автосифонов и т.п.); липких лентах.

Учитывая, что при снаряжении СВУ зачастую используются дымные и бездымные пороха, а также пиротехнические составы, в предлагаемую АИПС целесообразно включить и справочные сведения о них. Тем более, что в разработанных в ЭКЦ МВД России АИПС "Заряд" и "ВВ" эти сведения отсутствуют.

Таким образом, предлагаемая АИПС должна отличаться от используемой сейчас во взрывотехнических подразделениях ЭКП МВД России АИПС "Взрыв" большей детализацией конструкций СВУ и их конструктивных элементов (включая исполнительные механизмы) с одновременным учетом производственных механизмов и профессиональных навыков, использовавшихся изготовителем СВУ.

Информационно-справочный характер сообщаемых специалистом сведений позволяет следователю и оперативнику осуществлять с их помощью проверку имеющихся материалов и устанавливать факты, имеющие существенное значение в раскрытии и расследовании преступлений, связанных с применением оружия. Эти сведения могут сообщаться специалистом в устном и письменном виде. Последние оформляются в виде справок. Хотя они и содержат сведения о доказательственных фактах, но не являются доказательствами в процессуальном смысле. "Такие сведения, — правильно отмечает Е.И.Зуев, — реализуются путем назначения по уголовному делу экспертизы либо используются в оперативной работе".

В криминалистической литературе уже высказывалось мнение о придании справке специалиста, ввиду наличия в ней сведений о доказательственных фактах, значения письменного доказательства. Мы разделяем эту позицию при условии обязательной проверки содержания справки уголовно-процессуальными средствами. Представляется, что в этом случае она, согласно новому УПК РФ, могла бы рассматриваться в качестве иного документа как одного из доказательств (ст. 74). Такое решение проблемы, на наш взгляд, расширило бы доказательственную базу по уголовным делам о преступлениях, связанных с применением оружия.

Справки могут выдаваться по просьбе следователя или оперативника и другими специалистами, не являющимися сотрудниками судебно-экспертных учреждений. В практике раскрытия и расследования преступлений, связанных с криминальными взрывами, зачастую приходится запрашивать интересующие следователя и оперативника справочные сведения от саперов, взрывников, пиротехников и специалистов в области проектирования, изготовления, ремонта и хранения боеприпасов, взрывных устройств и взрывчатых веществ.

В целях улучшения организации справочной и иной помощи от названных специалистов представляется целесообразным иметь их списки в следственных и оперативных подразделениях. Такие списки обеспечат своевременное обращение за необходимой помощью (включая и получение справочных сведений), что будет способствовать повышению эффективности раскрытия и расследования преступлений, связанных с криминальными взрывами.

В условиях быстрого развития и обновления научно-технических средств, совершенствования приемов и методов исследования доказательств возрастает значение методической и технической помощи, оказываемой специалистом следователю и оперативнику. В частности, по делам, связанным с применением оружия, возникает практическая необходимость в систематическом обучении следователей и оперативников современным приемам и методикам исследования оружия и следов его применения, работе с новыми, постоянно поступающими на вооружение экспертно-криминалистических подразделений технико-криминалистическими средствами, активном внедрении передового опыта работы специалистов в следственную и оперативно-розыскную деятельность. В принципе, обучение следователей и оперативников новым средствам, приемам и методикам работы с "оружейными" объектами специалист может осуществлять как в процессе проведения следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, так и вне их рамок. Последнее представляется наиболее целесообразным и эффективно на занятиях в системе служебной подготовки следственных и оперативных работников и их индивидуальных стажировок, а также систематически проводимых научно-практических семинарах с привлечением опытных сотрудников экспертно-криминалистических подразделений (экспертов-криминалистов, экспертов-взрывников, экспертов по физико-химическому исследованию вещественных доказательств). В программу такого обучения целесообразно включать следующие вопросы:

Перечисленные вопросы могут также освещаться в различных изданиях, например, специальных обзорах, бюллетенях, специально предназначенных для следственных и оперативных работников.

В заключение следует отметить, что на практике наибольший эффект достигается, когда непроцессуальные формы использования специальных знаний в области криминалистического исследования оружия и следов его применения реализуются в совокупности, в их разумном сочетании, взаимодополняя друг друга.

2. КРИМИНАЛИСТИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА ОРУЖИЯ И СЛЕДОВ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ. ЕЕ СТРУКТУРА И МЕСТО В СИСТЕМЕ СУДЕБНЫХ ЭКСПЕРТИЗ

Одной из важнейших процессуальных форм использования специальных знаний при раскрытии и расследовании преступлений является судебная экспертиза. Субъектом-носителем специальных знаний, реализуемых в форме экспертизы, является судебный эксперт. В.М.Галкин определяет его как "сведущее в определенной области науки, техники, искусства или ремесла лицо, не занимающее по делу иного процессуального положения и лично не заинтересованное в его исходе". Эксперта отличают глубокие знания в определенной области науки, техники, искусства или ремесла, позволяющие ему проводить на высоком профессиональном уровне специальное судебно-экспертное исследование. Субъектом такого исследования Т.В.Аверьянова рассматривает только судебного эксперта, исходя из того, что "субъектом всякого, в том числе и экспертного, исследования выступает только непосредственный исполнитель, осуществляющий это исследование".

Оружие и следы его применения могут быть объектом изучения судебного эксперта и соответственно подвергаться различным судебно-экспертным исследованиям. В системе этих исследований важнейшее место отводится криминалистической экспертизе оружия и следов его применения.

Как и всякая судебная экспертиза, она базируется на определенных научных основах и, прежде всего, положениях криминалистического учения об оружии и следах его применения как отрасли криминалистической техники. Происходящий в последние годы процесс формирования названной отрасли, естественно, не мог не привести и к трансформации взглядов на криминалистическую экспертизу оружия и следов его применения, ее предмет, объекты, структуру и место в системе судебных экспертиз. В настоящее время на повестку дня встал вопрос переосмысления ряда еще вчера казавшихся неизменными положений и разработка концепции криминалистической экспертизы оружия и следов его применения, отвечающей современному уровню развития теории и практики криминалистических исследований.

Начало активному процессу переосмысления отдельных теоретических положений криминалистики и чисто практических вопросов криминалистической экспертизы положил Федеральный Закон РФ "Об оружии", впервые принятый в мае 1993 года и предложивший собирательное понятие оружия. В этой связи А.Е.Михальчук справедливо отметил: "Данный нормативный акт закономерно предполагает своеобразную "ревизию" ряда теоретических положений проблематики криминалистического исследования оружия (во всем его многообразии), а также практических методик криминалистической экспертизы оружия. В частности, следует констатировать, что Законом по сути создана нормативная база для выделения единого, комплексного судебно-экспертного исследования оружия". По его мнению, криминалистическая экспертиза оружия должна представлять собой комплекс сложных и разносторонних исследований, включающих в себя методики практической работы с несколькими группами объектов, основные из которых будут составлять группы оружия, выделенные в Законе РФ "Об оружии" (холодное, метательное, огнестрельное, пневматическое, газовое), а также боеприпасы к различным видам стрелкового оружия, боеприпасы взрывного действия (ручные гранаты, мины, атипичные взрывные устройства самодельного изготовления), следы выстрела, огнестрельные и иные повреждения, инструменты и др.

Изложенная А.Е.Михальчуком позиция не осталась не замеченной. В 1996 году нами также было высказано мнение о целесообразности комплексного экспертно-криминалистического исследования оружия и следов его применения в рамках криминалистической экспертизы оружия и следов его применения. При этом предлагалась следующая структура названной экспертизы: теоретические основы криминалистической экспертизы оружия и следов его применения, базирующиеся на одноименном криминалистическом учении; экспертные исследования (экспертизы) холодного, метательного, пневматического, газового, огнестрельного оружия и подобных ему по устройству либо некоторым принципам действия стреляющих устройств; основы комплексного исследования боеприпасов (взрывных устройств) и взрывчатых веществ; экспертные исследования вновь появляющихся видов оружия – электрического, лазерного (в перспективе).

А.С.Подшибякин в 1997 году также поддержал позицию о едином, комплексном судебно-экспертном исследовании оружия. "Общность группы предметов исследования (и холодное, и огнестрельное оружие относятся к группе оружия), — указывает он, — позволяют, как мы полагаем, говорить об оружейной экспертизе, которая включает в себя экспертизу огнестрельного и холодного оружия".

Проблема создания на базе "криминалистического оружиеведения" соответствующей судебно-экспертной отрасли рассматривалась и В.В.Зыряновым в диссертационном исследовании. В частности, оно содержало главу – "Криминалистическое оружиеведение как отрасль криминалистической техники и теоретическая основа судебно-экспертной отрасли знания". Освещая названную проблему, В.В. Зырянов отмечал: "криминалистическое оружиеведение – это отрасль криминалистической техники, которая изучает оружие, следы его применения и разрабатывает технические средства, приемы обнаружения, фиксации и экспертные методики исследования с целью расследования и предупреждения преступлений", подчеркивая при этом "общую направленность экспертных исследований".

Из изложенного вытекает однозначный вывод: В.В.Зырянов также предлагает исследовать различные виды оружия (в частности, огнестрельное, холодное оружие, взрывные устройства и оружие с иными поражающими факторами) в рамках единого экспертного исследования (экспертизы), базирующегося на судебно-экспертной отрасли знания, теоретическую основу которой составляет "криминалистическое оружиеведение".

В.М.Плескачевский, изучая проблему оружия в криминалистике, по сути тоже пришел к выводу о необходимости создания общей методической базы экспертно-криминалистического исследования различных видов оружия.

Идея формирования единой криминалистической экспертизы оружия и следов его применения нашла поддержку и у ряда других авторов. Так, В.П.Тарасов и А.С.Гобеев пишут: "В настоящее время имеется достаточное количество предпосылок для теоретической разработки и практического создания оружиеведческой экспертизы как нового вида криминалистической экспертизы. Теоретическое решение этой задачи позволит экспертам-криминалистам четко определить границы своей компетенции в рамках оружиеведческой экспертизы, а органам дознания, следствия и суду облегчит постановку вопросов при назначении экспертизы, включающей в себя все виды ручного оружия, определяемые законом РФ "Об оружии", и исторически сложившихся его образцов".

На аналогичной позиции стоит и А.С.Подшибякин с Н.В.Черенковой. Вот их суждение по данной проблеме: "Вместе с тем необходимо отметить, что в связи с появлением Закона РФ "Об оружии" были высказаны мнения о выделении единого, комплексного судебно-экспертного исследования оружия и, соответственно, об оружиеведческой экспертизе (А.Е.Михальчук, В.М.Плескачевский). В принципе такой подход представляется допустимым, особенно если учесть более широкое распространение комбинированного оружия (холодного с огнестрельным и пр.). По-видимому, оправдано и включение в группу объектов криминалистической экспертизы оружия, следов выстрела, огнестрельных и иных повреждений – материалов, веществ, инструментов, использовавшихся для изготовления, кустарной сборки или ремонта оружия или боеприпасов. Указанный подход обусловливается как концепцией Закона РФ "Об оружии", так и имеющимися теоретическими исследованиями".

Итак, в целом (не учитывая термин "оружиеведческая" экспертиза, как, на наш взгляд, не совсем корректный) изложенные выше мнения различных авторов вполне заслуживают внимания и однозначно свидетельствуют о необходимости выделения самостоятельного рода криминалистической экспертизы, а именно: криминалистической экспертизы оружия и следов его применения.

Выделение этого рода экспертизы явилось вполне закономерным итогом постоянного развития и совершенствования специальных знаний в области криминалистического исследования оружия и следов его применения, в частности, трансформации и приращения указанных знаний. Процесс трансформации и приращения знаний затрагивает и предмет, объект, задачи и методы исследования. Детально исследовав данную проблему, Т.В. Аверьянова, Р.С. Белкин, Ю.Г. Корухов и Е.Р. Россинская, писали: "Увеличение знания по предмету экспертизы способствует появлению новых экспертиз, выделению их в самостоятельные. Так, на базе исследования признаков письменной речи из судебно-почерковедческой экспертизы выделилась судебно-автороведческая; из судебно-баллистической — взрыво-техническая и т.д. Приращение специальных познаний об объектах экспертизы увеличивает возможности их исследования, способствует появлению новых объектов".

Как известно, "родоначальником" криминалистической экспертизы оружия и следов его применения явилась судебно-баллистическая экспертиза. Изначально она представляла собой отдельный вид судебно-медицинских исследований, в частности, огнестрельных повреждений. Со временем данный вид исследований вышел за рамки судебно-медицинской экспертизы, и на его основе стал формироваться один из новых видов криминалистической экспертизы, а именно: экспертиза огнестрельного оружия и следов его применения. С накоплением знаний в этой области появился такой, ранее неизвестный криминалистике субъект экспертной деятельности – эксперт-баллист. Новому субъекту экспертной деятельности (эксперту-баллисту) приходилось постоянно сталкиваться с увеличением и качественным изменением объектов исследования, что, соответственно, побуждало его к совершенствованию своих специальных знаний.

Количественное и качественное изменение объектов судебно-баллистической экспертизы на определенном этапе ее развития привело к тому, что в сферу действия названной экспертизы вошел весь спектр объектов "огнестрельного происхождения": заводское и самодельное огнестрельное оружие и боеприпасы к нему; их части и составные компоненты; материалы и инструменты для изготовления оружия и снаряжения боеприпасов; следы применения огнестрельного оружия (стрелянные гильзы, снаряды, продукты выстрела на пораженных преградах, оружии, частях использовавшихся боеприпасов, стрелявшем, окружающей обстановке, огнестрельные повреждения и др.). Казалось бы, названным кругом объектов и должна ограничиться судебно-баллистическая экспертиза, поскольку она изначально формировалась как экспертиза огнестрельного оружия, боеприпасов к нему и следов их применения. Однако объектная "экспансия" на этом не закончилась.

Эксперт-баллист как субъект экспертизы в своей деятельности начинает сталкиваться с рядом объектов, которые уже "откровенно" не вписываются в традиционный круг объектов огнестрельного характера. Прежде всего, это разного рода огнестрельные и неогнестрельные стреляющие устройства и патроны к ним (ракетницы, строительно-монтажные пистолеты, устройства для забоя скота, ружья для подводной охоты и т.п.), пневматическое оружие, заводские и самодельные образцы минновзрывного оружия (штатные боеприпасы взрывного действия, самодельные взрывные устройства и проч.) и другое. Так, анализ криминалистической литературы конца 1970-х – начала 1990-х г.г. свидетельствовал, что некоторые авторы сферу действия судебно-баллистической экспертизы ограничили установлением фактов, связанных с использованием лишь огнестрельного оружия. Другие, наоборот, распространяли ее действие на установление фактов, связанных с применением не только огнестрельного оружия, но и широкого круга других объектов, например, различных стреляющих устройств (в том числе стреляющих пулями с отравляющими, дымовыми, красящими и другими зарядами), пневматического оружия, взрывных устройств, пиротехнических, осветительных и сигнальных средств ближнего действия, огнеметов, газового ствольного оружия и т.п. Криминалистическая практика последнего десятилетия убедительно показала, что круг объектов судебно-баллистической экспертизы уже далеко вышел за пределы огнестрельного оружия и следов его применения. При этом часть объектов она все же смогла "переварить", другая, — просто оказалась для нее "чужеродной".

Таким образом, объектное "пополнение" оказалось настолько масштабным, что на повестку дня встал вопрос переосмысления не только ряда вопросов судебно-баллистической экспертизы, но и теоретических и практических положений экспертно-криминалистического исследования оружия и следов его применения в целом.

Следует заметить, что указанный процесс изменений коснулся всей цепочки: предмет – объект – методы (методики) судебно-баллистической экспертизы.

Параллельно с накоплением, совершенствованием и изменением специальных знаний в судебно-баллистической экспертизе, аналогичные процессы происходили также в криминалистической экспертизе холодного и метательного оружия, и, как ранее мы показали, в целом в области криминалистического исследования оружия и следов его применения. Подобные процессы закономерно привели к тому, что специальные знания в области криминалистического (в том числе и экспертного) исследования оружия и следов его применения приобрели в настоящее время качественно иной уровень, увеличивающий научные возможности этих знаний, позволяющий существенно расширить горизонт научного видения и вести речь о формировании учения об оружии и следах его применения как частной криминалистической теории и, соответственно, теоретической основе выделяющегося рода криминалистической экспертизы, а именно: криминалистической экспертизы оружия и следов его применения. "Формирование новых видов, родов экспертиз, — справедливо отмечала Т.В.Аверьянова, — является главным образов результатом расширения научных и технических возможностей".

Указанная частная криминалистическая теория будет представлять собой каркас, благодаря которому образуется тесная взаимосвязь всех звеньев системы экспертно-криминалистического исследования оружия и следов его применения, возрастет ее целостность, четче вырисуются внутренняя архитектоника и внешние связи. Следует подчеркнуть, что накопление, изменение и совершенствование указанных специальных знаний предопределило формирование в криминалистической технике отрасли "Криминалистическое учение об оружии и следах его применения", которая, в свою очередь, обусловила выделение самостоятельного рода криминалистической экспертизы оружия и следов его применения. "Введение в криминалистику такой отрасли знания, как "оружиеведение", — справедливо отмечают В.П.Тарасов и А.С.Гобеев, — с обоснованием ее предмета, объектов предопределяет и обоснование присущей ее методики экспертного исследования как системы научно обоснованных методов, приемов и технических средств".

Процесс изменения и совершенствования экспертно-криминалистических знаний в области исследования оружия и следов его применения протекал под воздействием двух тенденций: дифференциации и интеграции научных знаний вообще и в криминалистической экспертизе в частности.

Так, если в 1940 — 50-х годах объективная компетенция эксперта-криминалиста включала в себя основы знаний практически всех существовавших тогда экспертно-криминалистических специальностей, то современный "информационный взрыв" привел к необходимости узкой специализации знаний. В результате внутри одной системы начался процесс формирования узких видов и разновидностей экспертиз. Причем в условиях научно-технического прогресса отмечается постоянное увеличение объема специальных знаний, которыми должен владеть судебный эксперт, включая и эксперта-криминалиста. В этой связи Т.В. Аверьянова, на наш взгляд, правильно указывает: "Сложный и многокомпонентный характер современных криминалистических познаний фактически не позволяет овладеть ими в полном объеме любому эксперту-криминалисту, в связи с чем возникает задача разделения их на некие части в зависимости от узкой специализации эксперта. Но если разделять, то встает вопрос: по какому критерию? Возможно, по принятым экспертным специальностям?"

Отмеченный процесс дифференциации знаний в криминалистической экспертизе не обошел стороной и систему разрозненных экспертно-криминалистических исследований оружия и следов его применения.

"Вместе с тем, криминалистической экспертизе, — констатирует Е.Д.Богодухова, — как любой другой отрасли научного знания свойствен кумулятивный характер: на каждом новом этапе суммируются прошлые достижения и каждый полученный результат входит элементом в общую конструкцию ее теории. Все это определяет основные исходные моменты происходящего процесса интеграции специальных знаний как другой стороны процесса становления криминалистической экспертизы".

Интересно отметить, что интеграционные процессы, происходящие в криминалистической экспертизе оружия и следов его применения, обусловливаются к тому же и интегративным характером учения об оружии и следах его применения как отрасли криминалистической техники и теоретической основы названной экспертизы.

Под воздействием интеграционных процессов объединение в один род криминалистической экспертизы существовавшего комплекса разрозненных экспертных исследований оружия и следов его применения происходило на основании общности их предмета, объектов и методов. Так, суть предмета всех экспертных исследований, входящих в названный комплекс, составляют фактические данные, т.е. обстоятельства дела, связанные с использованием оружия, устанавливаемые на основе специальных знаний, сформированных, прежде всего, в рамках криминалистического учения об оружии и следах его применения. Единым является и объект для всей системы экспертных исследований — оружие во всех его проявлениях. При этом разнообразные проявления оружия не выходят за пределы естественных системных связей между его различными видами. Т.В.Аверьянова, Р.С.Белкин, Ю.Г. Корухов и Е.Р.Россинская справедливо рассматривают оружие и боеприпасы в качестве родового объекта (т.е. материального образования с одинаковой системой свойств). Поэтому оружие, как родовой объект, на наш взгляд, и является определяющим в приведенной "триаде" критериев, на основе которых происходит выделение экспертизы оружия и следов его применения как самостоятельного рода криминалистической экспертизы. Что касается методов экспертных исследований, то они характеризуются общностью методического подхода к изучению оружия и следов его применения, основанному на едином понятии оружия и ранее рассматривавшихся нами общих закономерностях его развития, использования в качестве средства совершенствования преступления, а также собирания и исследования возникающих при этом доказательств. Здесь исходной базой для разработки методик экспертного исследования перманентно появляющихся видов и образцов оружия, следов их применения служат уже опробованные на практике методики экспертного исследования огнестрельного, пневматического, холодного, метательного и, отчасти, минновзрывного оружия.

Интеграционный процесс объединения системы разрозненных экспертно-криминалистических исследований оружия и следов его применения в один род криминалистической экспертизы происходил также на основании общности задач названных экспертных исследований и традиционности представления об их объектах и задачах. Например, оружие, следы его применения и задачи их экспертного исследования традиционно рассматривались лишь в рамках определенных видов криминалистической экспертизы. Интеграционный характер криминалистической экспертизы оружия и следов его применения потребует достаточно широкого диапазона специальных знаний при производстве экспертных исследований, и, соответственно, лица, осуществляющие эти исследования, должны быть компетентны в различных областях знаний. А.Е.Михальчук, на наш взгляд, совершенно справедливо предлагает не бояться подобного, мотивируя тем, что "из традиционных отраслей не менее объемно технико-криминалистическое исследование документов, еще более обширна развивающаяся отрасль — КИМВИ (криминалистическое исследование материалов, веществ, изделий)".

Выделение криминалистической экспертизы оружия и следов его применения как отдельного рода предопределено не только законами развития научного знания, но и потребностями судебно-следственной и экспертной практики. Так, в последние годы идет активный процесс появления новых видов и образцов оружия, которые, попадая в сферу незаконного оборота, зачастую требуют экспертно-криминалистического исследования. В подобных случаях у органов дознания и следствия всегда возникают вопросы о том, какую назначить экспертизу, как сформулировать задание, кому ее поручить. "Исследования в данной области, — справедливо считают В.Я.Решетников и А.А.Коссович, — имеют важное практическое значение, так как от правильности наименования экспертизы, точности и полноты постановки вопросов зависит эффективность рассматриваемого следственного действия. Такая "формальная" ошибка, как несоответствие вида назначенной экспертизы вопросам, поставленным перед экспертом, может обернуться тем, что суд не вправе будет принять заключение экспертизы в качестве доказательства по делу. Это особенно важно в случаях, когда результат экспертизы становится тем доказательством, на котором базируется все расследование".

Выход из создавшегося положения видится в следующем. На наш взгляд, органы дознания и следствия в подобных случаях должны назначать криминалистическую экспертизу оружия и следов его применения без указания ее конкретного, неизвестного для них вида. Выбор конкретного вида указанной экспертизы – это прерогатива руководителя того судебно-экспертного учреждения, которому она поручается. Такое решение проблемы позволит избежать случаев, например, назначения экспертизы холодного оружия при представлении образцов метательного оружия или судебно-баллистической – в отношении электрошоковых устройств, самодельных взрывных устройств направленного действия, огнеметов и прочих объектов.

У сотрудников судебно-экспертных учреждений, в свою очередь, тоже возникает проблема: как поступать при получении на экспертизу нетрадиционных объектов, какими методиками исследования руководствоваться и не выходит ли такое исследование за пределы их компетенции? И здесь, на наш взгляд, рациональное решение проблемы также целесообразно искать в рамках экспертизы оружия и следов его применения как рода криминалистической экспертизы. При этом нам видится два варианта решения названной проблемы.

Первый. Выявив у нового нетрадиционного объекта конструктивное (или) функциональное подобие с уже известным видом оружия, целесообразно экспертное исследование нового объекта проводить на основе имеющихся либо модифицированных вариантов методик, разработанных ранее в отношении уже известного вида оружия, исходя при этом из общего методического подхода к изучению "оружейных" объектов. Примерами подобного решения проблемы являются методика экспертного исследования метательного оружия, в основу которой была положена методика исследования холодного оружия, а также методики исследования пневматического и ствольного газового оружия, разработанные путем модификации методики исследования огнестрельного оружия.

Второй. В случае невозможности модификации для экспертного изучения нетрадиционного объекта уже существующих методик, идти по пути создания новой методики его исследования (конечно, заимствуя при этом определенные общие положения из уже апробированных методик), тем самым выделяя в роду криминалистической экспертизы оружия и следов его применения новый вид исследования (экспертизы). Идти же во всех случаях по пути автоматического создания под каждый вновь появляющийся вид оружия (или его неизвестный ранее образец) соответственно и нового вида экспертизы, игнорируя при этом ранее названные нами элементы общности, присущие любому "оружейному" объекту криминалистического исследования, не логично, затратно и, в конечном итоге, нецелесообразно как в научном, так и в практическом плане.

Таким образом, выделение криминалистической экспертизы оружия и следов его применения в качестве самостоятельного рода позволит, с одной стороны, упростить органам дознания и следствия процедуру подготовки и назначения экспертизы в отношении нетрадиционных видов оружия, с другой, – оптимизировать деятельность сотрудников судебно-экспертных учреждений по разработке (модификации) методик экспертного исследования нетрадиционных "оружейных" объектов и тем самым более четко определить пределы компетенции экспертам, которым поручается подобная экспертиза.

Завершая исследование процесса выделения экспертизы оружия и следов его применения в качестве самостоятельного рода в классе криминалистических экспертиз, подчеркнем, что нами рассматривались различные проявления такой фундаментальной закономерности, изучаемой общей теорией судебной экспертизы, как использование современных достижений науки и техники при создании научных основ определенных родов экспертиз, в частности: интеграция научных данных для создания базисного знания экспертизы определенного рода и его постоянное пополнение; расширение возможностей исследования объектов данной экспертизы на основе новых или модификации имеющихся методик; появление новых объектов исследования. Все эти проявления указанной тенденции мы и попытались осветить в настоящей работе.

Важнейшее место в определении концептуальных основ криминалистической экспертизы оружия и следов его применения занимают вопросы ее структуры и содержания. Прежде чем перейти к их освещению, считаем необходимым обратить внимание на один существенный аспект. В частности, в качестве самостоятельного рода или вида в классе криминалистических экспертиз следует рассматривать экспертизу оружия и следов его применения? В этом плане непоследовательную позицию занимает один из инициаторов выделения "оружиеведческой" экспертизы – А.С.Гобеев. Так, в автореферате своего диссертационного исследования он отмечает, что "оружиеведческая экспертиза определена и рассмотрена как самостоятельный род криминалистической экспертизы". В статье, опубликованной совместно с В.П. Тарасовым, говорится уже о создании "оружиеведческой экспертизы как нового вида криминалистической экспертизы". Вопрос так и остался открытым: все-таки родом или видом криминалистической экспертизы считать экспертизу оружия и следов его применения? По нашему мнению (уже аргументированному выше), она должна рассматриваться в качестве рода криминалистической экспертизы.

Как известно, проблема выделения родов и видов экспертиз тесно связана с вопросом о том, что считать основанием (критерием) классификации судебных экспертиз. При всей спорности этого вопроса в настоящее время общепризнанным основанием классификации судебных экспертиз служат предмет, объекты и методы экспертного исследования, взятые в совокупности. По названному "триединому" основанию А.Р.Шляхов предлагает выделять следующие классификационные уровни – классы, роды, виды и разновидности судебных экспертиз. Однако в отдельных случаях при признании указанного "триединого" основания некоторые авторы, на наш взгляд, все же допускают непоследовательность в выделении классификационных уровней экспертизы. Так, предлагается различать три рода криминалистической экспертизы: традиционные; новые виды экспертиз; различные виды исследования материалов, веществ и изделий. Как видно, приведенная классификация криминалистических экспертиз проведена с нарушением правила, которое гласит, что выделение родов экспертиз должно происходить по общепринятому "триединому" основанию, а не по иным, "смешанным" критериям. Вполне очевидно, что здесь градация криминалистических экспертиз на традиционные и новые виды проведена явно не по "триединому" основанию.

Нижним классификационным уровнем, могущим быть выделенным по "триединому" основанию, в котором в качестве доминирующего разделительного критерия уже выступает не родовой, а специальный объект, является вид либо разновидность экспертизы. В качестве объекта (специального) определенного вида (разновидности) криминалистической экспертизы оружия и следов его применения следует рассматривать конкретный вид оружия. Иногда в силу конструктивной и функциональной близости некоторых видов оружия друг к другу (например, холодного и метательного; огнестрельного, пневматического и газового) в методическом плане их целесообразно исследовать в рамках одного вида экспертизы, что, конечно же, не препятствует выделению в нем разновидности экспертизы в зависимости от исследуемого ею вида оружия. Так, вполне обоснованно (если не учитывать элемент рациональности) выделение двух таких разновидностей криминалистической экспертизы оружия и следов его применения, как экспертизы холодного и, соответственно, метательного оружия. Дальнейшее деление уже идет по определенным экспертным исследованиям, в основе которых лежат конкретные экспертные методики, направленные на выяснение отдельных свойств специального объекта.

Итак, с учетом высказанных замечаний рассмотрим структуру и содержание криминалистической экспертизы оружия и следов его применения как судебно-экспертной отрасли знания. Ее структура и содержание видятся следующими.

Общие положения экспертизы, базирующиеся на данных криминалистического учения об оружии и следах его применения, а также наработанных в судебной экспертизе (ее общей теории) методических основах криминалистической экспертизы: основные, используемые в экспертизе определения, термины, категории, в частности, понятие, предмет, объекты и задачи экспертизы, понятие и характеристика общего родового объекта экспертизы – оружия (его эволюция, общие признаки или критерии "оружейности", наличие естественных системных связей между видами оружия, его классификация и т.п.); структура экспертизы и ее место в системе судебных экспертиз; состояние, тенденции и перспективы развития экспертизы; базовые методические положения экспертного изучения "оружейных" объектов (общие цели, принципы, средства, приемы, методы, методики (технологии) их исследования); техника безопасности при работе с оружием и боеприпасами и др.

Составляющие ее виды (разновидности) экспертиз, содержательная часть которых включает данные о научных и организационно-правовых основах отдельного вида (разновидности) экспертизы, ее конкретных объектах и методиках их экспертного исследования:

1) судебно-баллистическая, т.е. криминалистическая экспертиза огнестрельного, пневматического, ствольного газового оружия, конструктивно и (или) функционально подобных им устройств, а также следов их применения, в содержание которой целесообразно включить: теоретические и организационно-правовые основы судебно-баллистической экспертизы, ее состояние, возможности и перспективы развития; понятие, классификация и материальная часть стрелкового оружия и составляющих его огнестрельного, пневматического, ствольного газового оружия; боеприпасы (патроны, пули) к огнестрельному, газовому, пневматическому оружию, их понятие, классификация, устройство, а также методика экспертно-криминалистического исследования для установления вида, образца патронов, исправности и пригодности их к производству выстрелов; методика установления принадлежности объекта к огнестрельному оружию; методики исследования состояния и боевых свойств огнестрельного оружия (установление его исправности, пригодности к стрельбе или производству отдельных выстрелов, возможности производства выстрела без нажатия на спуск, возможности ведения прицельных выстрелов, поражения цели на определенном расстоянии и др.); особенности экспертно-криминалистического исследования газового и пневматического оружия; самодельное огнестрельное оружие (в том числе различные стреляющие устройства как основа изготовления самодельного огнестрельного оружия), его понятие, классификация, своеобразие конструкции и особенности экспертно-криминалистического исследования; механизм образования следов на гильзах и снарядах (пулях, картечи, дроби) и методики отождествления (в том числе и установления групповой принадлежности) огнестрельного оружия по следам на гильзах и снарядах; следы выстрела на пораженных преградах, оружии, стрелявшем и методики их экспертного исследования для установления различных обстоятельств происшествия (огнестрельного характера повреждения; модели, наличия глушителя и других характеристик применявшегося оружия; дистанции, направления, количества, очередности выстрелов и места нахождения стрелявшего; калибра снаряда, нанесшего повреждение; взаиморасположение стрелявшего и потерпевшего на момент выстрела и др.); возможности комплексных экспертных исследований в судебно-баллистической экспертизе для установления источника происхождения патронов, компонентов их снаряжения, деталей оружия и т.п.; другие вопросы судебно-баллистической экспертизы.

2) криминалистическая экспертиза холодного, метательного оружия, сходных с ними предметов, а также следов их применения, содержание которой составляли бы: теоретические и организационно-правовые основы экспертизы, ее состояние, возможности и перспективы развития; понятие, признаки, конструктивные особенности и классификация холодного и метательного оружия, криминалистические требования, предъявляемые к холодному и метательному оружию; сертификационные криминалистические испытания холодного, метательного оружия и предметов хозяйственно-бытового назначения, сходных с ним; следы применения холодного и метательного оружия; криминалистические и логические вопросы установления принадлежности предметов к холодному и метательному оружию; методики установления принадлежности объекта к холодному и метательному оружию; вопросы установления способа изготовления (переделки) холодного и метательного оружия; исследование состояния холодного и метательного оружия и определения его исправности и пригодности для целей нападения и защиты; экспертно-криминалистическое исследование следов применения холодного и метательного оружия и установление по ним его групповой принадлежности, конкретного экземпляра, а также обстоятельств применения оружия; возможности комплексных экспертных исследований в криминалистической экспертизе холодного и метательного оружия, следов его применения для решения различных задач; другие вопросы криминалистической экспертизы холодного, метательного оружия и следов его применения.

3) взрывотехническая, т.е. криминалистическая экспертиза минновзрывного оружия и его основных компонентов (штатных боеприпасов взрывного действия, подрывных зарядов, самодельных взрывных устройств, взрывчатых веществ и проч.), а также следов их действия, содержательная часть которой могла бы быть представлена такими данными, как: теоретические и организационно-правовые основы экспертизы, ее состояние, возможности, тенденции развития; понятие боеприпасов, взрывных устройств, средств взрывания, взрывчатых веществ (в том числе конструктивно оформленных зарядов ВВ), их классификация и конструктивные особенности (для ВВ – свойства) с указанием характеризующих их справочных сведений; характеристика взрыва и его виды; следы применения минновзрывного оружия и его составных компонентов; классификационные экспертные исследования минновзрывного оружия, его составных компонентов, а также их частей (определение относимости объекта к взрывному устройству, средству взрывания, взрывчатому веществу и проч.); методики установления целого по частям минновзрывного оружия (его составных компонентов) и определения их общей групповой принадлежности; диагностические взрывотехнические исследования минно-взрывного оружия (его частей) и следов его применения (установление конструкции, принципа действия, способа и места изготовления ВУ, обстоятельств его срабатывания и т.п.); методики восстановления (реконструкции) взорванного минновзрывного оружия, его составных компонентов по их фрагментам; возможности комплексных экспертных исследований во взрывотехнической экспертизе; иные взрывотехнические исследования.

4) основы криминалистической экспертизы индивидуального зажигательного оружия, подобных ему устройств, а также следов их применения, в содержание которой могли бы быть включены следующие вопросы: теоретические основы экспертизы, ее возможности и перспективы развития; понятие, классификация, конструктивные особенности и принцип действия индивидуального зажигательного оружия; следы применения зажигательного оружия и подобных ему устройств, механизм их образования; классификационные экспертные исследования зажигательного оружия и его частей (установление относимости объекта к зажигательному оружию и др.); исследования по установлению общей групповой принадлежности (общего источника происхождения) зажигательного оружия, его частей; диагностические экспертные исследования зажигательного оружия и следов его применения; возможности комплексных экспертных исследований в рассматриваемой экспертизе; иные вопросы экспертизы.

5) основы экспертно-криминалистического исследования нетрадиционных (вновь появляющихся) видов оружия (специальных средств) и следов их применения.

Судебно-баллистическая экспертиза и экспертиза холодного и метательного оружия в теории и практике судебно-экспертных исследований однозначно рассматривались и рассматриваются в качестве самостоятельных видов криминалистической экспертизы. Разногласия возникали в основном в отношении перечня их объектов. Представляется, что с уже состоявшимся выделением из судебно-баллистической экспертизы взрывотехнической, а также началом формирования новых, предложенных нами, направлений экспертных исследований оружия и следов его применения (экспертиз зажигательного оружия, нетрадиционных (новых) видов оружия), судебно-баллистическая экспертиза будет "разгружена" от несвойственных ей объектов. Например, к таковым мы относим огнеметы и различные пиротехнические средства (40 и 30-мм отечественные реактивные осветительные патроны увеличенной дальности; 30-мм отечественные реактивные сигнальные патроны различных огней (дымов); наземные сигнальные патроны (пусковые устройства с патронами) различных огней (дымов) и т.п.), которые, конечно же, должны рассматриваться в качестве объектов криминалистической экспертизы зажигательного оружия, подобных ему устройств и следов их применения. Очевидно, постоянно действующая тенденция количественного и качественного изменения объектов судебной экспертизы будет вынуждать нас систематически производить их "ревизию".

С учетом современного уровня развития судебно-баллистической экспертизы круг ее объектов нам видится следующим:

В редких случаях объектами судебно-баллистической экспертизы могут быть гранатометы (подствольные и иные), а также другие образцы огнестрельного оружия, не относящиеся к стрелковому.

Естественно, указанный перечень объектов не может быть исчерпывающим и находится в состоянии "подвижности" в зависимости от достижений науки и техники.

Применительно к криминалистической экспертизе холодного (метательного) оружия спорным является вопрос отнесения к числу ее объектов следов применения холодного оружия. Здесь обозначились, в принципе, две точки зрения. Согласно первой, следы применения холодного оружия, а также некоторых образцов метательного должны рассматриваться в рамках трасологии и, соответственно, трасологической экспертизы. Вторая точка зрения наиболее убедительно отстаивается А.С.Подшибякиным. В частности, он считает, что следы применения холодного оружия должны "изучаться в криминалистическом учении о холодном оружии". Однако в разделе монографии, посвященном экспертному исследованию холодного оружия, А.С.Подшибякин ограничивается лишь вопросами исследования названного вида оружия, не касаясь следов его применения. Такая позиция представляется непоследовательной. На наш взгляд, вполне логично рассматривать в рамках названного экспертного исследования также и следы применения холодного оружия. Тем более, что в этом плане А.С.Подшибякин, по нашему мнению, совершенно справедливо отрицая возможность включения следов применения холодного оружия в трасологию, приводил достаточно убедительный аргумент: "Следы оружия на пуле и гильзе тоже исследуются методами трасологии, но большинство криминалистов не выступает за исключение этого материала из криминалистической баллистики". Действительно, если исходить из подобной посылки, то, в принципе, следы применения любого оружия необходимо рассматривать в рамках трасологической экспертизы. Не отрицая, что судебно-трасологическая отрасль знания применительно к экспертному исследованию следов применения оружия (в частности, холодного, метательного, огнестрельного и др.) играет роль "материнской" науки, мы все же предлагаем исходить здесь, прежде всего, из специфики этих следов. А специфика данных следов, как свидетельствует экспертная практика, предполагает исследовать их в рамках той экспертизы, объектами которой являются предметы, оставившие эти следы, т.е. оружие. На наш взгляд, положение, при котором следообразующие объекты изучаются в рамках одной традиционной криминалистической экспертизы, а следы, оставленные ими, — в рамках другой, тоже традиционной криминалистической, вряд ли можно считать нормальным и эффективным для практики экспертного исследования названных следов (естественно, речь не идет о следах на теле человека, являющихся объектом судебно-медицинской экспертизы). Нет необходимости доказывать, что эффективное исследование следов невозможно без изучения механизма следообразования, которое может быть успешным лишь при максимуме сведений о следообразующем объекте (в данном случае – оружии). А такие сведения, как известно, содержатся в учении об оружии и следах его применения и базирующейся на нем соответствующей судебно-экспертной отрасли знания. Поэтому вполне логично следы применения оружия рассматривать в совокупности с ним и в рамках той экспертизы, объектом которой оно является.

Исходя из изложенной позиции, в круг объектов современной криминалистической экспертизы холодного, метательного оружия, сходных с ними предметов, а также следов их применения можно включить:

В настоящее время остается дискуссионным вопрос о природе взрывотехнической экспертизы и ее месте в системе судебных экспертиз.

Считается, что зарождение взрывотехнической экспертизы происходило в недрах судебно-баллистической. С этого момента по сути и началась дискуссия о природе взрывотехнических исследований. Уже с начала становления этих исследований рядом авторов отрицалась их криминалистическая природа. По мере формирования методик исследования взрывчатых веществ, взрывных устройств и следов их применения и становления самостоятельного направления судебно-экспертного исследования, выходящего за рамки судебно-баллистического, дискуссия приобрела более острый характер. Преобладавшая точка зрения на формирующийся вид экспертизы, как разновидность судебно-технической, подвергалась заслуженной критике. Наиболее активными оппонентами данной точки зрения и сторонниками криминалистического характера взрывотехнических исследований выступили Н.П.Ландышев, В.Н.Цветкова, А.Г.Ястребова, Е.Н.Тихонов. В этой связи И.Д. Моторный пишет: "Эта позиция принимается научным сообществом. Но криминалистическая природа взрывотехнической экспертизы (экспертизы ВУ и следов взрыва) еще некоторое время подвергается обсуждению".

В 1990-х годах криминалистический характер взрывотехнической экспертизы признается уже многими учеными-криминалистами. Вместе с тем, существует мнение и о инженерно-техническом характере названной экспертизы. При этом интересно отметить, что в одной из работ, подготовленной коллективом авторов (в том числе Р.С. Белкиным и Е.Р. Россинской, как сторонниками инженерно-технической природы взрывотехнической экспертизы), последняя относится к роду новых криминалистических экспертиз.

Приведенные нами мнения различных ученых-криминалистов наглядно свидетельствуют о неоднозначности сегодняшнего решения вопроса о природе взрывотехнической экспертизы и ее месте в системе судебных экспертиз.

На наш взгляд, взрывотехнической экспертизе присуща криминалистическая природа и, соответственно, ее следует рассматривать, как уже ранее было отмечено нами, в качестве одного из видов криминалистических экспертиз. Ю.Г.Корухов совершенно справедливо относит ее к новым видам криминалистических экспертиз, которые сформировались в последние десятилетия.

Взрывотехническая экспертиза изначально формировалась как один из видов экспертно-криминалистического исследования, базирующегося, прежде всего, на положениях криминалистической техники, и с традиционным представлением о криминалистическом характере объектов и задач формирующейся экспертизы. Другое дело, что в процессе дальнейшего становления взрывотехнической экспертизы все большее место при ее проведении начали занимать методы, заимствованные преимущественно из естественно-технических отраслей знания. Однако сам по себе этот факт, по нашему мнению, отнюдь не свидетельствует о необходимости отнесения взрывотехнической экспертизы к классу инженерно-технических. Объекты и задачи у нее остались прежними.

Руководствоваться же "методным" принципом специализации при определении места взрывотехнической экспертизы в системе судебных экспертиз, на наш взгляд, неверно. В этой связи Т.В.Аверьянова правильно пишет: "Как представляется, в современных условиях подобная специализация лишена смысла. Объем знаний эксперта, даже постоянно занимающегося производством определенного вида, рода судебной экспертизы, предполагает в силу сложности многих решаемых при этом задач и профессиональное владение им разнообразными методами исследования".

Таким образом, предложенный Т.В. Аверьяновой (в развитие идеи А.Р.Шляхова о "триедином" основании классификации судебных экспертиз) комплексный критерий для их разграничения, включающий в себя объекты, задачи экспертного исследования и традиционное представление об объектах и задачах определенного рода, вида экспертизы, на наш взгляд, свидетельствует о криминалистической природе взрывотехнической экспертизы и необходимости отнесения ее к одному из видов криминалистической экспертизы оружия и следов его применения.

К объектам взрывотехнической экспертизы можно отнести:

В современном перечне судебных экспертиз экспертизы зажигательного оружия, а также нетрадиционных (новых) видов оружия отсутствуют. В настоящее время можно вести речь лишь о создании научно-методических основ этих зарождающихся экспертиз с последующей разработкой на их базе системы конкретных методик экспертного исследования зажигательного оружия, а также некоторых образцов нетрадиционных видов оружия. Поначалу для этого потребуется, по крайней мере, проанализировать, обобщить и систематизировать уже частично имеющийся эмпирический и теоретический материал, прямо или косвенно относящийся к проблеме их экспертно-криминалистического исследования.

В следующем параграфе предлагаемой работы мы попытаемся изложить свое видение этой проблемы.

Продолжение следует

Контактные телефон:
8 (844-2) 39-85-97 (раб.)
Ручкин Виталий Анатольевич

Copyright © 1994-2016 ООО "К-Пресс"